Оксана Аболина - Скамья

— М-м-м-м, я, собственно, тоже ещё немного ребёнок, — сказала я, — и мне будет неприятно, если вы здесь наберётесь. Я вообще-то работаю тут. Вот там, гляньте, есть скамейки, и тоже тень, и никаких детей. Пейте, сколько влезет.

— Но мне надо с вами поговорить! — заявил мужчина. — Уверен, что вы меня поймёте.

У меня такой уверенности не было. Мало того, у меня появилось ощущение, что сейчас меня начнут облапошивать, вымогая деньги, или грабить, или пуще того — предлагать напиться вместе. Я стала прикидывать в уме, как быстро сумею собрать рюкзак. Но ощущение оказалось ошибочным.

— Мой лучший друг меня предал, — расстроенно заявил мужчина. — Понимаете, я не сплю с 4 утра, и всё это время я хочу напиться, потому что друзья не должны так поступать. Вы со мной согласны?

— Ну, я же не знаю, что у вас случилось, — сказала я.

— Нет-нет, этого я не могу рассказать! — воскликнул мужчина. — Это слишком подло и грязно. Мы четверть века дружим, а он взял и предал меня.

— А вы уверены, что он вас предал? — уточнила я. — Может, произошла какая-то ошибка? Последнее дело — подозревать друга в предательстве. Может, вы его просто не поняли?

Дядечка весь вскинулся, и вид у него был чрезвычайно обрадованный:

— Вы психолог? Да? Вы мне поможете разобраться? Вы психоаналитик?

— Нет, я не психолог, — сказала я.

— А кто вы?

— Я пишу, — уклончиво сообщила я. — Вот пытаюсь и сейчас работать.

— О-о-о! Вы писатель! — обрадовался мужчина. — Я тоже праправнук Горького. Моя фамилия — Пешков.

Ситуация, в которую попал Пешков, оказалась удивительно простой, хотя и неприятной. Неделю назад подарил он закадычному другу Саше, с которым знаком уж четверть века, смартфон, а вместе с ним — симку Теле-2. И себе купил. Для убедительности он достал из кармана новенький смартфон и потряс им передо мной. В общем, обменялись друзья номерами. А через неделю поцапались. Ругаются они частенько, но безобидно и ненадолго, а в этот раз в 4 утра Пешкова разбудило смс, пришедшее по номеру телефона, который он никому, кроме своего друга Саши, не успел ещё дать. Смска была порнографической, с обещанием сексуально осчастливить. Не успел Пешков её стереть, как тут же пришла следующая похожего содержания. За полчаса ему в трубку свалилась целая гора нечистот. Проснулась жена, стала интересоваться, что за звонки… Не выспавшийся и очень разозлённый Пешков стал прикидывать, кто бы это мог ему такую свинью подвалить. И поскольку номер был ещё необъезженный и знал его только друг Сашка — в его воспалённом сознании друг показался чудовищем.

Я объяснила Пешкову, что на свете существует такая вещь как спам, в том числе и порноспам, и от этого зла никто не застрахован, и друг его тут на 99 % ни при чём. Надо просто обратиться в теле-2, забанить номер, с которого пишут гадости. А тут и друг Саша объявился: позвонил — он ещё ничего не знал и хотел после вчерашней ссоры встретиться и выкурить трубку мира. И Пешков ему рассказал всю эту историю по новой. И объяснил, что только его, Сашу, он и подозревал. И тут уже Саша расстроился, и стал через каждые пять минут названивать, объясняя, что он, может, и козёл, но не такая скотина, чтобы друга подставлять порноспамом… Тем временем бутылка водки опустела, Пешков пьяно уснул, и переговоры с Сашей легли на мои плечи. По всей скамье оказались разбросаны часы, серебряный портсигар, смартфон, и мне пришлось дожидаться, когда Пешков проснётся, чтобы его не ограбили. В себя он пришёл совсем никакой, спросил разрешения сходить пописать, зашёл за дерево у скамьи и начал мочиться. Там как раз прогуливался мужчина с малышом, и Пешков отчаянно воскликнул:

— Ты — что, не видишь, что я пьяный, и я тут писаю? Куда ж ты с ребёнком?!

Всё-таки его странная забота о том, что дети могут увидеть взрослого дядьку в непотребном виде по-своему трогала за душу. Однако, проспавшись, он стал вовсе невменяемым, нёс околесицу, четырежды за полчаса ещё раз спросил позволения сходить пописать. А после свалил. Я пыталась выяснить, где он живёт, и есть ли возможность отправить его домой на машине, но он был совсем никакой.

Я осталась сидеть на скамейке в надежде, что теперь мне удастся закончить фантастический рассказ. Но тут оказалось, что давно распогодилось, и тётки, увидев, что пьяный свалил, мигом налетели. Брезгливо они кривили губы в сторону брошенной бутылки и окурков и обсуждали между собой, как замечательно они тут вчера прибрались. И всем своим видом выражали презрение ко мне, словно ушедший алкаш — мой закадычный собутыльник. И опять-таки изгнали меня со скамьи.

Это было вчера. А сегодня скамьи нет. Кто-то унёс. Может, озеленители наконец отнесли её на место, на аллею, а может, молодёжь куда-то опять уволокла. Вот нет её и нет. Я постелила на месте скамьи свой туристский коврик. Сижу и пишу этот рассказ. А вокруг ходят и ходят кругами зловредные тётки. Но с моего коврика они меня точно не выгонят! Всё-таки моя взяла! А Дарвин пусть нервно курит в сторонке.:)