Тонино Гуэрра - Пылевая буря (фрагменты)

СТРЕЛОЧНИК В ПУСТЫНЕ

Будка его находилась в пустынном, безлюдном районе туркменских солончаков. В день проходили по два поезда: один - в Узбекистан, другой в Казахстан. Стрелочник проверял пути, и особенно крепление рельсов к шпалам. Затем флажком открывал машинистам зеленый путь. За тридцать лет он только раз остановил состав, так как путь преградили отары. Составы проходили туда в восемь утра и в полдень и обратно - в три часа дня и ночью. Стрелочник подбирал все, что пассажиры выбрасывали из окон возле его будки. У него скопились горы бутылок, консервных банок, старых дорожных сумок, разорванных фотографий. Ему удалось склеить открытки, любовные письма, большую фотографию Греты Гарбо. Он заполонил весь дом бросовыми вещами и долгое время жил посреди этого хлама. Однажды он по кусочкам восстановил фотографию молодого солдата, ехавшего из Ташкента на фронт. Он нашел все обрывки, кроме одного, на котором были ноги. Он обыскал все кусты, облазил все барханы вдоль железной дороги, но недостающий обрывок так и не нашелся. По странному стечению обстоятельств несколько лет спустя после войны стрелочник узнал, что юноша этот по-прежнему живет в Ташкенте, но потерял обе ноги в сражении под Смоленском.

ДВЕРЬ, КОТОРАЯ ПЕРЕСТАЛА ОТКРЫВАТЬСЯ

Курортный городок, затерянный в одной из долин Тосканы, с теплыми сернистыми источниками. Здесь уже много лет живет в гостинице палермский адвокат. Это место его изгнания. Будучи членом "Великого клана", он застрелил в своем саду сына одного из заправил этой преступной организации, поймав его на краже апельсинов. Принимая во внимание прошлые заслуги адвоката, было решено наказать его за пролитую кровь пожизненной ссылкой в эту старую тосканскую гостиницу, из которой он имел право выходить лишь раз в день - за газетой.

Было точно обусловлено, в какое время он может совершать прогулку, в каком направлении идти и как долго оставаться на улице. Адвокат неукоснительно выполнял эти предписания, хотя не так-то легко было установить, ведется ли тайное наблюдение за тем, как он соблюдает уговор. Каждый день он ловил на себе подозрительные взгляды из-за угла или из-за приоткрытых штор в домишках, выстроившихся вдоль улицы.

В первых числах ноября начались неприятности с дверью. Сначала она стала плохо открываться, но адвокат решил, что это от сырости. Затем и ключ стал с трудом проворачиваться в замке, на который он запирался по ночам из боязни непрошеных посетителей или злоумышленников. Тогда он подумал, что замок засорился. В самом деле, за последние два дня ветер из Африки принес с собой желтую песчаную пыль. Казалось, с каждой ночью металлический язычок все больше заклинивает от ржавчины. В конце концов адвокат почувствовал, что рано или поздно он окажется запертым в этой комнате навсегда. Тогда он высунулся на улицу посмотреть, нельзя ли будет при случае выбраться через окно. Но под окном была пропасть в семь этажей. Он увидел также, что средневековый квартал внизу сплошь состоит из руин и покинутых лачуг и там некому даже услышать его крики о помощи. С другой стороны, начни он стучать в запертую дверь, вряд ли немногочисленные постояльцы, снимавшие комнаты на нижних этажах и в противоположном конце здания, услышат стук.

Он обращался к администрации с просьбой прислать слесаря, но безрезультатно. Портье, добравшийся до неисправной двери, почему-то упал в обморок в коридоре и пришел в себя только через два дня, так и не получив ни от кого помощи. Как-то утром адвокат с таким трудом открыл дверь, что ему наконец пришла в голову мысль о бегстве. Но в тот день предполагаемые соглядатаи словно угадали его намерения, и на утренней прогулке он чувствовал спиной их угрожающие взгляды, а один из них даже пошел за ним следом, очищая яблоко длинным ножом. Купив газету, адвокат покорно вернулся к себе и заперся в комнате. Ночью дверь заклинило намертво и ржавчина проникла в зазоры и щели, которые до сих пор, хотя и с трудом, позволяли выбивать ее из дверного проема. Даже древесина как бы окаменела и стала издавать странный глухой звук.

У СТЕКЛЯННОЙ ДВЕРИ

Старик жил в большой комнате со стеклянной дверью, выходившей на заброшенный участок, обнесенный забором. С весны до осени он сидел у открытой двери и не сводил глаз со своего пятачка земли. Он видел, как туда слетались все птицы округи. Быть может, их привлекала вода, которую можно было попить из плошки, поставленной в сторонке. Не залетал туда только дрозд. Старик его ждал. А тем временем следил за муравьями, за диким кустарником, из года в год разраставшимся все пышнее. Весной он долго наблюдал за улиткой, которая в три месяца прочертила белую полосу по всему забору. Шум и суета города не долетали в этот уголок и не будоражили старика, погруженного в сонные думы. Иногда шел, дождь. Редко выпадал снег.

Через год прилетел наконец дрозд, но дверь была закрыта: старик окончил свои дни. Его похоронили тут же на участке, которым он столько лет любовался. Птица села на траву, выросшую на его могиле. Опустив клюв, она попила из плошки, полной дождевой воды.

ТАЙНЫЙ СОБЛАЗНИТЕЛЬ

Одна молодая монахиня очень тяжело переживала обет безбрачия. И вот в течение нескольких ночей кто-то стал тайно подсовывать под дверь ее запертой кельи листочки белой бумаги с отпечатком, а может быть, рисунком той или иной части своего лица. Сначала это был глаз, затем прядь волос, ухо, рот, лоб и наконец подбородок. Черница попыталась соединить листочки воедино и с ужасом убедилась, что не может больше противиться обаянию возникавшего перед ней образа. И вот настала ночь, когда она должна была получить последний недостающий листок и увидеть все лицо тайного соблазнителя. Тогда она зажгла свечу, чтобы сжечь искушающий ее образ. Но вдруг осознала, что перед ней лик самого Спасителя. Тогда один за другим она проглотила клочки бумаги, словно это были святые облатки.

В ГОЛУБОМ МАРЕВЕ САМАРКАНДА

Как-то в воскресенье Амид-ака заметил в голубом мареве Самарканда двух чужестранцев. Они появились в конце улицы и наверняка разыскивали его лавку, знаменитую своими арбузами, так хорошо утолявшими жажду. И впрямь оба путника вскоре направились в сторону навеса, в тени которого он установил несколько деревянных столиков. Оба вымыли руки под умывальником, подвешенным снаружи. Тогда Амид-ака пошел в лавку, чтобы отобрать пару арбузов. Вернувшись под навес, он застал только одного незнакомца. Положив перед ним оба арбуза, он спросил, почему его друг ушел. Человек растерянно на него посмотрел. Затем вытер потный лоб, встал из-за стола и направился к выходу. Но прежде сказал устало:

- С некоторых пор все меня видят вместе с другим.