Федерико Моччиа - В отчаянных поисках Ники (ЛП)

Не пойдёт. Она не поверит. Мне никогда не бывает плохо. Что за чёрт. Если бы хоть была какая-то работа на компьютере, я бы могла сказать, что файл не сохранился и я всё потеряла. «Знаете, профессор, эти компьютеры без автосохранения… что-то происходит, человек отвлекается и забывает сохранить и теряет всё. Но, поверьте мне, моя работа была великолепной!» Только вот такого задания не было. Нужно было только выучить. Только вбить себе в голову эти правила грамматики. Бернардо меня разорвёт. Она убьёт меня. Расчленит меня. Возненавидит на всю жизнь. Помогите мне, пошлите нашествие саранчи, пусть в класс войдут продюсеры и заберут её на «Большого брата» в ту же секунду, как она задаст мне вопрос.

Ники идёт на кухню и берёт кастрюльку с молоком. Наливает его в чашку и высыпает туда хлопья. Она делает всё механически. Так что даже не замечает, что насыпала соль. Она ни на что не обращает внимания.

— Экспериментируешь со вкусами?

— Что?

— Ничего, просто… соль.

— При чём тут соль?

— Вот именно.

Симона берёт солонку, на которой даже есть наклейка «соль», и суёт её под нос Ники.

— Ой.

— Ой. Что с тобой?

— Ничего, мама, просто ночью… да ничего, забей!

— Что было ночью?

На мгновение, всего на миг ей захотелось сказать, что она заболела. Но каким-то образом совесть расставила всё по местам.

— Проголодалась. Ночью захотела есть.

— Надо было встать. Вчера днём вы у Олли занимались?

— Да, да. Мы перекусывали, чай с печеньем и много-много пиццы.

И всё.

Позже, в классе, Ники с первым звонком садится рядом с Дилеттой.

— Я ничего не знаю.

— Ты не учила?

— Нет. За мной приезжал Фабио, хотел, чтобы я послушала его новую песню.

— Весь день?

— Почти. А маме сказала, что буду заниматься у Олли.

— Отлично, ты хоть склонения знаешь?

— Я в них путаюсь, не могу запомнить винительный падеж.

— Восхитительно.

Профессор Бернарди входит почти бесшумно и кидает журнал на стол.

Все вздрагивают от неожиданности. До звонка ещё 2 минуты.

— Доброе утро, — она кладёт журнал на кафедру, но не садится. Как странно. Затем продолжает: — Кавалли и Сильвестри будут рады…

А как иначе. Лучшая трагикомедия всех времён сейчас будет транслироваться прямо у доски.

— Все свободны.

— Это что, такие шуточки у неё? — шепчет Олли на ухо Ники.

— Простите, профессор, в каком смысле?

— Вы не понимаете по-итальянски, Мази? В том смысле, что все свободны. Проекционный зал понадобился другим. Я забыла, что сегодня утром, на первые два урока приезжают люди из Asl, чтобы показать нам документальный фильм по экологической осведомлённости, многое будет из Киотского протокола о климатических изменениях. Очевидно, что теперь вы должны будете сделать письменную работу, распечатанную на компьютере, без плагиата из интернета, иначе я её не приму. Кавалли, Сильвестри, с вами мы обязательно встретимся в понедельник.

Обязательно. Ники не верит своим ушам. Дилетта смотрит на неё. Улыбается. Поднимает большой палец в знак победы. Святой Тициано Ферро, не знаю, как ты сделал это, но спасибо. Теперь вся домашка на компьютере. Я сделаю её безупречно. И сохраню тысячу раз. Конечно, те, кто создал компьютер, просто молодцы, что придумали автосохранение без лишних вопросов. Но я обязательно сохраню и сама.

Все очень быстро выходят из проекционного зала. Но фильм о Киотском протоколе они будут смотреть внимательно. По крайней мере, одна из них.

Одни

Как только появляется возможность. Как только удаётся выкроить свободное время. Проехать километры, чтобы оказаться здесь. У моря. Напротив скал. Наедине с самим собой. Глубоко дышать. Слышать шёпот волн. Ощущать существование параллельной реальности, где сбываются все наши мечты, и никто не может разрушить это. Реальность, которая защищает нас и даёт нам почувствовать себя живыми. И я говорю не о мечтах, здесь нет ничего общего со сном. Это кое-что другое. Это когда мы в своих мыслях возвращаемся в прошлое, к тому, что могли бы сделать, но не сделали. Здесь это происходит. Мы знаем, что в этой параллельной вселенной, пусть и неосязаемой, где нас никто не видит, мы можем получить желаемое, и это — бесконечное чудо фантазии.

Я смотрю на волны. Синие, мягкие, длинные, может, уставшие от своего вечного путешествия. Я вижу, как они приливают и отливают, радостные, полные чего-то большего. Может, частью нас самих. Я думаю и о других Волнах, Волнах во плоти, полных энергии.

Может быть, Ники тоже иногда приезжает на море одна, безо всякой причины, лишь в ответ на далёкий зов. Мне нравится думать вот так. Что иногда, например, субботним днём, ты пересекаешь дистанцию между центром и синевой, между городом и песком, и приезжаешь на своё любимое место, какое есть у каждого из нас. Оно только наше, пусть тут и бывают многие. Но они не могут увидеть в нём того, что видим мы, и потому оно и остаёмся только нашим. И может быть, в моей волне купалась и ты.

Ники смотрит на линию горизонта. Между тем небольшая волна задевает её обувь. Она не убирает ног. В конце концов, это такое невинное нападение. Волна, не поняв этого, быстро возвращается, но словно не хочет полностью промочить кроссовки. Ники остаётся на месте, не чувствуя времени и никуда не торопясь. Думает о сёрфинге, о Максе, о том, как много он ей помогал, всегда на нормальной дистанции, никогда не подразумевая большего. Словно для него она как маленькая сестрёнка, которую он вводит в самый красивый в мире спорт. Она вспоминает о книге, которую он ей подарил. Её написал один сёрфер. Когда Фабио её увидел, то открыл и прочитал посвящение. Он сразу стал выходить из себя.

— Кто это?

— Мой друг-сёрфер.

— И чего он хочет?

— Ничего. Это просто подарок.

Книга называется «По океанскому ветру». В ней есть отрывок, который очень нравится Ники и она часто вспоминает его.

«Моя свобода духа позволяет мне видеть вещи такими, какие они есть, а не такими, каким нас учили видеть их; моя свобода позволяет мне наполнять душу правдой, которая меня окружает. И даёт мне надежду. Потому что, хотите верьте, хотите нет, мир наполнен магией, чудесными местами и мыслями, которые есть у каждого живого существа, которое готово дать жизни шанс… Я понимаю, что мои сокровища — это не материальные вещи, не моё имущество, а лишь возможность обходиться малым. Я знаю, что единственное, чем я хочу владеть, — это воспоминания о золотых моментах и проблески истины. И чем ближе я к этой части самого себя, тем больше понимаю природу свободы. И тем лучше у меня выходит быть счастливым в каждое мгновение моей жизни».

И это настолько верно, словно ты вдруг научился правильно жить.

Стена

Ноги вверх, глаза выпучены, как резиновые, тут и там, в ожидании сигнала. Скутеры свалены в кучу, как защитное укрепление, разводной мост ещё поднят. Смех, расстояние, близость, сигареты, новые кроссовки, старые кроссовки, идеи. Замок, логово, цель — стена. Способная вместить всех и выгнать кого-то, если придётся. Дом без крыши, потому как она не нужна больше. Точно возврата и момент начала много чего.