Егор Фомин - Одиночества нет

Ужинали почти в молчании, и сегодня это казалось более естественным. Дядя немногословно спросил, как прошел день, она так же немногословно ответила, что познакомилась с коллегами и даже пообедала с ними у Кнутссена. Дядя спросил, как ей понравилось знаменитое пиво, она ответила, что понравилось. На этом беседа и окончилась. Она даже не стала спрашивать дядю о удивительно попустительском отношении к пьянству в середине рабочего дня. Вообще в этой квартире было легко молчать, и в который раз Лена похвалила себя за решение приехать сюда.

После ужина и чая, дядя вновь тяжело поднялся со стула, и пробормотав: «Пойду, посижу», отправился к камину. Лена посидела немного, катая в ладонях остывшую кружку. Солнце за окном только-только клонилось к закату. Всего девять, какой бесконечно долгий день. И впереди еще долгий вечер. Спать совсем не хотелось, а чем себя занять, она не представляла. Пора идти в комнату, умыться и переодеться, а там может, и сон придет, а может, будет настроение почитать, у дяди нет вай-фая, но должна быть неплохая библиотека. Опять-таки интересно, остались ли на столе проволочные очки трубочиста? Лена улыбнулась, поняв, что до сих пор не заглянула в комнату.

Вчерашняя встреча почти забылась и казалась сном. В самом деле, можно ли представить, что в ее комнате ночью был совершенно незнакомый мужчина, который пришел ниоткуда и так же странно исчез? Пускай это покажется нелогичным, но, если очки и впрямь обнаружатся, это будет не подтверждением реальности вчерашнего, а скорее неким символом, который позволит сохранить память о странном видении. С такими мыслями она подошла к своей комнате.

Он сидел лицом к окну, положив подбородок на высокую спинку стула, и сумеречный предзакатный свет четко очерчивал его силуэт с выпрямленной спиной. В руке он держал открытую бутылку темно-зеленого стекла, по комнате витал тонкий аромат мяты. Цилиндр и проволочные очки лежали на углу стола.

Лена тихонько вошла и села на край кровати.

Он отпил из бутылки, посмотрел в окно, повернулся и подмигнул. Сюртук и воротник белой рубашки был расстегнут, от этого гость казался шире в плечах. Он откинулся назад, опираясь на стол левым локтем и, сделав еще один глоток из горлышка, махнул бутылкой:

— Будешь?

Она помотала головой:

— Из горла?

Он дернул бровью и опять посмотрел в окно:

— В том, чтобы пить из горл а есть что-то настоящее. Честное. Только ты и напиток. Какой он есть, не исправленный формой бокала и светскими привычками.

— О! Целая философия!

— А философия всегда должна быть в простых вещах. Иначе в ней нет смысла. Так что, решилась?

— Нет. Лучше воздержусь от лишней натуральности. А что это, кстати?

— «Мятный родник».

— Ликер? Который «Элика» делает? — уточнила Лена, хотя пробовать все-таки не собиралась. — Сладкий?

— Освежающий, — кивнул гость.

Помолчали. Он — глядя за окно. Она — осматривая свои сложенные на коленях руки.

— Так что сегодня? — спросила девушка. — Будете лечить или сказки рассказывать?

Трубочист широко улыбнулся:

— Сегодня будем гулять!

Лена поймала себя на том, что когда Паша намекал на свидание, прогулка казалась последним, чего она хочет. Однако сейчас предложение выглядело интересным, хотя и не самым заманчивым.

— И где же мы будем гулять? — спросила она, готовясь к предложению посетить обычные места свиданий: Елизаветинскую набережную или Монастырский бульвар.

— Мы будем гулять по крышам! — сообщил трубочист, распахнув глаза.

— И как же мы туда попадем? — она даже не удивилась неожиданному приглашению.

— Естественно, через печную трубу.

— Но… я же перепачкаюсь! — возмутилась Лена.

— Нисколько, — покачал он головой и взял ее за руку. — Я уже все вычистил. В конце концов, это моя профессия!

Лена очень сильно сомневалась, что и впрямь возможно пролезть через трубу, да еще и не испортить одежды, но перспектива прогулки по крышам завораживала.

Путь через трубу девушка запомнила очень смутно. Гость забрал со стола полотняный мешочек и увлек ее к камину, в котором уже была установлена деревянная лестница, и она поставила ногу на первую ступеньку. Потом темнота, и вот она уже стоит на крыше, а рядом высится кирпичная труба, прикрытая жестяной крышечкой. Впереди на гору вбирались красные, подсвеченные заходящим солнцем коньки крыш, а сзади синел залив. Она неловко переступила на мостках, уложенных поверх черепицы, и крепче сжала руку спутника.

— Страшно? — прошептал он на ухо.

— Ага, — кивнула она, но улыбнулась.

— Пойдем, — опять шепнул он и потянул ее за собой.

Они прошли вдоль дома, и перебрались на крышу старого домика на Цветочной. Здесь здания почти смыкались кровлями над узенькой улицей, и над ней даже были перекинуты мостки.

— Мы что, будем переходить на ту сторону? — спросила она, желая, чтобы ее переубедили.

— Да. Ведь мы гуляем по крышам! Не бойся, это совсем не страшно!

Трубочист отпустил ее руку, и, выйдя на мостки над улицей, остановился на середине. Легко, будто стоя на тротуаре, обернулся. У девушки перехватило дыхание: он стоял над пропастью на двух тоненьких досочках, сбитых поперечными планками. Лена не только не могла представить, что перейдет сама, она была готова упасть в обморок уже от страха за спутника.

— Не бойся, — улыбнулся трубочист и протянул руку. — Посмотри, как здесь красиво!

— Очень красиво. И мне совершенно неплохо на этой стороне.

— Пойдем, — позвал он. — Останешься здесь — не увидишь моря.

Лена помотала головой:

— Увижу как-нибудь в другой раз.

Не сразу, но она нашла в себе силы и перешла через улицу. Хотя, когда шагнула на доски, чуть не умерла от страха.

— Дальше пойдет легче.

— Правда?

— Обещаю.

Они шли по узким крышам старого города, взбирались по мосткам на высокие кровли, крались мимо узких чердачных оконцев. Город с его темнотой и серыми сумерками остался внизу, а здесь было полыхающее закатом небо, красная черепица под ногами и лес труб и флюгеров. Раньше, глядя с земли, она и представить не могла, что на самом деле флюгера такие большие. Захотелось остановиться, прислониться к печной трубе и стоять, глядя по сторонам, дышать свежим морским воздухом, но трубочист все время тянул дальше — вдоль Южного вала к Медному рынку. И Лене нравилось, что он держал ее за руку.

— Подожди! — все-таки попросила она. — Дай передохнуть. У меня голова кружится. Наверное, от свежего воздуха.

— Хорошо, — присел он на мостки, взбирающиеся на крутую крышу.

Лена вдруг захотелось, чтобы он встал за спиной и обнял ее. Такой настоящий, надежный. Ее даже удивило, что она вообще может так думать о другом мужчине после того, что случилось. Девушка покачала головой и глубоко вздохнула.