Йен Бенкс - Улица отчаяния

— Да нет, — настаивал вышибала, — это вы их все сочиняли, верно? А все остальные, их имена были там так, для понта, верно?

— Ну, в общем-то, — промямлил я, не вдаваясь в уточнения.

— Ой, подождите секунду, я сейчас, — вскинулся вышибала и куда-то убежал; судя по лицу и голосу, его озарила некая блестящая идея. Управляющий изучал мой ваучер едва ли не внимательнее, чем я его заполнял. Люди из «Амекса» дали ему название и адрес адвокатской конторы, куда они пересылают все мои финансовые документы, я повторил эти данные наизусть, однако коротышка все еще в чем-то сомневался!

Вышибала вернулся с пластинкой. Нашей. В некотором роде. Это были «Золотники», жутко окрещенное собрание номеров, выкинутых при окончательном составлении альбомов, да не совсем удачных версий некоторых синглов, выпущенное «Эй-ар-си» уже после распада группы. Хреновая, доложу вам, пластинка; если на ней и было что-то пристойное, так только сверхбыстрый припанкованный вариант «Хайратого любовника из Ливерпуля», мы записали его во время парижских гастролей, в пьяном состоянии и сугубо для хохмы. Я сразу же во всеуслышание заявил, что не имею ко всему этому безобразию ни малейшего отношения, и до сих пор цапаюсь с Риком Тамбером (особенно насчет названия, «Золотники», это ж надо такое придумать).

— Мистер Уэйрд, вы подпишете мне ее, ладно? — Вышибала светился чистым мальчишеским энтузиазмом.

— Конечно, — вздохнул я.

Макканн набрался наглости заказать себе на посошок; теперь он шумно хлебал пиво и метал в мою сторону мрачные взгляды. Вся моя недавняя эйфория, радость, что меня не превратят в тихо поскуливающий мешок дробленых костей, куда-то испарилась. Дружелюбный вышибала сравнил мою физиономию с давним портретом на конверте и радостно улыбнулся.

— Ну да, конечно же, это вы. Потрясающе! Вы тут у нас проездом, да?

— Да. — Я поднялся с табуретки и вернул управляющему его авторучку; он поместил ее в один внутренний карман с аккуратно сложенным ваучером.

— Да. — Вышибала стал вдруг дико серьезным. — Мистер Уэйрд, знаете, я ведь очень сочувствовал. Узнать, что…

— Да, понимаю. — (Нехорошо обрывать человека на полуслове, но слушать такое было просто невыносимо. ) — Но я не люблю об этом говорить… вы уж извините.

Я пожал плечами и опустил очи долу; он похлопал меня по плечу:

— Ничего, мистер Уэйрд, я все понимаю.

Голос вышибалы звучал совершенно искренне. «Господи, — подумал я. — Шесть лет, прошло уже целых шесть лет, а люди продолжают обсуждать, словно все это случилось на прошлой неделе».

Я одарил своего былого поклонника бледным подобием улыбки, подошел к Макканну:

— Ну, как ты там? Пойдем?

Макканн кивнул и допил пиво. Мы еще раз принесли свои извинения, пожали вышибалам руки (никто из них не получил серьезных повреждений, зато каждый из них получил по пять сотен) и направились к выходу.

С неба валилась какая-то мокрая мерзость; за всю дорогу до Уэст-Найл-стрит, где я поймал такси, ни один из нас не проронил ни слова.

— А ты что, действительно тот, что они говорят? — спросил Макканн, стоя перед услужливо распахнутой мною дверцей. Его маленькие серые глаза сверлили меня в упор. На его лице темнели остатки подсохшей крови.

— Да. — Я посмотрел на темную, блестящую мостовую, а затем снова ему в глаза. — Да, тот самый.

Макканн кивнул, повернулся и побрел прочь.

Я стоял, держась за холодную ручку распахнутой дверцы, и смотрел на медленно удаляющуюся спину. Порывистый ветер бросал в яркие прямоугольники витрин мокрую, взвихренную крупу. Над черным зеркалом мостовой плыли огоньки фар и стоп-сигналов, под уличными фонарями широкими воронками завивался выхваченный оранжевым светом снег.

— Эй, Джимми [53] Тот самый случай употребления имени Джимми в обобщенном смысле , — окликнул меня водитель, — едешь ты там или нет? Холодно.

Я взглянул на него, смутное белое пятно в темноте кабины.

— Да.

Я сел в машину и хлопнул дверцей.

Ведь и захочешь что-нибудь отдать, так не получится. Чтобы доказать это, Психанутый Дейви попробовал как-то отдать свой «роллс-ройс».

Дело было накануне Трехтрубного тура (о чем я, собственно, тогда не знал). Мы только что свернули с шоссе и пробирались теперь тенистыми проселками к особняку Дейви, располагавшемуся в окрестностях Мейдстона. На дворе стояло жаркое лето… ну да, восьмидесятого. На следующей неделе мы улетали в Штаты, чтобы провести первый этап нашего мирового турне. Все последнее время мы с Дейви просидели в лондонском Ист-Энде, а конкретнее — в Степни, в арендованном нами складе, где устрашающая армия рабочих и техников накладывала последние мазки на сценическое оборудование, придуманное и изготовленное специально для этого турне, в том числе и на Великую Противоточную Дымовую Завесу.

Предыдущим вечером мы провели заключительное испытание этой хрени, и все работало на большой: и сама Завеса, и освещение, и лазеры, и магниевые заряды, и дымовые шашки — в общем, все. Еще мы приобрели новую акустическую систему, настолько громкую, что даже Уэс приутих. Я всем тогда рассказывал, что нашу старую купила одна абердинская компания для своей каменоломни; они направляют ее на гранитный утес и гоняют Sex Pistols на максимальной громкости: и дешевле динамита, и эффективнее.

Если вы видели тот наш комплект в работе, «Завесу» и все прочее, мне нет нужды объяснять вам, как это было здорово, а если не видели, значит, и не увидите. Все это хозяйство демонтировали и никогда больше не использовали после одной жаркой, душной ночи, случившейся в Майами месяцем позже.

— Ну, и что бы ты хотел сделать?

Задавая этот вопрос, Дейви скептически покачал головой. Затем он закурил и воткнул зажигалку в ее гнездо на приборной панели. Машина мчалась с головокружительной скоростью; кой черт, да в сравнении с ним Джасмин казалась спокойным, дисциплинированным водителем. Я благодарил небеса, что Дейви выбрал для поездки в Лондон «роллер» — машину и не такую быструю, и не такую хрупкую, как «малость проржавевшая» «дайтона», которую он подарил себе на последнее Рождество.

Дейви начал коллекционировать автомобили. «Роллс» не был лимузином его мечты, он страстно хотел заполучить «ЗИЛ» («Ну, знаешь, такая здоровенная черная хреновина, в которых ездят на прогулку эти ребята из Политбюро»), но как-то все не удавалось.

Я до предела затянул пояс безопасности, усердно себе вговаривая, что прочность и конструктивная надежность «роллера» позволяют расплющиться в лепешку с максимальными удобствами.

— Я в смысле, — повернулся ко мне Дейви, — что вот есть у нас кой-какие деньги, чертова уйма по сравнению с тем, на что мы когда-то надеялись, верно?