Йен Бенкс - Улица отчаяния

— Ты когда-нибудь пробовал вафлю с шампанским?

— Чего?

— А того, — рассмеялась она. — Подожди.

Кристина закинула бутылку вверх, ее щеки вздулись шариками. Отложив пустую бутылку, она подняла палец, промычала «Мм-м-мм-м», что я перевел, как «Не двигайся», и опустила голову.

Насколько помнится, я сказал: «Х-р-р-ох!»

Сперва здесь же, на пляже, а потом дома, в постели, и еще раз в постели…

Под утро с севера пришла гроза, грохотал гром, сверкали молнии. Она пошевелилась в полусне и негромко вроде как всхныкнула, и я обнимал ее обмякшее, чуть солоноватое от морской воды тело, а тем временем гроза, задержавшая Дейви и Инес в Пирее, отгремела и ушла дальше, на юг.

— Как? Как ты хочешь назвать этот новый альбом?

— Я хочу назвать его «Мы спроворим вам новый, миссис Макналти».

Все мое внимание было приковано к гоночной трассе, Балфур был уже почти на круг впереди. Я попытался увеличить скорость, но сорвался все на том же хитром повороте; маленький пластиковый автомобильчик слетел с черной дорожки и шлепнулся вниз, где уже лежали три его собрата — два моих и один Балфуров. Я взял другой такой же и установил его на дорожку под довольное хихиканье Дейви (еще полкруга преимущества).

— Свихнулся, — констатировал Балфур, глядя, как мимо нас проносится его машинка. — Ты совсем свихнулся. Это бредовое название. «Эй-ар-си» ни в жизнь не позволит нам дать альбому такое бредовое название.

— Попробую уговорить, — сказал я, не открывая глаз от тряски. — Постараюсь.

Стулья, на которых мы сидели, громоздились на большом столе, задвинутом в самый конец того, что было когда-то гостиной; все остальное пространство этой огромной, с полсотни футов длиною, комнаты занимала Дейвова гоночная трасса, сто ярдов причудливо змеящейся, со множеством подъемов и спусков, дорожки, уложенной на связки книг и тюки старых занавесок, среди каких-то ящиков и коробок. Питание различных частей трассы осуществлялось через дюжину вспомогательных трансформаторов, все это хозяйство управлялось с ручных пультов через небольшой компьютер.

Чтобы видеть скрытые за какими-нибудь препятствиями участки дорожки, Дейви расставил по комнате множество зеркал, но все равно справиться с управлением было очень трудно. Когда машинка слетала на пол — а случалось это довольно часто, — ты просто брал из коробки другую и ставил ее на проходящий прямо перед тобой участок трассы.

Победителем считался тот, кто первый сделает десять кругов (они отсчитывались автоматическим счетчиком). Поначалу я не хотел играть — все равно победит Дейви, — но уж больно здорово выглядела вся эта конструкция, да и вообще отказ прозвучал бы несколько грубо. А потом мне понравилось, я с таким энтузиазмом крутился то в одну, то в другую сторону, что пару раз едва не сверзился вместе со стулом на пол.

— Десять, — возгласил Дейви; его автомобильчик миновал счетчик кругов и замер прямо передо мною. Я тем временем преодолевал подъем на гору из покрытых какими-то тряпками ящиков, выстроенную в самом дальнем углу комнаты футах в сорока от нашего стола. Дейви наклонился и взглянул на счетчик.

— Ну да, — кивнул он. — Десять. А у тебя шесть.

— Так ты как, поддержишь меня против Тамбера с этим названием? — поинтересовался я.

— Нет.

— Да ну, брось ты.

Было несколько моментов, когда машина начинала опасно раскачиваться, но я все же вывел ее на вершину, слегка притормозил и начал спуск.

— Нет, и все тут. Дурацкое название.

— Роскошное название. Интригующее.

— Дурацкое оно, а не интригующее. Люди просто скажут «Чего?» и тут же о нем забудут, а кто и запомнит, попросту постесняется спросить в пластиночном магазине такую дурь.

— Чепуха.

— Вот и я говорю.

Я успешно прошел по извилистой дорожке, переброшенной через наполненную водой ванну с помощью планок от детского конструктора. Дейви преодолевал эту ванну словно играючи (словно?), я же утопил в ней уже две машины.

— Нам нужно быть посмелее. Удивлять людей, поражать.

— Только не таким дурацким названием.

— Послушай, ты же не должен приводить какие-то там доводы, просто поддержи меня. Я уже говорил с Крис, она будет как ты. Уэсу это по фонарю, а Микки не станет спорить.

Дейви набивал трубку травой, параллельно он поглядывал, как я медленно, аккуратно прохожу волнистый участок; по его методике здесь надлежало разогнать машину, чтобы она взлетела на вершине горба в воздух с таким расчетом, чтобы снова встать на колеса до того, как дорожка свернет в сторону, но мне было не до таких изысков, я твердо решил пройти этот круг.

— Вот что, — сказал Дейви. У меня упало сердце. Я знал этот тон. Мне следовало ответить: «Ладно, забудем», но я этого не сделал. — Давай устроим еще одну гонку. Выиграешь — значит, я с тобой. Обещаю, я буду когтями и зубами бороться за твою драгоценную миссис Макноти [56] Балфур образует фамилию McNaughty — «Потомок гадкого» — по образцу действительно существующих шотландских фамилий McNaught и McNaughton , или как уж там эту старую суку зовут.

— Макналти, Макналти ее фамилия, и не делай вид, что ты забыл. И — нет, мне же все равно не выиграть. Ты же вон сколько тренировался, а я первый раз.

— Я дам тебе фору. Четыре круга. Ровно столько, сколько ты сейчас проиграл, а в конце ты водил уже лучше, чем вначале, так что все честно.

Словно в подтверждение, я завершил седьмой круг и остановил свою машину на стартовой сетке. Дейви раскурил трубку, затянулся и повторил:

— Четыре круга, так будет честно.

— Пусть будет для ровного счета пять.

— Не умею я торговаться, — вздохнул Дейви, передавая мне трубку. — Ладно, пять так пять.

Столь быстрая капитуляция выглядела весьма и весьма подозрительно.

— Ну, а что… — начал я и закашлялся от едкого дыма. — Что, если выиграешь ты?

— Если я? — пожал плечами Дейви, выставляя две машинки на старт. — Тогда я покатаю тебя на самолете.

— Сейчас?

За обедом (повар/буфетчик/слуга на все руки, живший обычно в особняке, взял недельный отпуск, а потому Дейви готовил сам) мы загрунтовались парой бутылок вина, а затем перешли на виски вперемежку с травой. Памятуя водительскую манеру Дейви, я изо всех сил старался отложить намеченный полет до завтра. Завтра многое может случиться: поднимется туман, хлынет ливень, выпадет снег (в августе? В Кенте? Вряд ли, конечно, но я готов был цепляться за любую соломинку). Мне и так-то не очень хотелось лететь с Дейви, а уж с пьяным и подкуренным — ни за какие коврижки.

— Да, — кивнул Дейви. — Сейчас.

— Нет, — сказал я, возвращая ему трубку. Когда мы ее докурили, Дейви потянулся к висевшему на спинке его стула пиджаку, извлек из кармана кожаный футлярчик, содержавший зеркальце, бритвенное лезвие и маленькую табакерку; вид этого набора вызвал у меня смешанные чувства.