Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Слезы счастья

Твердо решив отсюда уехать, но уже чувствуя тоску из-за предстоящей разлуки с лошадьми, которые позволили ей открыть в себе способность телепатического общения с животными, Киона и не заметила, как задремала. И тут вдруг у нее началось видение. Она увидела, как на краю ее кровати сидит Делсен. Вид у него был миролюбивый, а голова обмотана бинтами.

«Тебе лучше вернуться домой, Киона, – сказал он. – У нас с тобой никогда бы ничего не получилось. Ты для меня слишком умная, слишком скромная, слишком красивая».

Радуясь тому, что слышит французскую речь после того, как больше недели общалась только на английском, Киона стала улыбаться во сне. Однако Делсен вскоре исчез – его как будто стерли с листа бумаги резинкой, – и вместо него появилась Тала-волчица – молодая, красивая и одетая в тунику из красной кожи, расшитую жемчужинами и бирюзой.

«Дитя мое, неужели ты собираешься позволить умереть от горя своему отцу – отцу, зачавшему тебя внутри круга из белых камней, который я выложила вокруг нас, прежде чем соединиться с ним? Киона, моя любимая дочь, ты, бывшая моим единственным сокровищем на всей земле, ты должна вернуться к своим родичам. Делсен спасен – спасен и телом, и душой. Его спасла ты».

Тала протянула руку, стала делать такие движения, как будто гладит ей, Кионе, лоб, и затем тоже исчезла. Вместо нее появился большой волк, которого Киона уже видела возле озера и который теперь смотрел на нее, спящую, своими янтарными глазами. Этот пристальный взгляд заставил ее сильно вздрогнуть и проснуться. Ее сердце лихорадочно забилось.

«Мама… Делсен…» – прошептала она, уставившись вытаращенными глазами на стену комнаты, в которой находилась.

В ней никого не было, и ничего в ней не изменилось. Киона – ошеломленная и недоумевающая – поднялась с постели.

– Что это означает? – тихо спросила она.

Дрожа от нервного напряжения, она оделась. На часах было восемь вечера. Старый Джек, очень любящий вкусно поужинать и поболтать с прислугой, уже ушел, наверное, на кухню, расположенную в полуподвальном этаже хозяйского дома. Моррис отправился к себе домой. Киона поспешно спустилась по узкой лестнице, прошла через помещение, в котором хранились седла, и подбежала к стойлу коня по имени Brother .

– Мне придется тебя покинуть, Брат, – прошептала она, гладя его шею. – Я снова увижусь с Фебусом, моим конем! Ты знаешь его, я тебе много о нем рассказывала.

В центральном проходе конюшни царил полумрак. Киона сконцентрировалась на том, что передавал ей телепатическим образом конь. Она не услышала, как во дворе раздались чьи-то шаги. И тут вдруг кто-то включил электричество. В конюшне стало светло.

– Но кто… – начала было говорить Киона, поворачивая голову.

Она увидела Эбби, Джека и мистера Джонсона. Тот держал в руке газету, и лицо его покраснело от охватившего его гнева. Они все втроем таращились на нее, причем не без удивления, потому что она сейчас была без своей кепки, которую раньше никогда не снимала, и ее рыжевато-золотистые волосы красиво поблескивали в свете ламп.

– Я требую объяснений! – рявкнул Джонсон. – И я тебя предупреждаю, что не выношу, когда меня обманывают и держат за дурака! Ты не Боб Тэйлор, а Киона Шарден, не так ли? Тебя вот уже ровно десять дней разыскивает полиция.

Эбби беззвучно плакала, а ее щеки порозовели от охватившего ее волнения. Ей казалось, что она совершила ужасный грех, влюбившись, получается, не в парня, а в девушку.

– Это недопустимо – устраивать маскарад, лгать, злоупотреблять доверием людей, которые стараются помочь своему ближнему! – добавил Джонсон, который был ревностным католиком.

– Теперь мне понятно, почему тебе не хотелось ужинать на хозяйской кухне, – пробурчал старый конюх. – Ты старалась спрятаться, как только у тебя появлялась такая возможность. Мы с кухаркой, кстати, заметили, что для мальчика у тебя слишком уж красивое лицо.

– Мне жаль, что так получилось, – сказала Киона. – У меня не было другого выбора. Я спасалась бегством, и Эбби обнаружила меня в той хижине. Поскольку она приняла меня за парня, я решила побыть некоторое время парнем. Я прошу вас всех меня простить. И не переживайте, я отсюда уеду.

– Судя по тому, что написано в этой газете, тебя подозревают в попытке убить своего дружка.

Мистер Джонсон использовал слово boyfriend . Кионе вспомнилась Иветта Лапуант, которая – с накрученными на бигуди волосами – тоже когда-то употребила это слово. Девушка не смогла удержаться от улыбки.

– Тебе что, даже не стыдно? – возмутился Джонсон.

– Я находилась в ситуации необходимой обороны, – ответила Киона. – Кроме того, Делсен не умер.

– Да, это верно, он сейчас в коме. У него серьезная рана на голове.

Кионе захотелось крикнуть, что Делсен совсем недавно явился к ней во сне, что он точно не умрет и что он на нее не сердится. Однако эти люди ее не поняли бы.

– Да, у него есть серьезная рана на голове, но я его не убила, – сказала Киона. – Эбби, прости меня. Пожалуйста, не будь такой грустной.

Мистер Джонсон гневно нахмурил брови. Слезы его дочери раскрыли ему глаза на кое-что еще: Эбби испытывала к мнимому Бобу определенные чувства. Впрочем, это его не сильно встревожило: в таком возрасте, как у нее, она очень быстро оправится от этой своей маленькой несчастной любви.

– А можно мне прочесть эту статью, сэр? – осмелилась спросить Киона. – Пожалуйста…

Она, сделав над собой усилие, улыбнулась ему очаровательной улыбкой. Джонсон уставился на Киону, как будто видел ее впервые в жизни. Затем он, почти как загипнотизированный, протянул ей газету.

Киона увидела на первой странице большую фотографию и сразу же себя узнала: распущенные волосы до плеч, жемчужное ожерелье на шее… Под фотографией большими и жирными черными буквами было напечатано объявление о розыске. Киона, ничуть не пытаясь сконцентрироваться и не закрывая глаз, увидела мысленным взором, как Эрмин и Тошан заходят в кабинет главного редактора и просят его разместить фотографию и объявление о розыске на первой странице. «Они находятся в Торонто, и они делают все возможное и невозможное для того, чтобы меня найти, – подумала она, испытывая огромную радость, поскольку к ней возвратился ее природный дар. – Я исцелилась, исцелилась!»

– Ты ограничиваешься лишь разглядыванием фотографии правонарушительницы и не утруждаешь себя чтением того, что там про тебя написано? – громко возмутился мистер Джонсон. – Я тебя предупреждаю: даже и не думай отсюда удрать. Я вызвал полицию.

– Вы правильно поступили, месье, – сказала Киона по-французски. – Если позволите, я пойду соберу свои вещи.

Она повторила эти слова по-английски, хотя выражение лица Джонсона и подсказало ей, что основной их смысл он понял.