Мариам Петросян - Дом, в котором… [Издание 2-е, дополненное, иллюстрированное, 2016]
- Название:Дом, в котором… [Издание 2-е, дополненное, иллюстрированное, 2016]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Livebook
- Год:2016
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9908081-0-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Мариам Петросян - Дом, в котором… [Издание 2-е, дополненное, иллюстрированное, 2016] краткое содержание
Роман «Дом, в котором…» еще в рукописи стал победителем читательского голосования премии «Большая книга», а после публикации — настоящим литературным событием: он получил целый ряд премий («Русская премия», «Студенческий Букер», «Портал» и другие), переведен на девять языков и почти десять лет не покидает списки бестселлеров. Критики пытаются объяснить феноменальный успех романа, а литературоведы посвящают ему статьи и диссертации. Для сотен тысяч людей «Дом» стал книгой-паролем, по которому узнают «своих».
В новое издание вошли ранее не публиковавшиеся отрывки, а также иллюстрации читателей, которые абсолютно и бесповоротно, раз и навсегда влюбились в «Дом».
«Книга, которую вы держите в руках — книга культовая, фанатская, субкультурная. Но не только: как бы банально это ни прозвучало, я завидую тем, кто именно сейчас держит «Дом» в руках впервые — считайте, что специально к вашему визиту в нем сделали генеральную уборку. Заходите, обустраивайтесь. Не ходите к фазанам и постарайтесь не потеряться в Лесу. Кофе и прочие напитки вы найдете на втором этаже. Поверьте, вы останетесь здесь надолго». (Галина Юзефович, литературный критик).
Дом, в котором… [Издание 2-е, дополненное, иллюстрированное, 2016] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Незнакомец напротив обхватывает голову руками, одна из которых распухает на глазах, и горестно шипит:
— Ходоки, мать вашу! Я тоже вас ненавижу. Пятеро на весь Дом, и четверо из них, видите ли, сделали свой идиотский выбор. Один слишком влюблен, чтобы соображать, другому приспичило искупать какую-то воображаемую вину, третьему надо повидать мир и он чихал на всех, четвертый ненавидит Изнанку! А что прикажешь делать мне? Сколько, по-твоему, у меня жизней в запасе, чтобы отыскивать и перетаскивать всех по одному?
С каждым его словом меня все сильнее терзает чувство вины. Ничего не уточняю и не переспрашиваю. Кажется, я больше не имею на это права. Я знал, что он будет уговаривать, может, даже просить, но не ожидал, что это будет так. Еще немного, и я передумаю. Надо держаться. Рано или поздно это закончится.
В изнаночном мире почти стемнело. Блеклая полоса заката потухла, телеграфные столбы растворились в сумерках. Я знаю, что скоро небо усеет крупными, как пуговицы, звездами, и это будет очень красиво.
Слепой наконец замолкает. Видимо, тоже полностью иссяк. В сумерках он еле различим.
— Ты руку не сломал? — спрашиваю я.
— Не знаю.
— А лед у тебя в холодильнике есть?
Слепой встает и шаркает к холодильнику. Щелкает выключателем. Лампа в зеленом абажуре заключает стол в круг света, и сразу оказывается, что уже совсем темно. Чашки, как ни странно, уцелели, но дождевая лужица разлилась по всем направлениям и перестала быть лужицей; теперь клеенку испещряют тонкие грязные полосы.
Я тянусь к своей чашке. Кофе тоже не расплескался. Руки почти не болят, или я этого уже не чувствую. Слепой достает из холодильника лед.
Я знаю, что время разговоров прошло, знаю, что сейчас любой мой вопрос его только взбесит, но не могу удержаться, потому что, когда мы вернемся, он опять будет изображать безмятежного Слепого, и я никогда не узнаю…
— Почему ты так упорно расспрашивал меня о цвете, Слепой? Когда мы были детьми. Ты же здесь прекрасно видишь.
— Тебя отфутболить обратно? — устало спрашивает он.
Да. Этап откровений явно миновал.
— Нет, — отвечаю я. — Пока не надо. Можно еще кофе?
Он проверяет кофеварку и включает ее. Снимает пиджак и прикладывает к руке лед, примотав его какой-то подозрительной тряпкой, похожей на кухонное полотенце. Держит эту безобразную муфточку на весу. Теперь у нас одна здоровая рука на двоих, и самые простые действия усложнились.
— Тогда не видел, — вдруг говорит Слепой. — Я бывал только в Лесу и только по ночам. И не в том виде, чтобы различать цвета. А ты что подумал? Что я виртуозно играл роль слепого малютки?
Счастливый оттого, что он соизволил ответить, я отвечаю:
— Вообще-то, если честно, то да.
Он кривится.
— Ну, конечно. Юный эмиссар Изнанки. Ты параноик, Сфинкс.
— Знаю.
Слепой кое-как разливает кофе, и мы кое-как его пьем. Зеленый абажур такой глубокий, что освещает только стол, все остальное остается в тени. Мотыльки со стуком бьются о лампу.
— Значит, Лес, находится где-то еще? Не здесь?
Он смотрит угрюмо.
— Это разновидность терапии или светская болтовня? А может, тебя совесть замучила? С каких это пор ты интересуешься Лесом?
— Не будь таким мстительным, Слепой, — прошу я. — Мне и так хреново.
Он пожимает плечами.
— Лес не здесь. Туда не попадешь вот так, запросто. Не найдешь дорогу. Он или приходит к тебе сам, или нет. Лес ни под кого не подлаживается.
Глаза Слепого все еще отсвечивают зеленым. Хотя сейчас эти отблески можно счесть отражением лампы. Я хочу спросить о сосновом запахе, но сдерживаюсь. Что-то непривычное прозвучало в голосе Слепого, когда он говорил о Лесе. Уважение? Нежность? Вот чего я сегодня еще не видел.
— А это место, значит, подлаживается? — уточняю я.
— Можно сказать и так.
— Можно ли считать реальным место, которое под кого-то подлаживается?
Слепой вздыхает.
— Что ты вообще считаешь реальным, Сфинкс? Дом?
— Да, — отвечаю, не подумав, и тут же понимаю, что попался. Причем по-дурацки. Реальность, в которой состайник оборачивается огненным ящером и сжигает тебе протезы до каркаса?
Слепой усмехается, но не пользуется возможностью ткнуть меня носом в очевидное. Вместо этого вдруг делается серьезен.
— А Русалка? — спрашивает он. — Ты спросил, чего бы хотелось ей?
Я настораживаюсь.
— Она сказала, что примет мой выбор.
— А вдруг она не может выбирать? Вдруг она вообще не из нашего мира?
— Что это значит, Слепой?
Он опять усмехается.
— Мало ли что… Но если она из другого мира, в Наружности ей места нет.
— Так не бывает, — отвечаю я, стараясь сохранять спокойствие. — Ты это выдумал прямо сейчас, на ходу.
— Ну, разумеется, — он утыкается в чашку. — Чего я только не придумаю, лишь бы тебя удержать.
Я понимаю, что по-человечески нам с ним уже не поговорить. Он так и будет меня запугивать. Допустим, я параноик, но зачем на этом так безжалостно играть?
— Прекрати, Слепой, — говорю я. — Уважай мой выбор, как я уважаю твой.
— Конечно, — он устало прикрывает глаза. — Как скажешь.
Но мне теперь уже не избавиться от ускользающего образа Русалки, которая грустно машет мне из-под толщи воды, исчезая в неведомом мире. Черт бы побрал Слепого… Есть на свете хоть что-то, что для него недопустимо?
Чуть погодя он встает и выключает свет. Мы оказываемся в кромешной темноте. Но ненадолго. Крупные звезды проступают на черном бархате ночи. Если приглядеться, они разноцветные. Я отодвигаюсь от стола и закидываю ноги на перила. Слепой облокачивается о них. Мы сидим молча и смотрим на звезды.
И все-таки уйти — как из руки
Рука, уйти — и поминай как звали.
Уйти куда? В неведомые дали…
Табаки велел мне записать в дневнике, что «грядет Ночь Сказок». Мы только что вернулись из столовой, проведя в ней в общей сложности больше четырех часов. Таким вымотанным я еще никогда себя не чувствовал.
В спальне не то чтобы все было разорено, наоборот, даже чище, чем обычно, но видно, что в вещах покопались, и все сразу ринулись осматривать свои тайники. У меня никаких тайников не было, поэтому я просто выгрузился на кровать и лежал, пока остальные носились со своими пропажами. Основной пропажей стала электроплитка. Ее-то уж точно унесли. А большая часть остальных вещей, о которых подумали, что их тоже нет, потом нашлись. И хотя Лэри уверял, что у него сперли какой-то бесценный предмет, никто ему не поверил, потому что, вернувшись из столовой и проверив свою кровать, он заметно повеселел и даже выплюнул железку, которую таскал в зубах с тех пор, как узнал про обыски.
Я был такой уставший, что думал — сразу же засну, чуть доберусь до кровати. Но полежал немного и понял, что спать не хочется. Я устал от столовой, а не сам по себе, и в спальне начал понемногу отходить. Но все-таки не ожидал, что после такого тяжелого дня станут затевать Ночь Сказок, мне казалось, что и остальным хочется отдохнуть.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: