Андрей Скубиц - Легко

— Вы по своему основному образованию — психолог, я узнавал. Если бы было время, мы бы могли найти для вас более подходящую работу, но вы же сами видите, какая ситуация. Во-первых, никто не хочет за это отвечать; во-вторых, вопрос — кому можно довериться. Какого сорта политики или диверсанты лезут в это дело — этого вам объяснять не нужно. А вы — интеллигентный человек. В общем, если нам сегодня не удастся убедить эту девчонку вернуться к остальным, будет гореть пол-Словении. Люди сами будут себя поджигать. Самосожжение.

— Не могу поверить, — говорю я, но господин министр был очень убедителен.

— Господин подсекретарь, — говорит он.

1Abakus «Наши бюрократы в целом — вполне нормальные люди»… Я вот не могу с этим согласиться. Им сильно не хватает знаний, и у них неправильное отношение к работе на государственной должности.

Т. н. НЕЗАВИСИМЫЕ, националисты, — ваши комментарии говорят о том, что вы просто выжили из ума. Этими своими цыганами и цыганским вопросом просто раскаляете политически напряженную ситуацию и науськиваете патриотичных словенцев, чтобы они еще больше ненавидели цыганское отродье и вас, националистов, вместе с ними. ПО СПРАВЕДЛИВОСТИ нужен незамедлительный референдум; граждане, а хотите ли вы получить в качестве соседей вороватых и ленивых цыган? РЕЗУЛЬТАТЫ народного референдума: нет, не хотим, 90 %. Это вы боитесь предложить, потому что трусите.

Независимое предложение — пусть цыгане загрузят свой мусор в машину, и пусть их отвезут на свалку! Даже я это могу сделать, чтобы вокруг дома было чисто. Но они поступают по-другому! Кур у меня больше нет, потому что каждый месяцу меня пропадало по одной курице, хотя все были под замком и никакой зверь не мог их украсть! Понятно? Да, пока у нас хватает денег, чтобы купить себе куриные яйца. Только сколько у меня денег, тебя не должно волновать, ты их не считал, ОК? Может быть, что у цыган этих денег даже больше, все может быть! Только почему я должен содержать эту гнилую и ленивую цыганщину? А где ты живешь — меня ни капельки не волнует. Если у тебя с ними прекрасные отношения, ты с ними и живи.

В общем, все понятно.

Наверху — если смотреть от машины, сейчас можно увидеть только наши черные силуэты на фоне светлого, вселенского неба — ветер дует, но это великолепно. А внизу — море темноты, действительно, с этой стороны никаких огней, просто невероятно в это время суток, какая пустота, как в раю!

Только вот потом я увидел одно исключение. Черт возьми, только этого не хватало.

Темнота была далеко не везде такой плотной и стопроцентной, сейчас можно было увидеть всю окрестность как на ладони. Я увидел кое-что, что меня совсем не порадовало. Верхушки сосен и буков недалеко от машины закрывали вид слева вниз, а отсюда все прекрасно просматривалось. Я бы скорее согласился, чтобы это были привычные фонари, которые бы подтвердили слова Агаты о спуске в цивилизацию, но вместо того вот — внизу, прямо под нами, мигает только легкий оранжевый свет, как завеса, слегка. Очень первобытно. Совсем необязательно всматриваться, чтобы понять, что это такое.

Явно не то, что хотел министр.

Презель:Вы видите то же, что вижу я?

Я кинул на него беглый взгляд — да, он тоже смотрит вниз. Мы оба замолчали; говорят, молчание — самый лучший ответ. Конечно, вижу. В горле ощущаю комок. Огромный космос, а внизу — магия огня. Огонь — это действительно что-то первобытное. Обычно он у меня пробуждает в памяти приятные моменты. Школьный разгул после Юрьева дня на люблянском холме Рожник, включая рвоту после пьянки и синяки на теле от неудобной позы. Огонь на одиноких скалах на море летом, два старших приятеля романтично бренчат на гитаре, а в темноте светится кожа молодых девчонок, пахнущих… — золотое время! Или это, как в рекламе, что же там точно было, ну, в общем, сто лет назад был такой рекламный сингл, который встрял в голову, как гвоздь:

Думаю, это про шампунь. А сейчас… Я никогда не думал, что мне когда-нибудь станет плохо, если я в темноте увижу огонь. Хотя это и не пожар.

Шулич нерешительно: Девка сказала, что с этой стороны только пара домов. Как она сказала — Старый Брег, что ли?

Нет, мы не можем так сразу сдаться.

Презель:Старый Брег.

Это нам сейчас совсем не нужно. Понятно, значит, и внизу про нас не забыли, это видно. Сарафанное радио сработало на отлично, новости проникли повсюду, даже до этих трех домов, где, между прочим, есть телевизор. Но, в конце концов, это тоже ориентир, тот самый ориентир, о котором говорил Презель, — сейчас мы точно знаем, где деревня и где люди. Даже с учетом того, что мы сейчас больше всего хотели бы, чтобы они о нашем существовании просто забыли.

Я:Не будем усложнять. Мы просто проедем мимо, не останавливаясь. Так быстро, как это только возможно.

Оба посмотрели на меня. Они как-то снова растерялись, как тогда, когда нас обступили жители деревни. Господин министр был совершенно прав — как можно доверять полицейским? Если надо, так надо.

Презель:Потом у них появится причина подозревать нас в чем-то. Если мы промчимся со скоростью сто километров.

Шулич:Ну, давайте еще табличку с номерами снимем с машины, чтобы они нас быстрее узнали.

Презель:Из темноты и бездорожья, откуда обычно появляется сами знаете кто.

Внутри меня что-то сжалось. Хорошо, не важно: быстро или медленно; я бы, конечно, хотел побыстрее, чтобы нас не остановили, потому что если нас остановят, могут и на крышу перевернуть, в любом случае будешь чувствовать потом себя полным идиотом. Хотя в любом случае их будет мало. Раз, два и обчелся. И стопроцентно — я бы на их месте зажег огни с другой стороны поселка, поскольку бы ожидал, что кто-то может приехать из другого места, со стороны цивилизации, а не со стороны бездорожья. Получается, когда мы будем у баррикады, нас еще с радостью выпустят из деревни и только потом будут биться головой о деревья, какие они дураки. Что? Конечно, если их пятьдесят, тридцать, они смелые до одурения, один другого подбивает вставлять палки в колеса. А если их только семь или восемь, кто их так разозлит и поставит на обороты? Не осмелятся; и потом, они поумнее, с ними можно договориться. Нужно просто размышлять логически.

Другое дело, если их много.

Потом в свежем ночном воздухе появился какой-то запах, сигаретный дым. Понятно, кто к нам подошел. Нет, никто ее не сожрал, хотя, по сути, как бы я этого ни отрицал, лучше бы ее сожрали.