Дмитрий Кожущенко - Телекинез

По улице прогуливалась семья, обычные прохожие: уставший от отдыха мужчина лет тридцати с отстранённым лицом, девушка того же возраста с телефоном в одной руке и ребёнком лет семи-восьми в другой. Мальчишка явно не хотел никуда идти и всеми силами это демонстрировал, он, то упирался ногами, стараясь затормозить мать, то повисал у неё на руке, и мамаша тогда просто волочила сынишку по тротуару. Малец, почему то, не кричал и не плакал, в место этого он тихо недовольно мычал от усилий. Иногда он всё же взрывался криком «Ну мам!» и снова замолкал. Когда семейство проходило мимо сидящей на ступеньках магазина Кати, мальчик был в подвешенном волочащемся состоянии. Один сандалик слетел с обмякшей детской ножки и остался, неподвижно лежать, как бы частично воплощая в жизнь стремления своего хозяина. Но оказалось, что хозяином сандалика является не запуганный до молчания мальчик, а его родительница, которая заметив, что её ребёнок на половину босой вдруг начала на него кричать:

— Ты ходить нормально не можешь?!

Отец вернулся на пару шагов, подобрал сандаль и покрутил его у лица, одна из тоненьких полосок материи оторвалась от подошвы. Это был конец всему. У папаши забегали глаза, наверное, он хотел спрятать или выбросить порвавшуюся обувь, но вовремя понял, что тогда достанется и ему. Мужчина просто повернулся к семье, держа в руке порванную детскую обувь. И тут у мамаши не выдержали нервы — она отвесила сыну хороший подзатыльник и стала орать на него.

— Опять порвал! Новые сандалии тебе купили месяц назад, а ты! — Женщина отвесила ребёнку ещё один подзатыльник. — Ты всё рвёшь, ты всё ломаешь! Вот как тебя научить, бережно к вещам относиться?! Отвечай, — Она заглядывала в лицо плачущего малыша. — Отвечай, я с тобой разговариваю! Как тебя научить ценить вещи?!

— А как тебя, — Навзрыд закричал мальчишка. — Тебя как научить ценить людей и бережно ко мне относиться?

— Поговори мне ещё! — Мамаша принялась лупить неблагодарного отпрыска. — Плохо к тебе относятся, значит? Игрушки дорогущие, хеппи милы твои, планшет, телефон. — Каждое наименование вдалбливалось в ребёнка тяжёлыми шлепками по попе. — Кроссовки через месяц убил, джинсы порвал, в туфлях в футбол играл, в новых туфлях! Забыл уже?! Это тебя не ценят? А обо мне ты подумал, кто всё это покупает?! Отвечай!

Но мальчик не стал отвечать, в место этого он сделал то, чем сможет гордиться всю жизнь, хотя в этот момент он вряд ли осознавал, что делал и говорил. Мальчишка укусил маму за руку, и когда та разжалась, отбежал на несколько метров, теперь он не плакал, мальчуган был серьёзен и сосредоточен настолько, насколько это вообще возможно. Он достал из кармана телефон с огромным сенсорным экраном, гаджет с трудом помещался в ладони мальчика, он с размаха бросил телефон на дорогу. Потом он скинул с себя второй сандаль и стянул майку.

— Ты мне покупаешь всё это, а потом ругаешь, но это, же только повод! Давай посмотрим, что будет, если я сейчас откажусь от всего этого, от вещей, игрушек и компьютера. Ты ненавидишь меня за эти вещи, забирай обратно, а лучше выбрось, ведь тебе они тоже не нужны! Всё! Я отказался, ничего мне от тебя не надо! А если ты и сейчас будешь орать на меня — я у бабушки лучше жить буду, она ничего не покупает, но зато и не кричит на меня без конца…

— Да как ты смеешь?! — Перебила его мама. — Ты сам понял что наделал? Ты зачем телефон разбил?! За него ещё даже кредит не выплачен!

— Ты меня слышишь?! Не надо мне от тебя ничего! Отправляй меня к бабушке! Лучше я буду в окно смотреть спокойно и с кроликами возиться, чем играть в твой планшет и каждый день расплачиваться за это! Ненавижу тебя! Ты только вещи любишь! — Началась истерика.

Обессиленный ребёнок уселся на бордюр и продолжал кричать что-то не членораздельное. Мамаша подошла к отпрыску, схватила его за руку и потащила дальше, как будто ничего и не было. Отец семейства вышел на дорогу, подобрать выброшенный телефон, когда он возвращался на тротуар, Катя заметила, что мужчина почти плачет. Вряд ли он был расстроен поломкой телефона, по которому уже успела проехать как минимум одна машина. У мужчины подступали слёзы бессилия. Он подобрал разбросанные детские вещи, всецело принадлежавшие его жене, и пошёл в ту же сторону, куда увели его сына, который, видимо, тоже был собственностью только жены.

Всё что сейчас увидела Катя, просто поразило её. Несложно прикинуть, как будут развиваться отношения в этой семье: отец долго не выдержит и рано или поздно уйдёт, а мальчишка вырастет бесконечно обиженным на мать, закомплексованым и со слегка поехавшей крышей после такого жёсткого воспитания. Потом, через десяток лет, он в очередной раз не захочет отвечать на мамин телефонный звонок. А ведь, она его наверняка любит, пусть по своему, как-то извращённо, через вещи и кредиты, но всё равно любит. Так вот в один из тех раз, когда он не возьмёт трубку, его мама не сможет дозвониться ещё и паре своих подружек или ухажеров, а потом перестанет натыкаться на отражение в витринах. Ведь для любой матери, ребёнок — это и есть её жизнь, если он не берёт трубку, то остаются только вещи, работа и кредиты, а вот отражения уже не остаётся. Хотя может это и к лучшему, может она этого заслуживает? А малец? Может именно из таких неподкупных детей, способных укусить кормящую руку и получаются такие Ростовские Димы? Песни сочиняют и поют их потом прохожим в любую погоду, получая за это гроши. Или рассказы пишут, а потом сокращают их до одной фразы, что бы написать на десятке и приклеить на остановке, зевакам на потеху. Может они пытаются донести до мира, до всех людей, которые им встречаются, донести то, что так и не получилось объяснить мамам? Хотелось ещё поразмышлять о случившемся, но вернувшийся Денис оборвал Катины мысли.

Поиски увенчались некоторым успехом: по нереально низким ценам были приобретены наборы вилок и ложек, в каждом из которых было по пять приборов, но это было дешевле, чем купить по одному в обычном магазине. Так же ребята обзавелись металлическими пол-литровыми кружками и не большой кастрюлей без крышки, последнее приобретение было швейцарским ножом, в котором были кроме лезвия ещё и открывашка, штопор, ножницы и ещё какие-то очень полезные инструменты.

До посёлка со странным названием Бутрис добирались в переполненном автобусе. В давке порвался один пакет, и его содержимое пришлось собирать по полу. Потом рядом с Катей освободилось место, и девушка с усталым видом уселась на него, рядом стояла довольно крепкая бабушка, которая очень бодро стала возмущаться по этому поводу. А когда Катя уже хотела встать и уступить место бабке, Денис уложил все свои пакеты Кате на колени, чем придавил её к сиденью, теперь она не смогла бы встать без посторонней помощи, зато в автобусе стало свободнее. Бабушка продолжала возмущаться всё громче, Катя не знала, что ей теперь делать, она не была фанатом уступания мест старикам, точнее она всегда уступала дряхлым и немощным бабулькам-божим одуванчикам, которым действительно, тяжело стоять. Но таким, которые, явно чувствуют себя лучше чем Катя, девушка уступала только тогда, когда возникала именно такая ситуация как сейчас. Проблема была в том, что теперь Катя просто не могла встать, если бы она попыталась это сделать — то большие кульки и тем более, наваленные сверху продукты из порвавшегося пакета, рассыпались бы по салону. Бабку это совершенно не интересовало, ей явно не было нужно занятое Катей место, она хотела высказаться и повозмущаться от души, чем и занималась уже долгих пару минут, показавшихся окружающим пассажирам маленькой вечностью. В конце концов, мужчина, сидевший позади Кати, встал и жестом показал бабушке на освободившееся кресло, та нехотя села, но продолжила возмущаться, однако теперь она делала это значительно тише. Самая неприятная поездка за всё путешествие закончилась только через тридцать минут маневрирования автобуса по крутому серпантину.