Роман Рыженький - За гранью реальности, прикосновение Любви

Август уже наливал багрянцем, словно капельками крови, зелёные листья деревьев, а кондиционеры ещё плакали последними слезами, роняя их со звоном на подоконники нижних этажей.

Ещё послеобеденный зной душил город жаркими тисками и плавил асфальт.

Но лето уже убегало в неизбежность прошлого, напоминая его прохладой ночей и звёздным небом, разукрашивая его яркими хвостами падающих желаний.

Ни он, ни она уже ничего не ждали от этого лета.

Их отпуска пролетели, словно в чужом чёрно-белом кино, оставив лишь фотографии в их айфонах, но не в памяти, о глупых и ничего не значащих курортных романах.

Время скользило по волнам их жизни, не давая пересечься их координатам. И лишь только мысли, желания и мечты были всегда где-то рядом.

А жизнь затягивалась болотным тленом работы и каких-то мелких, бытовых проблем, унося их в небытие бессмысленности прожитых лет без счастья и любви.

Вероничке снилось этой ночью счастье, оно неслось к ней на встречу белоснежным скакуном с золотой гривой по лиловому полю цветов, и это поле стелилось среди белоснежных облаков, убегающих за горизонт хрустальной чистоты.

Зорька нового дня нежно погладила её плечи и белокурые кудряшки, разметавшиеся по подушке. Поцеловав лучиками солнышка её небесные глазки, в которых давно уже утонула тень одиночества, она разбудила Вероничку.

По-кошачьему выгнувшись и потянувшись, Вероничка стряхнула с себя остатки сонной неги под мурлыкавший над ухом будильник, и заскользила в ванную.

Женские утренние мысли путались с разной бренной чепухой о неизбежном счастье, которое обязательно скоро придёт, о затяжке на новых чулках, о новой шубке на зиму и дурах-подружках, не верящих в её счастливую звезду, которая обязательно упадёт в её ладони.

Она улыбнулась той, что пряталась всегда с обратной стороны зеркала, так похожую на неё, но всегда чуть-чуть некрасивее, что хотелось разукрасить макияжем и

подогнать её под реалии, они ведь понимали друг друга без слов.

Ещё раз улыбнувшись и подмигнув ей, Вероничка шагнула за черту пятницы, отделяющую рабочую неделю от выходных.

Славкино утро было более прозаичным.

Всю ночь, возмущённая приближающийся осенью, луна купала в своём голубом свете его мысли, не давая уснуть, заглядывая в окна со всех сторон.

Волны воспоминаний раскачивали разум к анализу уже прошедших лет и достигнутых высот.

И всё, как казалось, было хорошо: свой доходный бизнес, достигнутый своим же умом и усидчивостью позволял жить ему, как хотелось, но холодная, одинокая постель акцентировала его сомнения, дребезжа диссонансом реальности.

Сегодня, под конец рабочей недели, ему наконец-то удалось побороть бессонницу и надолго под утро впасть в небытие. Марево из обрывков сознания и фантазий рисовало ему ту Нирвану, к которой стремилась его душа.

Проснулся Славка со счастливой улыбкой и, докуривая на кухне сигарету, хулиганя, кинул её в недопитую чашку кофе.

– Скоро так не пошалишь – подумал он – скоро придёт ОНА, и будет всё по-другому. – Улыбнувшись ещё раз собственным мыслям – счастье где-то впереди – стартанул на работу.

Суматошная пятница утопала в послеобеденной жаре, и офисный планктон расплющился на своих рабочих местах, едва двигая «мышки» вспотевшими ладонями.

Вероничка весь день не замечала знойных волн, душивших город, она всё ещё парила в нежных облаках своего вещего сна, и загадочная улыбка прилипла к её пухленьким и влажным губкам. Не обращая внимание на удивлённые и завистливые взгляды (как она их иногда ласково называла, коллегушек), проболтала полдня по телефону с подружками, договариваясь о традиционной

«Пьяничной» встрече в их любимой кафешке.

И весь отдел слушал о её удивительном сне и скором счастье, которое вот-вот постучится в её двери, да ещё о всякой разной девичей ерунде, что клеится к походу в кабак.

Но ей было всё фиолетово, ведь впереди ждало Счастье.

Стуча лёгкими каблучками по лестнице, на выходе из офиса вдруг замерла, её светлую женскую головушку, пронзила сумасшедшая мысль: а какого рода слово Счастье?

Лихорадочно перебирая в уме школьный ликбез, пришла всё-таки к выводу, что для Него оно будет женского, а для Неё – мужского рода, и счастливо ринулась вперёд.

Слава скользнул взглядом по висящим на стене часам, которые умиротворяли своим тиканьем ауру его кабинета и, поняв, что до конца рабочего дня ещё больше часа, с тоской глянул на всё ещё бушующее за окном уходящее лето. Он хлопнул крышкой бука, швырнул в зев сейфа документы и вышел из своего кабинета.

Его коллектив, изображая потуги работы, распластавшись, словно медузы на песке, над клавиатурами, вопросительно смотрели на него.

– Ну что, гении клавиатурного стука, пошутил он:

– Вижу в ваших глазах и мыслях тенистые пляжи у ваших дач, да прохладные пивбары…. Всё, амба, домой, а в понедельник все на полчаса раньше, пока утро и прохладно. Сегодня всё равно от вас толку мало, – кто последний, закрывает офис. Всем бай! – и под одобрительные гудение шагнул за дверь.

На потемневшем небе зажигающиеся звёздочки уже прыскали прохладу на обожжённый город, и тишина наползала, стараясь придушить усталость от рабочей недели.

Под эту умиротворяющую симфонию за Славкой закрылись двери кафешки, пропустив его в чрево безумных вакханалий, пробуждаемых Бахусом.

Две капли вина кровавого цвета из поставленного Вероничкой бокала замысловато расплылись на белоснежной скатерти двумя рубиновыми сердечками.

Кто-то оставляет мне знаки, – с радостью пронеслось в уже захмелевшем её сознании. Подружки весь вечер, по– доброму изгалялись над её сном и фантазиями. Они припомнили, что дверь в кафешку слишком низкая и, дескать, лошадь сюда не войдёт, а вползающую лошадь они ещё не видели, тем более с принцем.

Да и вообще, если лошадь была одна, это или к новой машине, или наездник был не очень-то ловок, раз не смог двигаться в такт кобылки под ним, да и много разной ещё смешной ахинеи, приходящей на пьяный дамский ум.

Они от души хохотали, Вероничка не обижалась и смеялась вместе с ними, но взгляд постоянно исподтишка сканировал пространство вокруг, чтобы не пропустить Его…

Услужливый официант проводил Славку к заранее заказанному столику, смутившись заминкой, когда его коллега, загораживая, передавал за соседний столик девушкам от другого столика бутылку шампанского и букет тех, не первой свежести, роз, что разносят какие-то

недобросовестные личности, пользуясь захмелевшими посетителями.

Славка сел спиной к подругам и уткнулся в меню.

Нависший над столиком, официант позади Веронички бубнил в передачу от парней с другого конца зала какие– то комплименты и разливал одной рукой по бокалам шампанское, посланное ими. Другой же он старался впихнуть розы в вазу, принесённую им же, но дуплет не получался, и он, положив цветы на стол, разволновавшись, ушёл под едва уловимый метал– лический звон стула, словно чокнувшегося с её стулом, когда очередной посетитель садился рядом, к ним спиной.