Михаил Орловский - И пришел доктор...

Михалыч, как заместитель начальника лаборатории, не мог смотреть на творящееся безобразие спокойно. Тем более, что половина служащих уже батрачила на море, когда командир ещё не только под стол пешком ходил, но и с горшком находился в самых тесных отношениях. И теперь выросший (физически) командир их ни в какой козырь не ставит (нет уважения, почёта, премий) и, вообще, относится с каким-то пренебрежением. Кощунственно.

И вот, совершенно неожиданно, по случайному стечению обстоятельств, лицезрел Михалыч график рабочего времени данной категории работников. И ужаснулся молча. И закусил со скрипом нижнюю губу. И замерло его сердце. Пульс стал аритмичный, неудовлетворительного наполнения, с частотой 50 в минуту. Отчётливо прослеживалась пульсовая волна вне сосудистой стенки. Артериальное давление неприлично подскочило. Получив прилив крови, сразу же побежал он, но не в госпиталь, а к командиру своему, с целью и ему поднять давление, отнеся официальный письменный запрос:

«Товарищ командир. Настоящим докладываю, что во время ознакомления со служебным временем в марте настоящего года обнаружил грубые нарушения Законодательства Царского в отношении подчинённого мне женского персонала.

Так, согласно Трудовому кодексу № 197 (статья 320: «Для женщин, работающих в районах Крайнего Севера, устанавливается 36-часовая рабочая неделя, если меньшая продолжительность рабочей недели не предусмотрена для них федеральными законами», и статья 92: «продолжительность рабочего времени сокращается на: 4 часа в неделю и более — для работников, занятых на работах с вредными и (или) опасными условиями труда»), продолжительность рабочей недели у женского пола нашей части должна быть не более 32-х часов в неделю.

Однако с момента вступления данного Закона РФ в силу и по текущее время, они батрачат 36 часов. Прошу Вас разъяснить, на каком основании свыше 4-х лет нарушаются права женщин СРВ.

21.03.2006 Имя Отчество Фамилия».

И присел он ждать ответа.

И ответил командир быстро, но, по-военному, непонятно:

«Тов. СТ. Л-Т м/с.

1. Ваш правовой минимум — «ниже плинтуса»;

2. Не льстите себе, Вам никто не подчинён, тем более женщины РБЛ;

3. Возьмите себя в руки.

23.3.6. подпись».

Представляете, придумок?! На рапорте такую чушь написал. «Настоящий» полковник.

Михалыч, глядя на такой замысловатый ответ, вспомнил интересную фразу, высказанную одним из лучших преподавателей, завучем кафедры «Нормальной анатомии» славной медицинской академии Геннадием Ивановичем Ничипоруком. Он сказал: «Человек, любящий себя, пишет своё имя и отчество полностью. Уважающий — только инициалы. Не любящий и не уважающий — не делает ни того, ни другого».

Всё ясно. Если человек себя не уважает, как от него можно требовать, чтобы он уважал окружающих? Бесполезно.

И ещё, для тех, кто не с военными. Цифири внизу командирского ответа — это не закодированная фраза «Пошёл ты на 3 буквы 6 раз», хотя такой вариант тоже вполне допустим, а просто дата. «3» — март, «6» — 2006 год. Так любил подписываться Тамерзлан.

Расстроившемуся, было, от такого безразличия начальства товарищу всё же подняли настроение подчинённые. Когда Михалыч зашёл в свою РБА, смотрит — служащие аж сияют, как Полярная Звезда в полночь. Спрашивают законолюба, что командир ответил на рапорт? Он удивляется: «А вы из каких источников знаете?». Лаборанты говорят: «В пятницу это командирское тело позвонило и сказало, чтобы нас отпускали с работы на час раньше. Спасибо Вам».

Стоит полагать, что у Михалыча душа облегчилась, и приятное тепло разлилось по телу. Письмецо в инспекцию по труду не заставило себя ждать. Эх, как хорошо было бы компенсации добиться.

Компенсации? Да, по большому счёту, нам, работягам и подчинённым, столько должны компенсировать, что никаких средств в мире не хватит. Именно поэтому и прибегают руководители к разным техническим уловкам. То рапорт не подписывают, то задним числом что-нибудь оформляют. А то и просто от своих слов, вылетевших в порыве страсти, отказываются. Это удобнее всего.

Дело в том, что раньше о таком чуде, что от своих слов можно отказаться, не знали. Догадываться догадывались, но точно не знали. Именно поэтому Устав Сооруженных Сил составлялся с надеждой и верой (не путать с женскими именами), что у военнослужащих, в том числе и у начальников, есть совесть. И честь. К сожалению и первое, и второе, как Вы уже догадались сами, отсутствует. По крайней мере, у некоторых. А про честь мне командир как-то пару раз на рапорте написал: «Честь поимею». И он её поимел.

Да и вообще, сильнее всего меня раздражает, что, непонятно с каких времён, появилась дурная привычка у командования: требуют исполнения всех инструкций, а сами соблюдать ничего не хотят. Неудобно, знаете ли, господа офицеры. Пальчиком погрожу: так нехорошо делать.

А вся тема или, другим языком, загвоздка в том, что в Уставе оговорено: «Приказ может быть как в устной, так и в письменной форме». Равнозначно. Казалось бы, в чём подвох? Обычным, гражданским, миролюбивым глазом его не заметить, как ни пытайся. А он есть. Подвох этот. И кроется в устном приказе.

В пятницу вечером, когда Вы идёте домой, наслаждаясь приближающимися выходными, Вам звонит начальник и говорит: «Властью, дозволенно надлежащей мне Царством, приказываю прибыть в субботу». Вы прибываете, служите в поте лица, как на тростниковой плантации, а когда в понедельник приходите просить положенный отгул за работу в выходной, Вам говорят: «А где записано, что Вам приказывали? Э, нет, дорогой товарищ. Тогда Вы по собственной инициативе приезжали. Мы Вас не звали». И, с ухмылкой на зубах, вертят невидимой дулей у Вас перед носом.

Близится следующая суббота. Вас вызывают и опять говорят: «Прибыть служить». А Вы, с учётом дней минувших, честно хрючите (плющите подушку, дрыхните в усмерть и т. д.) на родном Вам диване или атлас по нормальной анатомии человека изучаете. Проще говоря, используете субботу по прямому её назначению. А в понедельник Вам: «Почему не прибыли?… (цензура) Не записано?… (цензура) Я Вам покажу, не записано! Объявляю строгий выговор». Вот и докажи, что ты — не баран.

Дальше — больше. Ни свет ни заря пришёл я к командиру (я много к кому ходил, но к командиру — это любимое: таких кадров надо ещё поискать). Говорю, мол, так и сяк, здесь радиологом надо быть, а я семейный врач. Толку от меня ровно нуль, а, может быть, не исключено, что даже и минус. Я Вам лишь мешаю, несмотря на то, что Вы, кроме видимости работы, ничего не делаете. Разрешите прикомандироваться к госпиталю, дабы людей больных лечить и практику врачебную не растерять. Командир даёт мне положительный ответ, уточняя лишь одну деталь: чтобы я от флагманского специалиста официальное отношение принёс.