Андрей Жвалевский - Пока я на краю. Повесть

Зёма и Хант оторвались от мониторов и уставились на еду.

– Это что? – спросил Зёма.

– Еда, – ответила Алка.

– Зачем? – подозрительно спросил Хантер.

– Чтобы есть! – бодро ответила Алка, хотя прекрасно поняла вопрос.

Хантер ее раскусил. Он понял, что ей что-то от них нужно. И Алка решила не церемониться.

– Как вас Яков нашел? – в лоб спросила она.

– В этой стране хорошие режиссеры валяются на помойке! – засмеялся Зёма.

После чего подошел к столу, отвалил себе огромный кусок пиццы и принялся жевать.

– Щас рашкажу, – сказал он.

Но «щас» наступило не быстро. Зёма дожевал пиццу, схомячил кусок торта и только после этого налил себе огромную чашку чая, уселся поудобнее и начал рассказ.

Рассказывал он смачно и с явным удовольствием.

Яков на самом деле нашел его на помойке. Но, ладно, начнем сначала…

– Я всегда любил снимать, все детство что-то снимал то на телефон, потом на фотик, потом камеру подарили. Монтировал что дурной! Ночами. Монтажом можно что хочешь из любого видео сделать! Это еще Эйзенштейн придумал! «Броненосец Потемкин» смотрела? Что ты вообще смотрела тогда… Я часто снимал в школе всякую фигню, а потом монтировал. Тогда казалось, что гениально получается. Хорошо, что не сохранилось ничего… Короче, выпускной, все дела, нужно кино снимать. Конечно, мне поручили, кому ж еще! Я снимал всю четверть. Ловил планы. Ловил свет. Я хотел про каждого историю рассказать. У нас в классе Рита была… Красавица. Я про нее часов восемь наснимал, ух там такое было! Вот это жаль, что не сохранилось, я б в старости пересмотрел. Когда с потенцией проблемы будут.

Тут Зёма поднял глаза на Алку.

– Не, ты не подумай, все прилично. Но она умела так голову повернуть, что раздеваться уже не надо. Ладно, короче. Я все снял и хотел смонтировать, как у всех – крупный план, фамилия-имя, потом репортажики, потом пожелания… На третьем видео меня уже тошнило от этих репортажиков и пожеланий. А в классе, между прочим, двадцать выпускников! И у меня сто гигов снято. И я вместо того чтоб делать видосы, ушел в депрессуху. У меня никогда такого не было, чтоб что-то нужно было делать, я всегда для души снимал. А тут – сроки горят, до выпускного неделя, у меня три фильма из двадцати, от работы меня воротит. Я лежу такой на кровати лицом к стене. Как вот этот вот…

Зёма махнул головой на экран.

– Мы с ним вообще похожи… Ладно, не об этом. Короче, за две ночи до выпускного на меня находит. Я проснулся, потому что увидел кино. Рваное такое. И музыка. Нерв. Живой нерв. Даже не музыка, звук. Меня аж подбросило. Крупные планы, один за другим, это же выпускной альбом, понимаешь? У тебя воспоминания не бывают последовательными, они мелькают, друг друга пихают. Я сутки не вставал из-за компа! Вот это была вещь! Когда ее на выпускном показывали, меня аж трясло. На большом экране. Кино. Мое.

Тут Зёма вскочил и резко запихнул себе в рот еще кусок пиццы. Алка заметила, что руки у него подрагивают.

– Ладно, все, – сказал Зёма, прожевав, – это мы опустим.

Дальше он проговорил скороговоркой.

– Кино не понра. Я напился. Ритка не дала… Выпускной сорвался. Я хотел во ВГИК, приехал поступать, а там надо работу посылать. Я как представил себе, что они все будут смотреть и говорить то, что мне говорили на выпускном… Я пробухал экзамены, а это ж элита поступает, мне там и наркоту предложили. Я даже не помню, как начал. Такой пьяный был все время, что не помню. А дальше как в кино.

Тут Зёма засмеялся.

– Как в кино, да… Как в плохом. Я из тех, кому вообще нельзя. Меня с первого раза хватануло. А через полгода меня Яков нашел на помойке. Его тогда уже из института поперли, он ходил таких, как я, на улицах подбирал. Я пытался скинуться с крыши, но промахнулся. Упал на старый сарай. Сломал ногу. Лежал там. Нога почти не болела, а вот ломало меня… Я ж в ломке уже с крыши прыгнул, а еще лежал почти сутки.

Тут Зёма улыбнулся еще. На этот раз уже от души.

– Но я в ремиссии. Три года уже. И не хромаю почти. А Яков – он реальный чувак, даже не сомневайся. А те, кто его из академии попер, – козлы завидущие!

Зёма сыто улыбнулся.

– Пойду руки помою, – сказал он. – Хант, ты давай налетай! Вкусно.

Хантер лениво вышел из-за компа. Медленно подошел к Алке.

– Яков – реальный чувак, – подтвердил он, – и умный очень. Он всегда на ход впереди. И никто его ниоткуда не выпирал, Яков сам из этого гадюшника ушел.

Нехороший у него был тон. Алка, которая расслабилась после разговора с Зёмой, мгновенно напряглась опять.

– А ремиссии не бывает, – сказал Хант, – ремиссия – она до первого срыва. Ты еще это почувствуешь. Просто время твое не пришло.

Хантер посмотрел на последний кусок пиццы.

– А давай напополам, – предложил он, перехватив взгляд Алки.

– Ладно, режь.

Хант потянулся к ножу, но отдернул руку:

– А знаешь… ешь сама. Я уже наелся.

Алка вдруг подумала, что ни разу не видела Хантера с ножом в руках.

Алка шла по улице нога за ногу, тротуар узкий, народ налетал на нее все время, ругался под нос, но быстро идти Алла сейчас не могла.

От всех этих разговоров она запуталась окончательно. Можно Якову верить или нет? Он хороший или плохой?

Пантера говорила, что Яков всех на крючке держит. Всех, кто на него работает. С кем бы еще поговорить? Желательно, чтобы он подальше от Якова был, не каждый день с ним пересекался. Боревский? Ну этот откровенничать не будет, пошлет сразу. Виола? Елизавета?

Фрост!

Вот с кем давно пора пообщаться! И не только про Якова!

Алка резко развернулась (на нее снова кто-то налетел) и пошла к остановке.

Ей повезло. Она перехватила Фроста по дороге с автодрома в кафе.

– Привет, – сказала она и улыбнулась пошире.

Пусть видит, что никакой обиды, никаких претензий, все хорошо.

Но, видимо, улыбка вышла слишком уж широкой – Фрост остановился как вкопанный и растерянно заморгал.

– Я сейчас все объясню, – быстро сказал он.

– Да нормально все! Лучше кофе угости!

Пока они дошли до кафе, Алке пришлось раза три повторить, что объяснять ничего не нужно. Но Фрост все равно говорил:

– Я собирался сам тебе все рассказать! Мне обещали, что дадут знать, когда ты… когда можно будет!

– Забыли, наверное, – отмахнулась Алла. – И мы забудем. Расскажи лучше про Якова.

Они как раз усаживались за стол, и Фросту пришлось отвлечься на подскочившую официантку.

– Яков классный, – наконец сказал он, когда официантка ушла. – Он из меня человека сделал… Погоди, сейчас покажу.

Он достал смартфон, быстро нашел фотку и протянул Алле аппарат.

Старшеклассник. Килограммов двадцать лишнего веса. Мятая и, кажется, не очень чистая одежда. А главное – пустые снулые глаза.