Джонатан Коу - Номер 11

Каролина с недоумением посмотрела на Люсинду, будто спрашивая взглядом, всегда ли ее необычный приятель изъясняется столь путано.

– Объясни, пожалуйста, к чему ты клонишь, – тактично вмешалась Люсинда.

– О, простите. Со мной всегда так: когда вцепишься зубами в дело, забываешь о нормах общения. Я теперь постоянно сижу дома и читаю, читаю. Последнее, что я прочел… я вдруг сейчас сообразил, что в этом тексте есть некая несообразность. Некий лексический изыск. Вместо «по сути» или «суть в том» он пишет «по существу». Наверняка это пустяковое наблюдение. Но невольно подмечаешь подобные вещи. Мозг, знаете ли, начинает фиксировать самые крошечные детали… если начистоту, ты потихоньку сходишь с ума. Зря я об этом сказал, мне очень жаль. – Пока он говорил, глаза Люсинды становились все круглее и круглее. Ему хотелось утонуть в них. – На самом деле я собирался спросить тебя о кинотеатре… – довольно бессвязно продолжил он. – Я только что проходил мимо и увидел…

Натану опять не удалось закончить фразу и пригласить Люсинду в кино. На сей раз его прервал звонок по мобильному.

– Ты ответишь? – спросила Люсинда.

– Нет. Сперва… – Не удержавшись, он покосился на экран и увидел, кто ему звонит. – Отвечу, да. Это важно. Извини.

Он отошел подальше в угол и прикрыл рот ладонью:

– Здравствуйте, старший инспектор Кондоуз.

– Вечер добрый, Пилбим. Хорошо, что я застал вас. Можете говорить?

– Конечно. Что-то случилось? Какие-нибудь… новости?

– Пока нет. Но уверен в их очень скором появлении. Скажите, Пилбим, вы слыхали о Премии Уиншоу?

– Да, разумеется.

– Тогда вам известно, что победителя этого года объявят на следующей неделе. Церемония состоится в Бирмингеме. А поскольку Жозефина – ныне единственный потомок этой семьи, она там непременно будет. Как и сэр Питер. Но слушайте дальше… Кого, по-вашему, они пригласили вести церемонию? Кого из знаменитостей на этот раз? Его самого – нашего дорогого друга мистера Кверки. И он не будет находиться рядом с ними, ему отвели место немного поодаль. Я посмотрел план рассадки. Они за столом номер 12. У Кверки номер 11.

Натан встревоженно присвистнул:

– Взрывная ситуация.

– Знаю, но не беспокойтесь. Мы там будем во всеоружии. А звоню я вам вот по какой причине… Ну, поскольку именно вы привлекли мое внимание к этому делу, вам следует там быть.

– Но… но, сэр, это такая честь.

– Честь тут ни при чем, Пилбим. Просто мне не помешает ваше сотрудничество. Торжественный ужин назначен на следующий четверг. Не волнуйтесь, с вашим участком я все улажу, и отпроситесь вы не менее чем на сутки. Это командировка с ночевкой.

– Спасибо, сэр. Для меня это… большой шаг вперед. – И тут краем глаза он увидел Люсинду, она шла из одного конца зала в другой. Ее ослепительные (по его мнению) светлые волосы зализаны назад еще бескомпромисснее, чем прежде, изящные (в его воображении) руки нагружены банками с печеной фасолью, томатным супом и макаронными изделиями, и Натан почувствовал, как его накрывает волна вожделения. – Есть еще кое-что… один вопрос, сэр. Могу я обратиться к вам с небольшой просьбой… официально?

– Почему нет, Пилбим? Что у вас на уме?

– Я лишь подумал, не будет правильнее, если я приду с дамой?

Премия Уиншоу, ныне одна из самых престижных и щедрых наград в стране, получила свое наименование в честь Родерика Уиншоу, знаменитого арт-куратора, погибшего в страшную ночь на 16 января 1991 года в жутком побоище, унесшем жизни еще пятерых членов семьи.

Спустя некоторое время после гибели Родерика, когда ударная волна, вызванная его смертью, несколько улег лась, контуженный мир искусства, а также друзья и поклонники начали подумывать о том, как увековечить память об этом великом человеке наиболее достойным образом. Учреждение премии напрашивалось само собой. Однако в искусстве уже существовала одна престижная премия – Тернера. Оставалось придумать, чем новорожденный приз будет выгодно отличаться от конкурентов.

Был создан организационный комитет под председательством Джайлза Трендинга, чрезвычайно успешного режиссера со Скатоло-ТВ и владельца галереи «Креатив-Ректал» в Шордиче. Его первой идеей было превратить Премию Уиншоу в высшего арбитра в области культуры, то есть включить в сферу ее влияния не только живопись, скульптуру, видео и инсталляции, но и романы, фильмы, поэзию, балет, оперу, популярную музыку и даже рекламные кампании. Иными словами, практически все на свете. Но где найти мало-мальски разумные критерии для сравнения столь различных творческих форм? То-то и оно, что нигде.

Глаза членов комитета сверкнули радостным возбуждением, и после многочасовой бурной дискуссии было решено, что Премия Уиншоу в первый год своего существования не будет стреножена никакими правилами и нормами. Соответственно, в шорт-лист в том году вошел сборник рассказов, песня в стиле хип-хоп, видео художника, пишущего антикапиталистические лозунги буквами, вылепленными из собственных соплей, новый сорт яблок, выведенный фермером из Херефордшира, и загон для жирафа в зоопарке Честера. Такой стратегии следовали довольно долго, и ее кульминационным моментом стал 2001 год, когда премию вручили «специфическому запаху, который вы чувствуете, когда в гостях у вашей бабушки открываете коробку из-под печенья, опустевшую пять лет назад».

Оргкомитету, впрочем, становилось все очевиднее, что премии не удалось потрясти воображение публики. Выяснилось, что заинтересовать прессу наградой, присуждаемой чистой абстракции, – задача не из легких. Несмотря на все усилия Пота Беллингера, чья пиар-компания трудилась над продвижением этой новой институции, Премия Уиншоу, если мерить успех квадратными дюймами газетных статей и громкими заголовками, плелась далеко позади других премий: Букера, Тернера, «Бейлиз», «Коста», «Бритс», «Портрет Британии», «Медаль Карнеги», «Попа года» и бесчисленного множества прочих. И однажды серым утром, когда Трендинг меланхолично пялился на список более успешных соперников, его посетила вторая гениальная идея. Конечно же! Как он раньше не сообразил? В срочном порядке собрав членов комитета на особое совещание, Трендинг обратился к ним с речью.

– Эта премия, – рассуждал он, – создавалась с намерением почтить память Родерика Уиншоу и, в широком понимании, всей его семьи. Так, а когда мы вспоминаем об Уиншоу, что нам приходит в голову в первую очередь? Во что они верили превыше всего? Ответ: в конкуренцию. В соревнование между отдельными людьми, между компаниями, между странами. Конкуренция здесь мыслится как битва не на жизнь, а на смерть. Победитель получает все, проигравший – ничего. А что такое творческая премия, как не идея соревнования в чистом виде – и бельмо в глазу тех романтиков, что до сих пор представляют себе художественное творчество некой заповедной зоной, свободной от конкуренции? Нет такой зоны в наши дни и в нашем веке! Никто более не считает мир искусства эдакой социалистической утопией, где разнообразные творческие личности трудятся бок о бок над разнообразными проектами, не мешая друг другу, но проявляя взаимную симпатию. Времена изменились везде, и в искусстве тоже! У нас теперь свободный рынок. Выживают наиболее приспособленные, прочие вымирают. Так давайте же заставим художника соревноваться с художником, писателя с писателем, а музыканта с музыкантом. Пусть зависть, соперничество, финансовые проблемы и жажда подняться на ступеньку выше станут новыми стимулами для творчества! И, перезагружая Премию Уиншоу, мы должны создать не что-нибудь, но überprize. Высшую премию. Премию, что покончит со всеми прочими премиями. Понимаете, к чему я веду, дамы и господа? Догадываетесь, что у меня на уме?