Тонино Гуэрра - Амаркорд

Тонино Гуэрра, Федерико Феллини

Амаркорд

Пер. с итал. - Г.Богемский.

Я вспоминаю

Я знаю, знаю, знаю,

что у человека в пятьдесят лет

всегда должны быть чистые руки,

и я их мою по два, по три раза в день...

Но лишь тогда, когда я вижу, что они

у меня грязные,

я вспоминаю себя в ту пору,

когда был мальчишкой.

1

"Ладошки" появляются в марте. Никто не знает, откуда они прилетают. Это пух с деревьев, крошечные, невесомые перышки, плавающие в воздухе. Они словно прозрачные воздушные шарики или мыльные пузыри, которые опускаются вниз или взмывают вверх, кружатся в непрерывном танце, будто у них есть какая-то своя жизнь, цель и предназначение. Пролетев над крышами окраинных домишек, они достигают городка, усыпают сады и огороды, пляшут во дворах, где женщины уже развесили на ветвях проветрить легкие весенние платья.

Потом "ладошки", продолжая свой путь, прибывают на городской вокзал. Они летят в неподвижном воздухе, застывшем над железнодорожными тупиками. И наконец, вот они - над крышами домов. Они спускаются на мостовые и тротуары, устилают Главную улицу, проплывают, покачиваясь, перед квадратами распахнутых окон.

Ребятишки, идущие в школу, без конца подпрыгивают, пытаясь схватить таинственные пушинки. Они радостно кричат: "Ладошки! Ладошки! Весенний пух!"

Какой-то старик решил наловить их в шляпу - он размахивает ею, словно сачком для ловли бабочек.

Тем временем облако "ладошек" достигает берега моря. Оно окутывает бесчисленные окна Гранд-отеля, еще спящего за причудливо украшенным лепкой фасадом, пролетает над головами первой группки немецких туристов, разбивших лагерь на пляже подле черного мотоцикла-фургончика и время от времени бросающихся в воду с возбужденными, гортанными криками, и добирается до мола, на краю которого стоит представительный господин лет шестидесяти с длинными седыми волосами, ниспадающими ему на плечи из-под широкополой мягкой шляпы, в брюках, стянутых на щиколотках велосипедными зажимами. В городе его называют "Адвокатом".

Одной рукой он придерживает новехонький велосипед, снабженный уймой всех необходимых аксессуаров, а другую вытянул вперед, ожидая, когда на раскрытую ладонь упадет пушинка. И в самом деле - один из множества белых невесомых комочков медленно опускается на ладонь Адвоката, и он с довольным видом зажимает его в кулаке.

2

"Фогараццы" - это костры, которые жгут, празднуя приход весны. В каждом селении, перед каждой фермой складывают высокую поленницу. В эту кучу суют все, что может гореть: старые автомобильные покрышки, ящики из-под фруктов, ломаную мебель, старые, пропитанные бензином комбинезоны, деревянные балки, доски, пришедшие в негодность соломенные стулья. И в ночь на 19 марта посреди чуть вырисовывающейся на фоне темного неба громады гор вдруг вспыхивает огонек, едва заметная красноватая искорка. За ней - другая, третья. И затем разом вверх взвивается множество огненных языков, заполняя небо неяркими сполохами.

Один из этих костров виден вблизи: куча дров на гумне крестьянского дома. Отблески багрового пламени играют на лицах детей и старика крестьянина, смотрящего вместе с ними на разгорающийся все ярче огонь.

Другой костер разложен прямо на мосту. Сидящие на перилах люди переговариваются, смеются.

В центре Луговой площади тоже высится поленница. Такая огромная, что достигает крыш. А ее все еще продолжают укладывать. На самую верхотуру этой фогараццы забрался Мудрец, иными словами - дурачок, какие есть в каждом городке или селении, причем они частенько изрекают самые светлые и глубокие истины. Он укладывает дрова, которые подает ему какой-то парень, стоя на ступеньке приставленной шаткой лестницы. Другие молодые ребята, вооружившись вилами и палками, укрепляют основание этой деревянной горы. Вокруг столпилось полно зевак. С Главной улицы, из переулков появляются все новые и новые потоки людей. Целые семейства расхаживают по широкой площади, где царит атмосфера напряженного ожидания. Трое парней быстро прокладывают себе путь сквозь толпу, волоча по земле огромную охапку сушняка.

Бобо - подросток лет пятнадцати - несет, подняв высоко над головой, стул с отломанной ножкой. Он пытается пробиться сквозь плотную стену любопытных, окруживших фогараццу, но из толпы вдруг вытягивается рука и хватает парнишку за ухо. Это его отец - крепкий, коренастый человек, кажущийся увеличенной копией сына.

- Куда это ты собрался, бандит? А ну-ка тащи стул обратно.

- Папа, но мы же ничего не принесли! Он ведь ломаный.

Синьор Амедео - так зовут отца Бобо - обращается к стоящей рядом жене (она одних с ним лет, и ее простоватые черты смягчает выражение какого-то внутреннего благородства и степенности):

- Миранда, кто отец этого сукина сына?

Женщина подносит к губам палец, давая мужу понять, что здесь не место для подобных разговоров. Тогда Амедео оборачивается к сыну и говорит, указывая в сторону дома:

- Ты у меня еще схлопочешь! Сейчас же неси домой!

Бобо, скуля, как собака, которой привязали к хвосту консервную банку, уходит.

Под портиками на площади у одной из колонн останавливаются Угощайтесь и две ее сестры. Из сестер она самая красивая. За ней издали наблюдает Лисичка; у этой девушки совсем светлые, почти прозрачные и светящиеся, как у кошки, глаза; сразу видно, что она не в силах совладать со своим женским началом: есть в ней что-то дикое, хищное. Она прислонилась к стене под портиком в сторонке от всех, затаилась там, словно в засаде. Но фигурка в ситцевом облегающем платьице вдруг отделяется от стены и спешит прочь, будто присутствие Угощайтесь ей помешало. Она идет крадучись, почти вжимаясь в стены, вдоль витрин закрытых магазинов. Потом резко сворачивает налево, словно ей что-то неожиданно пришло в голову, и, воровато озираясь, пересекает площадь. Вскоре она вновь пристраивается под портиком, в другом темном и уединенном уголке.

С Главной улицы, ведя новенький, сверкающий велосипед, выходит Оливо Оливетти, по прозвищу Адвокат. Этого человека мы уже видели на краю мола. Он останавливается позади толпы восхищенных зрителей, окруживших фогараццу.

Бобо, сидя на мостовой посреди площади (за его действиями следят несколько приятелей), разбивает камнем желтые палочки поташа. Потом берет большой болт, отвинчивает гайку, забивает нарезку порошком, медленно навинчивает гайку обратно.

Между тем кто-то прокуренным, хриплым басом кричит, что пора зажигать костер. Из-под портиков выбегает парень с горящей тряпкой и незаметно бросает ее к подножию фогараццы. Солома вспыхивает, зрители указывают на огонь пальцами и, довольные, гогочут.