Андрей Курков - Форель a la нежность (сборник)

Пропала на минуту и вернулась с фотографической карточкой.

– Благодарствую! – бросил Феодор, схватил карточку и побежал к себе.

Апологетта непонимающе посмотрела ему вслед и пошла досыпать.

Феодор зашел к себе, подошел к образам, отдернул занавеску, поцеловал фотографию в лицо Апологетты и поставил ее между Христом и Богоматерью.

– Причисляю тебя к святым! – затараторил он себе под нос. – И отлучаю от сознания и души своей, более ни в одного Бога не верующей.

После этого он поднес руку ко лбу, одернул ее резко, тяжело вздохнул и, собравшись с силами, плюнул сначала в Иисуса, потом в Богоматерь, потом в лицо улыбающейся фотографической Апологетте. После этого он задернул занавеску и достал старый вещевой мешок. Напихав в него свое немногочисленное добро, он нацарапал карандашом записку и, взяв вещмешок, вышел из квартиры. Перед тем как зайти к профессору, он вставил записку в дверь Апологетты.

– Я уж собрался… – сказал Феодор открывшему двери Мудренову.

– Ну что ж, покупателя на мебель ждать не будем.

Через пять минут двое людей, один из которых нес вещмешок, а другой два фанерных чемодана, вышли из дома номер восемь и навсегда исчезли с Низкопоклонного переулка.

Апологетта, выйдя на лестничную площадку в три часа пополудни, обнаружила записку взволнованного содержания.

«Незабываемая! Дух мой истрепался от неверия и сомнений. От нужды бежав, горе людское видеть продолжаю. Оттого мне делается смутно и тоска гложет. Решил я с соседом нашим поискать чего для жизни лучшего, оттого и завещаю тебе помнить меня и кормить собаку мою Муську, что во флигеле живет. Обретя то, что искать будем, знать дам письмом. То ли с Богом, то ли без. Твой Феодор».

За месяц, прошедший со дня горестного плача Апологетты над запиской, произошло много событий. Открылось, но осталось непонятным убийство Магнитогорыча. Злые языки связали это убийство с исчезновением двух жильцов из дома покойного. Глухонемые, продав все гробы, инструмент и что-то еще, переехали в соседний город и открыли мастерскую по изготовлению заборов под названием «Простор». Люди в темном заходили несколько раз в квартиру Мудренова и искали в ней неизвестное. Потом ее опечатали и забыли. Оставалась жить в том доме одна Апологетта, но как-то утром пришел к ней пожарник и показал бумагу, в коей написано было, что дом отсырел по неизвестной причине и следует съезжать, иначе он рухнет или еще что-нибудь может случиться. Перед тем как покинуть дом, Апологетта зашла во флигель и выпустила исхудавшую Муську на волю.

Через день дом действительно рухнул, а на его месте необычайно быстро принялось расти дерево. Дерево оказалось яблоней и каждый год устраивало роскошное цветение, плодов при этом не принося.

1984 год

Лучшее лекарство от болезни – это сюрприз! Конечно, есть такие болезни, от каких никакой сюрприз не поможет. И наоборот, есть такие сюрпризы, что хуже любой болезни. Но мы не об этом.

В 17–00 Алина получила новые анализы и сразу бегом к своему врачу Елене Сафроновне. Та руками всплеснула, заулыбалась.

– Все чисто! Просто неправильный диагноз! – сказала она радостным голосом. – А где это вы такие хорошенькие джинсы купили?

Алину бросило в жар. Вопрос про джинсы она пропустила мимо ушей. Выхватила бумажки из рук врача, проверила – ее ли фамилия стоит на результатах анализа. Мало ли что, вдруг опять ошибка, только в этот раз более банальная – ей на руки выдали чужие анализы.

Но фамилия на бумажках стояла правильная – Полуденная. А значит, короткая жизнь отменялась! Можно снова готовиться к долгой!

И не жалко было трех тысяч гривен и двух месяцев приема капсул, купить которые можно было только на дому у непонятного мужчины, совсем не похожего на фармаколога, и только после телефонного звонка ее врача. Как все запутано иногда в нашей жизни. Об этих капсулах другой знакомый врач Алины вообще никогда не слышал, но теперь и Алине можно о них забыть, как и о страшном, но ошибочном диагнозе.

«А может, просто развела меня врач на эти три тысячи?!» – возникла у Алины мысль, но Алина отмахнулась от нее, как от мухи. Главное ведь не это. Главное, что теперь ей можно все! И пиво с раками, и шампанское с дольками ананасов и кусочком черного шоколада, и новые свидания, необязательные, нерегулярные, а скорее «витаминные».

От врача Алинка вышла легко, словно от массажиста. И сразу в парикмахерскую к Веронике. Вероника нежными руками мыла русые волосы Алины и слушала ее чудесную историю. Слушала и кивала. А Алина следила в зеркале за кивками Вероники и продолжала говорить, и голос ее ей самой нравился сегодня – такой звонкий, такой чистый!

– Это надо отпраздновать! – вконец завороженная рассказанной чудесной историей выдохнула Вероника. – Сегодня же! Что-нибудь сумасбродное вытворить!

Алина усмехнулась. Через недельку у нее день рождения, тридцать лет. Она на этот день пятьсот долларов отложила. Но праздновать она начнет прямо сегодня, ведь сегодня тоже что-то вроде второго дня рождения!

«Куда бы пойти?» – задумалась она, слушая ритмичные металлические щелчки острых ножниц в уверенных ручках Вероники.

– Ты знаешь, на Подоле новый клуб открылся! Говорят – прелесть! – защебетала Вероника, словно подслушав мысли Алины. – Там каждую ночь новая программа и куча сюрпризов.

Уточнив у Вероники приблизительный адрес (точной информацией Вероника никогда не владела), Алина молча досидела до окончания приятного парикмахерского процесса. Заплатила, поцеловала Веронику в щечку и, игриво махнув ручкой, вышла.

Уже на улице остановилась. Задумалась: кого потянуть сегодня с собой в этот новый клуб. Выбор остановила на Леле. Во-первых, Леле сейчас хреново: она мужнину машину на днях разбила, а пока объяснялась с партнером по аварии, у нее из разбитой машины сумочку с деньгами и документами утащили. В общем, она тоже нуждается в празднике. Тут же ей и позвонила – благо, после аварии Леля мобильник в руке держала, а то бы и его свистнули. Договорились на 23–00 внизу у фуникулера. Ну а оттуда, судя по рассказам Вероники, десять-пятнадцать минут пешком. Короче говоря, вечерняя моционная прогулка.

По возвращении домой Алина улеглась в теплую ванну. Ванная комната была у нее с окном. За окном желтели листья тополя, дотянувшегося пару лет назад до ее третьего этажа.

Ванна у Алины была огромная, «двуспальная». И о чем только она думала, когда кивнула на предложение молодого дизайнера. Может, он собирался составить ей компанию в этой ванне после окончания ремонта? Алина усмехнулась, ударила ладошкой по воде – брызги полетели на перламутровый кафель стенки.