Жоржи Амаду - Подполье свободы

Они продолжают путь. Сержант идет рядом с Аполинарио. Откуда-то доносятся отдаленные звуки аккордеона.

– Празднуют победу… – замечает один из солдат.

Аполинарио рассказывает сержанту:

– Услышав ваши шаги, мы подумали, что это, должно быть, нацист, убивший девушку и стариков…

– Труп девушки я видел. Эти бандиты бесчеловечны. Необходимо покончить с ними; истребить одного за другим!.. – В его голосе послышалась такая ненависть, что Аполинарио остановился и посмотрел на него. Сержант почувствовал, что должен дать объяснения: – Не подумайте, что я одержим жаждой крови. Но дело в том, что они убили другую девушку, из Мадрида, которая была для меня всем. Она очень походила на ту, что мы видели сегодня…

– Это удивительно: я подумал о моих, там, в Бразилии… Ее глаза напомнили мне сестру, а смуглая кожа лица – Мариану…

– Ваша невеста?

– Нет. Товарищ по бразильской компартии. Решительная девушка.

– Бразилия? – переспросил сержант. – Не у вас ли в Бразилии находится порт Сантос? – И не дожидаясь ответа Аполинарио, сказал: – Да, конечно, это в Бразилии, в стране кофе. Ну, так вот, сегодня утром я прочел в одной барселонской газете краткое сообщение о забастовке в этом порту. Замечательное дело!..

Аполинарио, замедлив шаг, схватил сержанта за руку.

– Вы читали о забастовке в Сантосе? Простите, – добавил он, почувствовав, что чересчур сильно сжал руку собеседника, – но я знал, что забастовка началась, а больше никаких сведений у меня не было.

Сержант рассмеялся.

– У нас с вами одна судьба. Мы живем наполовину здесь, наполовину – у себя на родине. В Испании я с тридцать шестого; иногда мне даже кажется, что я жил здесь всегда. Самые важные события моей жизни произошли здесь – он снова вспомнил о Консоласьон, – но другая половина моей жизни – в Праге, с товарищами по школе, по партии… У нас одна судьба.

– Что сказано в газете о забастовке?

– Скажу, что запомнил… Эх, досадно, что я отдал газету другому солдату.

Апояинарио наклонил голову, чтобы лучше слышать. Сержант начал рассказывать:

– Насколько я помню, речь шла о забастовке, начатой для того, чтобы воспрепятствовать отправке кофе для фалангистов…

– Совершенно верно. Кофе предназначалось бразильским правительством для Франко. Грузчики Сантоса решили не грузить пароход… И объявили забастовку. Это все, что мне известно!

– Ну, были еще и другие события. Забастовка длилась как будто месяц. Полиция арестовала многих рабочих и начала против них судебный процесс. Несколько человек было убито. И, несмотря на все это, забастовка продолжалась. Пришлось прибегнуть к помощи войск, чтобы погрузить пароход. Но и это оказалось не просто – несколько солдат, отказавшихся выполнить приказ, было расстреляно.

Аполинарио слушал молча. Воспоминания о Бразилии налетели на него вихрем; он как будто видел перед собой докеров Сантоса, чьи революционные традиции были ему хорошо известны; он видел, как они боролись с полицией; видел солдат, которые не подчинились приказу фашистского командования. Солдат – его товарищей по мундиру, которых он так любил.

– Солдаты? Они отказались повиноваться?

– Кажется, да. В Бразилии ведь фашистское правительство, не так ли? И невзирая на все это, рабочие продолжали забастовку, чтобы помочь нам здесь. Это замечательно…

Чех задумался: ведь фашисты угрожали и его родине, и подвиг грузчиков Сантоса приобретал для него особое значение.

Они прошли несколько шагов молча, каждый погруженный в собственные мысли. Франта заговорил снова:

– В конце концов, мы победим… Мы должны победить. Нас – многие десятки миллионов, и если мы будем друг другу помогать повсюду, не найдется такой силы, что сломила бы нас, рабочих.

– Нет, вы только подумайте!.. Вы даже не можете себе представить все значение этой забастовки! Ведь фашистское законодательство запрещает стачки и карает забастовщиков. А полиция, свирепея с каждым днем, истязает, убивает. У трудящихся нет никаких прав. Объявить забастовку теперь в Бразилии – не меньшее геройство, чем сражаться здесь, в Испании. Нет никакой разницы… – горячо говорил Аполинарио.

– Я не знаю, что может еще произойти на свете. Не знаю, что будет с моей родиной. Не знаю даже, чем кончится эта война в Испании. Но когда я прочел известие о забастовке в Бразилии, я почувствовал: что бы ни случилось, но, в конце концов, мы победим, потому что рабочие разных стран хорошо понимают друг друга… Мы сильнее!

– И с нами Советский Союз, – сказал Аполинарио.

– И отец наш, Сталин… – Сержант радостно улыбнулся, произнося любимое имя. – Да, мы должны победить.

Звуки аккордеона теперь раздавались ближе: они доносились с дороги, на которую вскоре вышли Аполинарио и его солдаты. Группы республиканцев направлялись к той же деревне, что и они. Сержант чех принялся разыскивать своих товарищей по батальону. И, не найдя их, возвратился к Аполинарио.

– Пойду с вами. Может быть, найду своих в деревне. Они-то наверняка считают меня убитым…

В деревне, переполненной солдатами, им был отведен домик. Старый крестьянин с морщинистым лицом, показывая в широкой улыбке свой единственный зуб, сказал им голосом, полным отеческой нежности:

– Добро пожаловать, это – дом испанца. Добро пожаловать, я попотчую вас вином. Моего вина не пить германским убийцам, хоть они и побывали здесь и искали его повсюду. Но ничего не нашли: вино я хорошо спрятал, денег у меня нет, а мой внук – единственное мое сокровище – солдат республиканской армии.

Сержант чех распрощался и опять отправился на поиски своего батальона. Аполинарио поручил солдатам приготовить с помощью старика крестьянина какой-нибудь ужин и вышел получить распоряжения командования. Когда он возвратился, его уже дожидались с импровизированным ужином. Старый крестьянин с гордостью показал бутыль вина.

Едва принялись за еду, как в дверях опять появился сержант чех.

– Ну что? Так и не нашли своих?

– Садитесь лучше с нами ужинать…

– Нет, я их отыскал. Но я вернулся… – тут он улыбнулся своей доброй улыбкой, – потому что нашел у одного солдата газету, которую дал ему сегодня утром. Он хранил ее в кармане мундира и еще не удосужился прочесть. Я принес ее капитану…

Аполинарио встал, схватил газету.

– Спасибо, большое спасибо, дорогой…

Он снова сел и принялся за чтение. Это была длинная корреспонденция, присланная из Сантоса одним испанским журналистом, – обстоятельное изложение хода забастовки с самого начала. В ней рассказывалось о первых арестах после отказа докеров грузить на германский пароход кофе для Франко. В корреспонденции описывалось, как бастующие потребовали освободить арестованных, рассказывалось о вмешательстве министра труда, об убийстве Бартоломеу, о зверской расправе полиции с рабочими, о массовых увольнениях и арестах, о вмешательстве федерального правительства, об использовании солдат в качестве грузчиков и о бунте солдат против незаконного приказа полковника-интегралиста, по которому было расстреляно трое солдат, о принуждении грузчиков с помощью военной силы возвратиться на работу. Подчеркивалось, как велика опасность, нависшая над головами арестованных, против которых затевался судебный процесс. Испанским докерам угрожала высылка к Франко. Заключительные фразы этой корреспонденции были исполнены оптимизма: забастовка хотя и была подавлена, но явилась доказательством того, что бразильские трудящиеся стоят на стороне испанского народа, и они показали это своими действиями.