Сергей Дигол - Вечный комендант

Обиженно дернув губой, Оля гордо отворачивается, и, пропустив вперед супруга, на ходу достающего ключи от машины, бросает через плечо:

- Могло быть хотя бы пять. Не блендер же.

Я смотрю удаляющейся Оле в спину и меня словно током бьет. Мать вашу, да это же вылитая она - та самая полноватая, нелепая студентка политеха, в рваных джинсах и с тремя серьгами в левом ухе. Надо же, ни капельки не изменилась - тот же убийственный сплав расчета, коварства, лицемерия и, представьте себе, страсти. Ничего нового - с той самой встречи, когда я впервые увидел ее, гуляющей под ручку с моим одногруппником Денисом.

- Познакомьтесь: Вова, это Оля, Оля, это Вова, - представил он нас друг другу, не подозревая, что выносит себе приговор.

Оля совершенно не походила на городскую - типичная молдаваночка из райцентра, на которой черная футболка с выцветшим Майком Науменко смотрелась не лучше коромысла на балерине. Казалось, она лишь вчера, кряхтя, стаскивала с подножки автобуса облупленный чемодан, а сегодня, за сутки освоившись со статусом обитателя столицы, клюнула на первый же подвернувшийся крючок - серьгу и козлиную бородку Дениса, для которого рок-н-ролл - не более, чем средство затащить в постель очередную глупышку.

- Вова не кишиневский, - кивает в мою сторону Денис.

- Ааа, - равнодушно отзывается Оля, - понятно, Малая Малина.

- Наш истфак с этого года в общагу на Флорилор перевели, - щурюсь на нее я.

- Ммм, - лениво задумывается она, - там же вроде общежития Экономической академии.

- И одна университетская общага - улыбается Денис.

Боже, как я раньше не замечал, что он настолько глуп?

- Ты-то откуда все знаешь, городской? - Оля легонько бьет Дениса локтем в бок, - Бегаешь к иногородним студенткам?

Прием, что и говорить, безотказный - я, разумеется, не об ударе по ребрам. Пока Денис краснеет, виновато пожимает плечами - не Оле - мне - кивнув на спутницу: дура, мол, и, грубовато обняв ее за плечи, бормочет: "ну, покеда, нам пора", мне хочется крикнуть "эй, ты куда, идиот, разве не видишь, что она меня хочет?".

Но на крик я перехожу лишь за полночь, когда не сдержался бы и вытесанный из дерева чурбан - этакий повзрослевший Пиноккио: настолько сладостным оказалось мгновение, поделившее жизнь на две неравные части - до Оли и с ней.

Потом, правда, появится и третья, самая печальная, глава - без нее. Но пока ни о чем таком я не думаю, а просто улыбаюсь Оле, которая смешно кряхтит, хватаясь за спину - еще бы, прогибающаяся до пола металлическая сетка сойдет разве что за идеальную снасть для рыболовов-садистов: сетью из такой вот сетки в самый раз крошить в кровавый фарш летящие в воде косяки рыб. Иногородние же студенты - существа куда более стойкие - на такой сетке спят, для приличия прикрыв ее отдающим сортиром матрацем.

- Понравилось? - щуриться Оля и охнув, хватается за поясницу. - А Денис может два раза без перерыва.

Не дав мне опомниться и словно забыв про боль, она целует меня в живот и, застенчиво занавесив лицо волосами, соскальзывает губами вниз - доказывать, что я не хуже Дениса.

Я оглядываюсь по сторонам в надежде, что парни не приметили бугорок, приподнявший мою ширинку. К счастью, они быстро забывают о моем коммерческом триумфе и расползаются по магазину как сонные мухи, застрявшие в паутине повседневности. Я же, хотя возбуждение быстро отпускает, думаю о том, что память - не такая уж умозрительная штука и уж во всяком случае способна на физиологические сюрпризы.

Вижу возвращающихся в магазин грузчиков и, смахнув с прилавка пятьдесят леев (да-да, на чай мне все-таки перепало), беру листок бумаги, ручку и выписываю себе сертификат на главный подарок. Можно сказать, на гран-при.

К сорока пяти годам, до которых Оля, надеюсь, доживет, а вот телевизор, между нами, вряд ли, прибавляю тринадцать - разницу между сорока пятью и моими тридцати двумя (мы ведь с ней ровесники). Приплюсовываю пятерку - да-да, ту самую, которая лучше трех, если, конечно, мы толкуем о гарантийном сроке.

Откладываю в сторону ручку и с гордостью любуюсь изобретательностью самого совершенного из женских умов, одну из ячеек которого я, похоже, до сих пор имею честь занимать. За что мне полагается, как я уже упоминал, солидная награда. А именно - шесть скучных на вид цифр: 45-13-05.

Номер Олиного телефона.

***

- Что ты, мать твою, творишь?! - ору я в трубку и, подняв глаза, вижу переминающегося, словно перед закрытой изнутри кабиной туалета, продавца стиральных машин Диму Варзарского.

- Как тебе вообще взбрело такое в голову?! - кричу я, а Дима косится назад - в торговый зал, где явно требуется мое присутствие.

Только возвращаться на рабочее место я не спешу. Уже минут десять как я топчусь в подсобке и кричу, рычу, ору и горланю в телефонную трубку - иногда такой способ помогает вернуть женщину в русло осмысленной деятельности.

Только, похоже, случай не тот. Во-первых, Оля совершенно спокойна и ее ответы звучат как минимум весомее моего крика. А во-вторых, и это, похоже, главное, она на все сто уверена, что поступает разумно.

- Чем, ну каким местом надо было думать, чтобы звонить мне на работу? - бешусь я, но уже не так яростно - не потому, что злюсь меньше, просто голова к концу рабочего дня и без того раскалывается, а от собственного крика, как оказалось, вдвойне.

- На минутку, - шепчет Дима, но я толкаю его с такой силой, что он вылетает в зал, где, встряхнувшись как свалившийся с дерева кот, уныло плетется к испуганным покупателям - отстреливаться от тупых вопросов о телевизорах, в которых он ну ни бельмеса не смыслит.

Я же, теперь, когда ни один придурок не отвлекает, с ненавистью чеканю в трубку:

- Зачем ты это сделала?

Возможно, я псих, но, ей-богу, несправедливо лишать меня права на истерику. Две недели я, как последний идиот, разыгрывал из себя Джеймса Бонда, меняя, словно пароли и явки, таксофоны - а их в Кишиневе осталось не так уж много и мне приходилось колесить по всему городу, чтобы запутать - я не сомневался, что он попытается напасть на след - ревнивца в костюме от Бриони.

Мобильным не пользовался - что я идиот, что ли? Ментам проще простого отследить звонок, и, сколько карточки не меняй, все равно сцапают: полиция, как объяснил Серега - наш спец по телефонам, отслеживает аппарат, а не симку. Не будешь же, в самом деле выбрасывать телефон после каждого разговора? Такое лишь Олиному мужу по карману, так ведь и расходы на услуги полиции для него не вопрос, так что какие проблемы, братан?

Оля? А что Оля? Конечно, я думал о ней! Я, черт возьми, последние две недели только о ней и мог думать! И о том, что ее телефон могут прослушивать, тоже: стал бы я иначе каталогизировать кишиневские таксофоны. Только почему-то я был уверен, что если нас засекут, из переделки с меньшими потерями выйдет лишь один, и этим одним буду точно не я. Слишком уж непохожей выглядела Оля во время нашего рандеву в магазине на склонную к суициду особу, мечтающую свести счеты с жизнью столь оригинальным способом - быть заколотой рогами собственного супруга. К тому же и жизнь моя, будем откровенны, не стоит и десятка ее мелированных волос.