Алекс Регул - Он не твой (СИ)

Алекс Регул

Он не твой

Корчась от боли, я провалялась на опилках бесконечную минуту. Именно столько времени понадобилось, чтобы ко мне подбежал мед. работник, дежуривший сегодня на ипподроме.

Ретивого жеребца по кличке Тиран сразу же увели в стойло. Не его вина, что я испытала жёсткое приземление. Мой тренер решил превзойти сам себя и задрал планку так, что один из нас, я или Тиран, должен был сегодня пострадать.

Жертвой стала я.

Ссадины, ушибы. Но самое неприятное для молодой женщины – гематомы. Всю их неописуемую красоту я увидела лишь на следующий день. Увидела, ужаснулась и решила спрятаться, чтобы никого не пугать. Выбор убежища пал на загородный домик, который наша семья летом использовала как дачу. И поскольку сейчас лишь начало мая, я успею залечить раны до наступления летнего дачного сезона.

- Алло, Алиса, я сегодня не смогу с вами увидеться. Передай девчонкам от меня привет. Я постараюсь на следующих выходных к вам присоединиться.

- Хорошо. Привет передам. А у тебя всё нормально? А то голос какой-то странный.

- У меня всё нормально. Не выспалась, наверное. От этого и бодрости в голосе нет.

- Ты если что, звони.

- Обязательно. Всё, целую. Пока.

- Пока.

Предупредив по телефону подругу, а позже и отца, я со спокойной совестью вышла из квартиры, спустилась на подземную парковку и вскоре поехала на своем красном «Опеле» прочь из города.

Я точно знала, что на даче нет продуктов, нет предметов первой необходимости, поэтому выгребла из холодильника и кухонных шкафов съестные припасы, погрузила всё это в большие пакеты и сейчас везла на дачу. Так же как и средства гигиены.

Вода на даче колодезная. Отопление печное.

Конечно, можно подумать, я спятила, что вообще сбегаю туда. Покидаю блага цивилизации и обрекаю себя на бытовые неудобства.

И все же я точно знала, что поступаю правильно. Ведь если мой отец узнает, что я пострадала во время последнего занятия верховой езды, он будет категоричен и блокирует мне доступ к ипподрому. Или того хуже, продаст Тирана. И других лошадей, принадлежащих нашей семье.

С тренером и другими работниками конноспортивной школы я договорилась. О случившемся инциденте они будут умалчивать, поскольку и в их интересах держать язык за зубами. Но следы на моём лице убрать могло только время. Я доподлинно не знала, сколько именно времени, поэтому и сбегала на неопределённый срок.

***

Дом без хозяйской руки - словно сирота.

Не сразу я привела его в должный вид. Пару часов у меня ушло на поверхностную уборку. И приблизительно столько же для приготовления ужина. И всё же я была довольна собой. Впервые за долгое время почувствовала себя свободной. И хотя уже давно живу отдельно, именно здесь, в этом покосившемся стареньком домике, испытывала умиротворение.

Замужем я не была. Отец настолько бдительно относился к моему окружению, что потенциальные кавалеры разбегались в разные стороны. И хотя любовники у меня, конечно же, были, никто из них не удостоился почётного звания «Кандидат в мужья». Отец умело разделывался с ними и те волей-неволей исчезали из моей жизни. Я даже подразумеваю, что кое-кому были уплачены деньги за разрыв со мной.

Для чего это всё делалось понять несложно.

Отец устранял, как он говорил, проходимцев. Жаль, что при этом он не замечал всю ту боль, что причинял мне.

Поэтому достигнув возраста двадцати пяти лет, я научилась скрывать нежелательные моменты своей жизни. Это касалась в первую очередь мужчин. Но и распрощаться с моей страстью – лошадьми из-за неудачного прыжка и, как следствие, падения, я тоже не хотела. Поэтому и прятала сейчас своё лицо. И в первую очередь от отца. Ведь именно он мог вычеркнуть из моей жизни то, чем я надышаться не могла.

И вот я сбежала в деревню.

Мне была не чужда жизнь аскета. Вообще по натуре я мало в чём нуждаюсь. Шикарная дорогая квартира в центре города – подарок отца мне на двадцатилетие. «Опель» – подарок в связи с окончанием мной института. До этого, правда, была другая машина, не менее крутая, которая была подарком по случаю поступления в этот самый институт. Но для отца это было не так уж и важно. Ему приятно делать подарки. Тем более что первая машина уже постарела. Пришли новые технологии, новые опции и т.д. и т.п. Я простилась с той машиной и пересела в новую. Марка, модель и даже цвет (радикально красный), это всё выбор отца. Он решает, что мне нужно. Он считает, что всегда лучше меня знает, что нужно мне и что мне должно нравиться.

Я привыкла так жить.

Как марионетка. Мне дали игрушку, я должна её любить. У меня забрали игрушку, я должна её забыть.

Больнее всего было, когда вместо игрушек у меня забирали людей. Подруг. А позже мужчин. Отец формировал пространство вокруг меня, угодное ему. Чтобы оно не вызывало у него опасений. Не представляло угрозу (важный момент) для него.

И так всегда.

С годами я стала хитрее. Неугодных отцу людей из моего окружения научилась прятать. Так я сохранила дружбу с Алисой, которая своим лёгким, жизнерадостным, даже можно сказать авантюрным складом характера вызывала у моего отца неудержимое желание придушить её. Или, по крайней мере, выпороть и поставить в угол. Но годы своё дело делают, и в угол никого из нас уже не поставить. И тем не менее, я старалась не злить отца. И хотя теперь могла прожить без его финансирования, лишний раз не провоцировала на введение против меня карательных мер. Будь то экономические санкции или политическая изоляция.

Я белая и пушистая. Послушная и покорная.

А то, что без отцовского благословения встречаюсь с «неугодными людьми», это всего лишь ответные действия на неразумное узурпирование моего жизненного пространства. Наивно полагать, что у такого мощного лидера как мой отец, дочка будет покорной овцой.

Но я не хитрая лиса. Максимум – гибкая кошка, которая старается всеми силами избежать конфликтных ситуаций. Именно поэтому я умчалась в деревню.

Одно плохо, здесь нет Интернета. Вернее, он есть, но уж очень неуверенный приём у единственного сотового оператора. А мне проекты нужно согласовывать с заказчиками. И общение по телефону для этого не годится. Нужно передавать графические варианты интерьеров.

Первый день я выезжала на точку уверенного приёма сигнала сотового оператора и оттуда пересылала документы через свой ноутбук, к которому подключала USB-модем. Но это было чрезвычайно неудобно. Сидя в собственной машине, я ощущала себя стоящей голой посреди деревенской площади.

Три раза мне предлагали тех. помощь местные трактористы, которые, завидев незнакомую машину, сочли, что я ожидаю эвакуатор. Ко мне подъезжал местный участковый на своём чудо «Бобике» и интересовался, почему я битый час торчу напротив «стратегического объекта», коим (по его словам) был местный продуктовый магазин. В котором, судя по всему, продавалась алкогольная продукция на розлив. И каждый утоливший жажду, выйдя из магазина, траекторию своего перемещения до собственного дома прокладывал непременно мимо моей красной машины.