Тэцуо Миура - Блуждающий огонёк

«Ну и ну! — подумал я. — Даже салфетки в туалете красные. Вот это забота о лице предприятия!»

Купальня Красной гостиницы находилась внизу, на берегу реки. К ней вела извилистая лестница.

В густом и белом, как молоко, тумане светила маленькая, словно вишня, лампочка без плафона. В помещении не было разделения на мужскую и женскую раздевальню, не существовало и перегородок между раздевальней и купальней. Все было предельно просто.

Когда я сидел в вязкой на ощупь мутно–белой воде, в купальню спустился хозяин гостиницы в одних красных трусах и предложил мне потереть спину вместо банщика. Но я, кинув взгляд на его костлявое тело с выпирающими ребрами, решил отказаться от услуг.

— Не хотите ли принять ванну вместе со мной? — предложил я.

Он тут же согласился.

Мы уселись рядом на краю чана и некоторое время молча внимали шуму горной реки. Горячая вода по бамбуковому желобу, укрепленному на потолке, медленно стекала тонкой струей в деревянный чан, затем так же медленно бежала по бамбуковому желобу в нижний чан, служивший ванной.

— Значит, это и есть ваш горячий источник? — спросил я.

— Да. Раньше он не был таким. Нет, не был. Теперь вот и вода еле течет.

Хозяин Красной гостиницы горько усмехнулся. Судя по его рассказу, Красная гостиница стояла на главном источнике Асино. Из поколения в поколение их семья оберегала этот источник. В его воду погружались и знаменитый Басё, и Такубоку [6] Мацуо Басё (1644–1694), Исикава Такубоку (1886–1912) — знаменитые японские поэты. , и морской министр. Но после войны два односельчанина, разбогатевшие на спекуляции рисом, тоже открыли здесь гостиницы. Они так рьяно бурили берег реки, что в водоносном слое хребта что–то нарушилось, и горячий источник Красной гостиницы почти иссяк. А хозяева новых гостиниц, имея деньги, процветают и переманивают к себе гостей. Нынешний гость предпочитает не старинную вывеску, а кафельную ванну. Хозяин Красной гостиницы из уважения к односельчанам, с которыми вместе вырос, не хочет идти на ссору. Придумал только, как выделиться: сделал все вещи в доме красными, соответственно названию гостиницы.

Сначала он, как бы невзначай, завел красные шнурки на гэта. Однако не прошло и трех дней, как две другие гостиницы тоже изменили цвет шнурков: Зеленая дача завела зеленые, а гостиница «Соколиное крыло» коричневые. «Ах, вы так!» — возмутился хозяин Красной гостиницы и сделал красные пояса для юката. Но и это стало неоригинально через три дня. Тогда хозяин Красной гостиницы разозлился: «Ишь, дурака нашли!» — и все вещи для гостей, а заодно и свои собственные перекрасил в красный цвет. Однако конкуренты тут же свели его старания на нет. Красная гостиница не смогла тягаться с ними и вскоре вышла из игры. Дело в том, что конкуренты облицевали свои ванны цветным кафелем, а у Красной гостиницы, к сожалению, кафеля не оказалось.

— К тому же, — сказал хозяин, — эти гостиницы хлопочут теперь о том, чтобы превратить Асино в увеселительное место. Собираются открыть рестораны и пригласить гейш. Совершенно непонятно, зачем тихие горячие источники в горах превращать в шумный вертеп, наподобие городского квартала развлечений. На Зеленой даче, говорят, строят бассейн, а гостиница «Соколиное крыло» сооружает на берегу реки отдельный павильон с застекленной вышкой для обозрения окрестностей. Так что Красная гостиница оказалась прижатой к реке. Как в битве — отступать некуда. Или как в игре го [7] Го — японская настольная логическая игра стратегической направленности. - прижаты к стенке.

После ванны я сразился с хозяином гостиницы в го. Расставляя камни, я объяснил ему, что такое дамская пудреница для компактной пудры. Оказалось, что видеть окаменелого краба с таким большим панцирем ему не приходилось. Однако если взяться за поиски целенаправленно, то можно и найти, добавил он назидательно. Человек никогда не должен терять надежды. И хозяин вышел, сказав, что обойдет местных стариков — может, они что знают. Через час он вернулся с поникшей головой — такую окаменелость никто до сих пор не встречал.

— Ничего не поделаешь, — сказал я, — придется самому порыться.

Хозяин поглядел в окно, за которым сгущались сумерки, и заметил со вздохом:

— Самому порыться, говорите… Когда бы каждый мог так легко найти окаменелость, то и забот никаких не было бы. Вот если бы Камэ Таро–сан был жив… Он непременно помог бы. Вы опоздали на два года.

Камэ Таро–сан был знаменитым в тех местах змееловом и искателем окаменелостей. После паводка, когда спадала вода на реке, он обязательно находил крупные окаменелости. А ядовитые змеи, говорят, замирали от одного его взгляда. Тогда он быстро хватал их кончиками пальцев за голову и мгновенно отрывал ее. Еще секунда — и белое тело змеи, лишенное кожи, описывало в воздухе дугу, как выхваченная из ножен сабля. К сожалению, Камэ Таро–сан умер от астмы в позапрошлом году.

— Однако у такого знатока, должно быть, многое осталось, — сказал я. Может, и краб найдется.

— М-да… — Хозяин гостиницы склонил голову набок. — Дело в том, что после смерти Таро–сан вещами его сразу же распорядились. Хотя надо бы для верности еще и у Эрии спросить. Вдруг что–нибудь и обнаружится. Подождите до завтра.

Девочка со странным именем Эрия была, по словам хозяина гостиницы, воспитанницей Камэ Таро. Ее бросила молодая женщина в желтой юбке, приезжавшая на воды вскоре после войны. Девочка была мулаткой — «дитя любви», рожденное от негра, и вторая жена Камэ Таро, как раз оставшаяся без ребенка, взяла ее на воспитание. «Та женщина в желтой юбке звала дочь — Эрия», сказал хозяин гостиницы. По–видимому, девочку звали Мэри, а женщина произносила ее имя так жеманно и невнятно, что ему слышалось «Эрия». Я сказал о своем предположении хозяину, но он ответил, что теперь уже уточнить ничего невозможно, потому что девочка глухонемая от рождения.

Мне не пришлось ждать до следующего дня. Когда поздно вечером я спустился к источнику с полотенцем через плечо, в горячем тумане предо мной вдруг предстала обнаженная темнокожая фигурка. Это была Эрия.

Словно поджидая меня, она стояла в смелой, как у манекенщицы, позе прямо перед раздевальней. В тот миг, когда, открыв стеклянную дверь в ванную, я увидел ее, мне показалось, что это мое собственное отражение в белом тумане. Но не могло же мое отражение быть голым в то время, как я сам был в юката! И лишь заметив странную округлость груди, я опомнился, понял, что передо мной юная девушка, и собрался было лезть обратно по лестнице, как откуда–то из тумана раздался голос хозяина гостиницы:

— Господин антиквар! Куда же вы? Входите, пожалуйста. Это ведь Эрия, дочь Камэ Таро.