То Хоай - Западный край. Рассказы. Сказки

Старик тогда рассердился и под дождем ушел к себе. Теперь он лежал, скорчившись, похолодевший и серый, точно зола в очаге. Руки его были скрючены, как сухие ветки. Он не смог подняться, даже когда тигр задрал в подполье свинью. Тишину нарушало лишь хриплое, надсадное дыхание старика.

Кхай присел подле больного. Одной рукой он взял старика за запястье и прощупал пульс, другой — снял с плеча ранец и вытащил стетоскоп. Старик бредил в забытьи. Его давно трепала лихорадка, и силы были уже на исходе.

Фельдшер Тхао Кхай приступил к своим обязанностям. Он сделал старику укол, но тот продолжал бредить.

Кхай решил заночевать здесь. Он сходил в лес, нарубил толстых веток и загородил хлев, потом в огороде за домом наломал кукурузных початков. Вернувшись, он расстелил свою брезентовую накидку, разжег очаг и стал жарить кукурузу, слушая, как ревет в ночи беснующаяся вода. Иногда сквозь грохот и гул доносился крик голодных выдр, искавших в волнах добычу.

Болезнь старика сама по себе не опасна, просто у него полный упадок сил. Еще бы, ведь во рту у него небось который уж день не было ни крошки.

Кхай отыскал топленое сало и зажег светильник. Старик открыл глаза, наивные и блеклые, как у младенца.

В темноте за стеной шумел дождь.

Старик спросил чуть слышно:

— Что, белохвостый тигр съел мою свинью?

— Нет, не успел.

— В белохвостого тигра воплотились мои родители. Это отец с матерью приходили поесть свинины… Не надо стрелять в белохвостого тигра…

— Лежите спокойно, вам нельзя разговаривать.

Старик повернулся на бок и прошептал:

— Пить…

Кхай налил в чашку горячего чая, бросил в нее сахар и помог старику сесть.

— Ты… должно быть… королевский шаман?.. — снова спросил он. — Пришел, напоил меня бальзамом и спас?

— Да нет, — громко ответил Кхай, — я работник Правительства. Лежите спокойно…

Старик выпил чашку сладкого чая. Он пристально вглядывался в лицо Тхао Кхая, словно изумляясь чему-то, потом наконец улегся и затих.

Ближе к ночи дождь перестал, капли не барабанили больше по листве, и оттого шум паводка стал отчетливей и громче. Старик, помолчав, заговорил опять; он то открывал глаза, то снова закрывал их, речь его была сбивчива и бессвязна — не поймешь, говорил ли он сам с собой или с Кхаем… Время от времени Тхао Кхай отвечал старику, не зная, слышит ли тот его. Больному вроде бы чудилось, будто вокруг него собрался целый сонм духов. Когда взгляд его падал на яркое красное пламя, старик как будто приходил в себя, но вскоре ему снова начинали мерещиться привидения. Множество людей, бог знает когда умерших, сидели здесь, толкуя о чем-то и горько вздыхая. И туманные обрывки разговора между бесплотными духами и живым человеком уплывали из светлого круга возле очага в темноту ночи. Слова сплетались в неясный загадочный диалог, и уже невозможно было отличить высказыванья старика от речей его призрачных собеседников…

— О горе! — это вроде сетовал старик. — Мудрые, всеведущие тхай селятся у подножий. Смекалистые и расторопные мео живут на высоких склонах. Одних только са постигла участь бездомной скотины. Лишь обретя своего государя, получим мы собственную землю, но кто знает, когда явится государь…

— Нет, — отвечал ему Кхай, — этот поганый государь никогда уже не вернется. У са и у мео есть теперь свое Правительство. Конечно, янки не терпится снова посадить нам на шею короля с начальниками, но пусть попробуют сунуться — народ их вышвырнет прочь.

— Выходит, ты совсем ничего не знаешь… — сказал старик. — Государь скоро будет здесь. Королевский посланец уже приходил к нам и все объяснил. Когда объявится государь, мрак окутает землю и небо на семь дней и семь ночей… В каждом доме должно быть припасено побольше хворосту, свечей и воску. Настанет конец света… Да, еще надобно каждому своими руками соорудить челн — когда объявится государь, вода поднимется выше самых высоких гор, и в ней потонут все, кто не соблюдал постов и запретов. А добродетельные люди останутся жить и вслед за королем поплывут в своих челнах… В каждом доме пусть приготовят двенадцать чашек риса на похлебку для государя… О небо, а ведь я не припас ни единого зернышка!.. Кто сумеет раньше всех угостить государя, тому улыбнется счастье. В этот день старцы помолодеют, дурнушки обернутся красавицами, а малорослые отроки при первом порыве ветра вырастут и возмужают… Кликни единожды — и с небес тотчас прилетит всесильный помощник…

— Скажите, почтеннейший, — спросил Кхай, — откуда берутся все эти странные россказни?

— …И еще — пусть каждый приготовит заранее по монете белого серебра… Кто поднесет королю монету, того он причислит к избранному своему народу…

— Да неправда все это!

— Нет, правда. Однажды я уже видел государя; но это был вроде самозванец, ставленник тэй. Нынче же, я верю, явится истинный государь. Ты дал мне сок сахарного тростника и оживил меня, значит, ты и есть посланец неба, обладатель счастливой судьбы. Тебе я открою правду. Кто бы другой ни спрашивал меня — кадровый ли работник или солдат, — ничего никому не скажу.

— Запомни, — он перешел на шепот, — если мышь пожирает рис, не стреляй, не ставь на нее ловушек. Мыши эти — государево войско. Чем больше сгрызут они рису и кукурузы, тем раньше объявится государь. Увидишь диких кабанов, топчущих пашню, не трогай их. Не прогоняй медведей, объедающих кукурузу. Они ведь вовсе не травят урожай, а сберегают его для нас впрок. Когда объявится государь, медведи, кабаны и мыши придут на могилы и помогут покойным родителям нашим восстать из гроба… Женщины пусть привыкают к опию, чтоб ублажить родителей. Если отец с матерью будут курить опий, они больше никогда не умрут… Надо забить на мясо всех белых буйволов, белых свиней и белоперых кур. А не то твари эти ослепят очи воскресших родителей — подойдут они к дому и не отыщут входа… И еще надо прирезать на мясо всех коз, они смердят, и родители, учуяв зловоние, не решатся войти в дом. Но не смейте убивать собак. Одной лишь собаке дано говорить с мертвыми, и она поможет нам узнать вернувшихся предков.

— Больно, дедушка, много заповедей! Всего и не упомнишь.

— А ты не поленись, заучи.

— Да кто же вам наговорил все это?

— Государев посланец. Он все растолковал.

— А он-то откуда взялся? Он был у вас здесь, что ли?

— Был… Заходил однажды. Он воротился сюда из Лаоса.

— Так. Выходит, мы должны сами отсечь себе руки и ноги. Без зерна, без скотины как же вести хозяйство? Тогда всем нам конец придет, дедушка.

Но старик стоял на своем:

— Посланец государя сказал: ни о чем не тревожьтесь. Каждая дикая былинка даст три съедобных растения: из корешков ее вырастут бобы, из стебля — кукуруза, из вершков — рис. Едва все съедят, плоды и злаки созреют снова. И человек от одной-единой травинки прокормится всю жизнь.