Мари-Бернадетт Дюпюи - Сиротка. Слезы счастья

– Знаешь, твой немчик сможет подтереть задницы вашим шалопаям не хуже тебя! – замотал головой ее брат.

Эстер громко расхохоталась. Она уже привыкла к местной манере выражаться, и та уже не вызывала у женщины никаких эмоций, но вот высказывания Онезима легко могли поколебать ее невозмутимость.

– Простите меня! – сказала она, смутившись. – Может быть, все дело в шампанском, но я так не смеялась вот уже несколько лет.

Овиду она показалась еще более красивой с ее белоснежными, как фарфор, зубами и маленькой морщинкой у краешка тщательно накрашенных губ.

«Господи, сделай ее счастливой! – подумала, глядя на Эстер, Киона. – И как только одни люди могут совершать зверства по отношению к другим людям? Кто из присутствующих может в полной мере представить себе все то, что перенесла Эстер? Она не хочет об этом рассказывать, и я ее понимаю. Мне вот захотелось рассказать о своих злоключениях, но какой в этом был смысл? Это ведь самая обычная житейская драма. Одна из тех драм, которые неоднократно случались на протяжении многих веков: пьяный парень пытается изнасиловать девушку, которая, как он считает, принадлежит ему… Впрочем, нет, наши предки не пили спиртного. Это бледнолицые, прибыв сюда, на эту землю, приучили их употреблять алкоголь. А моя мама полагает, что я спасла Делсена!»

– Тала сказала мне, что Делсен спасен! – громко заявила Киона. – Наша мама, Тошан, подарила мне мужество, необходимое для того, чтобы дать отпор Делсену.

Все присутствующие знали, кто такая Тала, – даже Эстер, которой Лора рассказала про детство Кионы.

На Тошана нахлынула огромная волна эмоций. Он резко поднялся из-за стола и направился широкими шагами в глубину сада – туда, куда не доставал свет от фонариков. Ему вспомнилось то время, когда Тала ждала ребенка от Жослина и когда он, Тошан, невольно проникся неприязнью к ней. Она скрывала свою беременность, но Тошан обо всем догадался.

«Как же я ее презирал, эту необыкновенную женщину – женщину, которая родила меня на белый свет! – подумал Тошан. – Я пересек озеро Сен-Жан на санях. Была жуткая снежная буря, и от сильного ветра у нас едва не застыла кровь в жилах. Тала ни разу не пожаловалась, а ведь она была беременна Кионой – ребенком, о котором я и слышать ничего не хотел. Киона, живое чудо!»

Он закурил американскую сигарету и стал ходить из стороны в сторону, задаваясь вопросом, почему некоторые люди – как, например, его сводная сестра – обладают способностью видеть тени усопших, открывать двери в прошлое и приподнимать завесу над будущим. «По сравнению с ней мы все слепые и глухие, – мысленно сказал сам себе Тошан. – Но стоит ли ей завидовать? Она с детства проходит то через одно, то через другое жизненное испытание. Ей приходится испытывать все муки и ужасы, какие только бывают во вселенной».

Тошан вздрогнул: кто-то положил ему руку на плечо. Это была Киона.

– Возвращайся. Мин без тебя тоскливо. Мне жаль, Тошан, что так получилось. Вы были рады тому, что нашли меня и привезли домой, а я все испортила своим сумасшествием.

– Никакая ты не сумасшедшая! – возразил Тошан. – Ты не сумасшедшая и не больная, а просто другая. Не такая, как мы. И это очень хорошо.

– Ну ладно, пусть так… Пойдем, Эрмин сейчас будет петь.

– Еще кое-что, Киона. Ты очень красива в этом платье, которое мы купили тебе в Торонто.

– Мерси, Тошан.

Они, взявшись за руки, направились в сторону беседки, освещенной фонариками. Эрмин смотрела на них, чувствуя, что очень любит обоих этих отпрысков Талы-волчицы.

– Быстренько присаживайтесь! – сказала Лора. – К черту все разговоры и пересуды! Наш соловей сейчас осчастливит нас своим пением.

Эстер с нетерпением ждала того момента, когда золотой голос певицы сопрано зазвучит в ночной темноте. Вопреки настоятельным советам хозяев дома, в котором она расположилась, она отказывалась слушать пластинки, записанные в течение последних трех лет. «Возможно, ваша дочь когда-нибудь споет для нас, – говорила Эстер. – Мои впечатления тогда будут еще сильнее».

– Мама, в первую очередь – песню про радугу, – попросила Лоранс, которую тут же поддержала Мари-Нутта.

– «Где-то над радугой» из фильма «Волшебник страны Оз»! – уточнила с улыбкой Бадетта. – Я видела этот фильм аж два раза. В нем снялась очаровательная Джуди Гарленд.

– Да, мама, ты пела нам эту песню, когда мы были маленькими, – добавила Мари-Нутта.

Эрмин согласилась, хотя ей и хотелось начать с «Арии колокольчиков» из оперы «Лакме», чтобы тем самым почтить память Талы. Она вложила огромную нежность в свою интерпретацию песни «Где-то над радугой», предлагая публике целую палитру очень высоких нот, которые, однако, звучали очень мелодично. Ее голос был нежным, переливчатым, чистым и пленительным.

Когда она замолчала, Шарлотта достала носовой платок и вытерла глаза.

– Боже мой, какая она красивая, эта песня! – пробормотала она.

– Не плачь, Лолотта, иначе я больше не буду петь, – пригрозила Эрмин с улыбкой, показывающей, что эта угроза лишь шутка. – Эту песню выбрали мои дочки. Я предлагаю и вам сделать то же самое и сказать мне, что вы хотели бы услышать. Папа?

– Спой то, что сама хочешь спеть. Мне все доставит удовольствие.

– Мама?

– Нет, сначала спроси у наших гостей.

– Эстер, у вас есть какие-либо предпочтения?

– «Набукко» Верди. Вы ведь знаете «Хор рабов»? – робко поинтересовалась Эстер.

– Да, конечно.

Выбор ее не удивил. Эрмин подумала даже, что такой выбор придет сам собой, если пережить смертоносное безумие нацистов. Начав исполнять это произведение, она вложила все свое сердце в его исполнение, поскольку оно неизменно производило на нее сильное впечатление каждый раз, когда она слушала его или исполняла сама.

Овид не смог удержаться от того, чтобы не зааплодировать. Его примеру последовал Онезим, а затем стали хлопать и Жослин с Шарлоттой. Эстер же воззрилась на Эрмин восторженным взглядом.

– Спасибо, мадам! – воскликнула она. – Я благодарю вас от всей души. Это было и в самом деле великолепно, тем более что вы пели без музыки – а капелла !

– Я привыкла петь на репетициях именно так. Отсутствие музыки меня отнюдь не смущает. Кстати, зовите меня просто по имени – Эрмин. Так будет проще.

– Хорошо, – пробормотала Эстер, растрогавшись из-за такой любезности певицы.

– А может, споешь нам «Три колокола» из репертуара Эдит Пиаф? – предложил Жослин.

– Боюсь, что я забыла слова, папа. Я не пела это произведение уже давным-давно. Но я попытаюсь после того, как выпью большой стакан воды.

Тошан поспешно налил ей воды. Однако тут все услышали, что поблизости затормозил автомобиль. Мотор заглох, и затем хлопнула дверца.