Олег Бондарь - Убитое счастье (СИ)

Может, посмотреть, что там?

Игорь переборол желание. Снова встречаться с матерью, видеть ее кислый вид и выслушивать надоедливые бредни не хотелось. Полученной сегодня дозы общения с избытком хватило бы на много месяцев вперед.

Поэтому он только прислушивался, чувствовал себя напряженным, а нервы, казалось, взвинтились до предела. Неприятно было осознавать, что кто-то хозяйничает в его доме, пусть даже и родная мать.

Если ему так неловко и неуютно, каково же тогда Юле?

Что она чувствует?

Представить было несложно, еще легче понять. Но Игорь так и не решился заговорить с женой, чтобы успокоить ее и как-то подбодрить. Так они и лежали вдвоем в одной постели, и каждый по отдельности, молча, переживал одну общую проблему, свалившуюся на их плечи.

А утром Юля вошла в комнату зареванная, с красными, припухшими от слез глазами.

— Что случилось?

Она всхлипнула.

— Зайди в ванную. Посмотри, что она наделала…

Голос ее вздрагивал от спазм, а маленький носик, всегда задорно торчавший кверху, нервно подергивался, словно у обиженного ребенка.

Игорь притянул Юлю к себе, прижал, нежно погладил по волосам, мягким, приятно пахнущим шампунем, поцеловал в мокрый носик, слизнул со щеки солененькую слезинку. Она ткнулась лицом ему в грудь, как бы ища защиты. Но тут в кухне послышались шаги, и она сразу отпрянула.

Мать не заглянула к ним, прошла к себе в комнату и закрыла за собой дверь.

К себе в комнату…

Игорь испугался от того, как подумал.

Нет, не в свою комнату.

В их с Юлей комнату.

Она здесь всего лишь гость и никто больше. И, судя по всему, невзирая на очень близкое родство, ближе не придумаешь, гость — не самый желаемый.

От подобных мыслей становилось горько на душе. Но такова была правда: страшная правда, от осознания которой никуда не деться.

Пока мать находилась в спальне, Игорь прошмыгнул в ванную. И сразу понял, что огорчило жену.

Все их грязные вещи, ожидающие стирки, небрежным комком были брошены в наполненную водой ванную. Среди них Юлина блузка.

Она купила блузку два дня назад. Успела лишь примерить и оставила в ванной, чтобы выгладить и одевать ее в особенно торжественных случаях. Теперь все безнадежно испорчено. От линяющих вещей вода приобрела фиолетово-зеленый оттенок, и вряд ли мокнущая в ней одежда подлежала реанимации.

Игорь не понимал, зачем мать это сделала. Происходящее не вкладывалось в рамки здравого смысла.

Он не хотел думать о плохом. Вряд ли мать собиралась нарочно испортить их вещи. Она просто хотела показать, какая Юля плохая хозяйка.

Мол, пока мама не приехала, сыну вещи постирать некому. И не только сыну, а и самой хозяйке. Пусть ей будет стыдно.

Вот только беда в том, что мать и дома особенно стиркой не увлекалась, одевалась под стать бомжихе, прикрывая собственные лень и неумение богоугодным аскетизмом. Но даже старушки в церкви, куда она пристрастилась ходить несколько лет назад, одевались гораздо аккуратней.

Грешно плохо думать о матери, даже, если она того заслуживает, а уж ругаться с ней вообще смысла не было.

Бесполезное занятие, да и зачем?

И хотя в Игоря все кипело внутри, он пересилил себя, пообещал держаться, как ни в чем не бывало, будто, ровным счетом, ничего не произошло.

Почистил зубы, умылся и поспешил к Юле. Она сейчас, как никто другой, нуждалась в его поддержке и внимании.

— Не волнуйся дорогая, — сказал, плотно затворив за собой дверь. — Это — ненадолго. А блузку мы тебе новую купим.

— Я уже успокоилась, — Юля даже улыбнулась. — Хорошо, что у меня есть ты, и хорошо, что ты меня понимаешь. Ради нашего счастья я готова выдержать все, что угодно.

Это были не просто слова. За ними были три года жизни, нет, не жизни — мучений в одной квартире со свекровью. И Игорь ничуть не усомнился в их искренности.

А его мать уже хозяйничала во дворе. В тазике вынесла «постиранные» вещи на улицу и, не выкрутив, даже не удосужившись их расправить, развешивала на веревке.

Они вдвоем наблюдали за ее действиями в окно. Игорь боялся, что Юля снова огорчится, но она вдруг рассмеялась.

— Если отбросить трагизм, то ситуация выглядит забавной, — сказала она, и Игорь тоже улыбнулся.

На завтрак Юля сварила яйца и поджарила гренки. На что-то более существенное не хватило настроения. Но свекровь и этого не попробовала. Отказавшись от кофе, она хлебала из большой чашки, специально заваренный для нее Игорем чай и, как вчера вечером, налегала на бублики.

Вид у нее был высокомерный, торжествующий. Восседала в торце стола, словно матрона, изредка бросая испепеляющие взгляды на невестку.

Заикнулась было о том, что Игорь плохо выглядит, что, наверное, они голодают. Но Юля, молча, достала из холодильника колбасу, масло, недоеденные раньше котлеты, поставила все перед свекровью, и та заткнулась. Насупилась обидчиво. Настроения это не добавляла, атмосфера за столом ужасно тяготила, однако, лучше так, чем выслушивать заунывные нотации.

Только молчание длилось не долго.

— Здесь страшно жить, я вот читала и по телевизору показывала…

И пошло, поехало.

О разбое, насилии, маньяках. Нудным тягомотным голосом, от которого не то, что Юлю, родного сына воротило.

Дальше, естественно, все плавно перешло на невестку. Мол, встречаются такие… (многозначительная пауза), соблазнят невинного ягненка, сведут с пути истинного…

Юля демонстративно встала из-за стола, и ушла кормить собаку. Игорь вынужден был сидеть и слушать. Благо, от ворот раздался автомобильный сигнал.

— Кто там? Кто там? — испуганно встрепенулась мама. — Что им надо? Не ходи. Пусть едут своей дорогой.

Игорь поднялся и направился к калитке.

— Привет, зятек, — как всегда бодро, приветствовал тесть. — Не ждали гостей, а мы — приперлись! Так что встречай! Мне Варя уже все нутро выела, мол, хочу посмотреть, как доченька устроилась.

Варвара Степановна выбралась из машины и скромно стояла у калитки.

— Проходите, — слегка растерялся Игорь.

Он очень уважал Юлиных родителей, и ему совсем не хотелось, чтобы они встречались с его матерью. Было заранее стыдно и неудобно за нее.

— Варвара, ты иди, а мне Игорек поможет.

Он поднял заднюю дверцу «Нивы», там лежала большая упаковочная коробка.

— Решили вам с Юлей подарочек на новоселье сделать.

Игорь улыбнулся, судя по подаркам от тестя, новоселье у них едва ли не каждый день.

— Что это? — поинтересовался.

— Стиральная машинка, полный автомат, как объяснили. Я в такой технике не очень силен. Но все, какая-та подмога дочери…

Вдвоем они подняли коробку, она, была громоздкой, но не тяжелой, и занесли во двор.

— О, — заметив мать, удивился Василий Петрович, — Надежда Сергеевна… И вы здесь. Доброе утро! Как ваше драгоценное здоровье?