Мун Ли - Наш испорченный герой. Встреча с братом

Я усадил его в кресло и открыл холодильник. В отличие от той гостиницы, где я останавливался два года назад, здесь в номерах были мини-бары с несколькими видами алкоголя. Поскольку брат явно предпочитал что-нибудь покрепче, я достал из холодильника бутылочку виски и вяленую говядину.

— Ого! Это что такое? — спросил брат, отхлебнув.

Он, разумеется, и не подумал положить в стакан льда.

Не слушая ответа, он тут же начал говорить:

— Послушай! Я хотел тебе очень многое сказать. Сказать, как я тебя ненавидел и как тебе завидовал. Знаешь ли ты, что ты для меня значил все эти годы? Отец стал рассказывать о тебе только незадолго до своей смерти, но ты присутствовал со мной всегда. У меня было странное чувство, когда в детстве я ловил на себе любящий взгляд отца. Мне казалось, что он смотрит не на меня, а на кого-то, стоящего позади меня. Пока я был маленьким, я не мог понять, кто там стоит, но уже школьником догадался: это был ты. И я всю жизнь чувствовал, что отец сравнивает меня с кем-то. Когда я приносил ему дневник с отметками, он хвалил меня, но при этом его глаза какое-то время оставались пустыми. Он представлял себе другой дневник в этот момент. И я чувствовал это даже в старших классах.

Я слушал его, и мне смутно вспоминались мои школьные дневники. Ну да. В мой первый школьный год мы жили в деревне недалеко от Сеула — отец рассчитывал, что там его оставят в покое. Я учился только на «отлично». Однажды я принёс ему экзаменационный лист с высшим баллом десятый раз подряд, и отец поцеловал меня. Помню, его небритая щека оцарапала меня, и я вскрикнул. Тогда пять концентрических кругов неизменно украшали все мои работы [27] В младших классах корейских школ учитель оценивает домашние работы, рисуя концентрические круги. Пять кругов обозначают высший балл. . Но впоследствии я уже никогда не мог достичь таких высот, как в первый год. Я был старшим сыном соломенной вдовы с тремя детьми, матери приходилось надрываться, чтобы заработать на жизнь, мы постоянно переезжали, и я менял школы каждый год. Промежутки между занятиями достигали нескольких месяцев, и мне стоило огромных усилий удержаться в верхней части списка по успеваемости.

— И это ещё не всё, — продолжал брат. — Я не видел в жизни никого, кто бы работал так самоотверженно, как отец. Если не считать самых последних месяцев, я ни разу не видел, чтобы он лежал на диване. Когда я просыпался утром, он был уже на работе. А вечером, когда я отправлялся спать, он сидел и читал, и мне казалось, что он будет читать всю ночь. И я не встречал более образованного человека. О чём его ни спросишь — хоть по математике, хоть по истории, — он тут же отвечает. И так было до самого моего окончания института. Отец много работал, и потому мы никогда не голодали. Но когда я подрос, я начал задумываться: если он так трудится, то почему мы не живём лучше и лучше с каждым годом? Отец был так умён и красив, что мать вышла за него, совершенно не думая о том, что он почти вдвое старше её и уже был женат. А ведь мама окончила институт с отличием — для неё легко нашёлся бы жених. Но мой отец — такой красивый и умный — всю жизнь должен был уступать дорогу партийным начальникам. И я с ранних лет знал почему. А потом знал, почему никто из нас не может даже подать заявление на факультет политических наук или на факультет международных отношений Университета имени Ким Ир Сена. И почему нам нечего даже мечтать о том, чтобы стать офицерами в армии, а тем более — партийными работниками или сотрудниками органов. И я знаю, почему муж моей сестры, человек способный и получивший отличное образование, попал в немилость с тех самых пор, как женился. Всё потому, что у отца были родственники за границей, на Юге! Если бы вас не было, отец сумел бы самоотверженным трудом преодолеть недоверие партии к себе как человеку, перебежавшему с Юга. Поэтому ты и твоя семья были для меня не людьми, а невидимым заклятием, наложенным на нас.

Я даже вздрогнул от этого неожиданного поворота. Значит, я был для брата тем же, чем был отец для меня в дни моей тяжкой юности. Для них бременем и проклятием был я, а для меня — отец. Отец решил бежать на Север сам, никого не спросив, а отвечал за это я. Я уже немолод, я изучал историю и знаю, что она устроена так, что люди почти всегда оказываются против неё бессильны. Я понимал обиду брата, потому что это была и моя обида, но всё же после его рассказа я остро почувствовал абсурдность этого мира.

— Знаешь, почему я всё-таки решил с тобой встретиться? — спросил брат. — Ты думаешь, чтобы выполнить последнюю отцовскую волю, передать медаль? Ничего подобного. От этого его завещания во мне только вскипела старая ревность. Как он мог завещать тебе самую дорогую награду, которую получил в жизни? Кто же тогда мы для него? Нет, я приехал, чтобы на тебя посмотреть. Чтобы увидеть, как выглядит это проклятие, этот камень преткновения. Скажу честно: я отправлялся на встречу со смертельным врагом. Но, как только я увидел тебя, я понял, что ты не враг. Это трудно объяснить, но я увидел… своего брата. Мне захотелось не оскорблять тебя, а обнять тебя и заплакать. И по мере того как я узнавал тебя лучше, мне становилось стыдно за свою злобу. Мне даже начинало казаться, что я ждал встречи с тобой всю жизнь. Куда ушла ненависть? Что утешит и тебя, и нас за все обиды? Разве всё это правильно? Скажи мне, почему всё так устроено? А?

«Дорогой брат! Я тоже этого не знаю, — отвечал я мысленно. — Я чувствовал точно то же, что и ты, всю жизнь. Мы приносили друг другу страдания, хотя были ни в чём не виноваты. Именно об этом я и плакал на берегу реки Тумень. Всё, что я знаю, — это что прошла целая эпоха, и теперь мне надо совсем иначе оценить свою жизнь. Я чувствую, что нельзя винить никого в своих несчастьях, как бы мало ты их ни заслуживал».

— И я тебе солгал. Ни в каком руководящем комитете я не служу. Это я только хотел бы там работать. Я простой инженер на этом комбинате в Кимчхеке, сортирую там руду. Младшая сестра действительно вышла замуж за партработника. Но он вдовец с двумя детьми, много старше её, а она красавица и умница. И никогда бы он на ней не женился, не будь он вдовцом. Младший брат — да, он поступил в Институт иностранных языков. Но он хотел быть дипломатом, поступить в Университет имени Ким Ир Сена, но не смог, хотя у него светлая голова. И в жизни отца ничего не заладилось — работал, где приказывала партия, сегодня на стройке, а завтра в НИИ. «Человек, который получил от страны больше, чем ей дал», — это чушь, это годится только для песен. И ещё я тебе хочу сказать: умер он совсем не так, как я тебе описал. Мы потратили все наши деньги на обезболивающие, а под конец уже не могли их покупать, так что последние дни нам оставалось только смотреть, как он корчится от боли!