Дуглас Коупленд - Нормальных семей не бывает

— По мне, так пусть этот фриц сделает из него начинку для равиоли, — сказал Тед.

— Нам бы всем этого хотелось, — сказала Дженет, — но ради будущего Сары лучше вернуть его живьем.

— Пусть Флориан его помучает, только немножко, — сказал Брайан.

— Мудрая мысль, — сказал Тед.

— Да, мне тоже нравится, — добавил Уэйд.

— Флориан использует физические или психологические пытки? — спросила Дженет Уэйда.

— Откуда мне знать? — Если бы она знала, у нее волосы бы дыбом встали.

— Набери его номер и включи громкую связь.

— Он по номеру узнает, что мы здесь.

— Сейчас же позвони ему, Уэйд.

Маме виднее, да и я не буду чувствовать себя на крючке. Через минуту их соединили с Флорианом, и Уэйд пропустил к аппарату Дженет.

— Это Флориан? — спросила она.

— Да. А кто вы?

— Я Дженет, мать Уэйда.

Гусиный тевтонский гогот раздался на другом конце провода.

— О, ну вы и загнули. Ну прямо прелесть. Уэйд, кто бы ни была эта актриса, избавь ее от такой немыслимой роли.

— Это моя мать, Флориан, — сказал Уэйд, — будь с ней полюбезнее.

— Майн готт... Уэйд, ты серьезно? Что ж, отлично, я постараюсь быть сама обходительность. Здравствуй, Дженет , — сказал Флориан тоном, каким обращаются к воображаемому другу своего ребенка.

— Да, итак, полагаю, пора перейти к делу. Сколько вы заплатите за письмо и сколько мы должны будем заплатить вам, чтобы — многозначительная пауза — получить обратно Хауи?

— Да, вашего зятя. Очаровательное существо.

— Сами догадываетесь, как нам приятно тратить деньги, чтобы выкупить его. Видели бы вы его на Рождество. Он у нас солист — исполняет рождественские гимны. Вот послушайте, — и Дженет принялась выводить шутовским сопрано: — «Здравствуй, Дедушка Мороз...» — И так далее. И так далее.

— Он для нас как шило в заднице, — встрял Тед.

— А кто этот новый персонаж? — В голосе Флориана прозвучало неподдельное любопытство.

— Это мой папа, Флориан. Будь вежлив.

— Я всегда отличался хорошими манерами, Уэйд. — Флориан казался оскорбленным. — Кто там еще с тобой в комнате?

— Мой брат, Брайан.

— Вы играете в скрабл? Или в «Угадай-ку»?

— Пожалуйста, потише, — сказала Дженет, обращаясь ко всем присутствующим. Потом повернулась к микрофону. — Флориан, давайте сыграем в бартер. Сколько бы вы ни запросили за Хауи, мы хотим сто тысяч сверху за письмо.

— За Хауи я хочу миллиард, — сказал Флориан.

— А я хочу миллиард и сотню тысяч за письмо, — ответила Дженет.

— Знаете, я уже засек вас по определителю номера.

— Через пять минут нас здесь не будет. И что тогда? Подумаешь! Мы просто порвем письмо. Сто тысяч, Флориан. Это одна сотая стартовой цены.

— Пятьдесят тысяч.

— Знаете что, Флориан, — произнесла Дженет беззаботным тоном. — Я не согласна. Сто тысяч, и ни цента меньше. Я старая женщина, умирающая от СПИДа, мой бывший муж — пожилой мужчина, умирающий от рака печени...

Уэйд с Брайаном застыли, уставившись на своего отца, выглядевшего совершенно беззаботным.

— ...да и у Уэйда здоровье пошаливает.

— Понял. У вас боли?

— Да. Есть немного. Язвочки на деснах, но с ними я могу бороться с помочью таблеток. Но таблетки эти, Флориан, мне просто осточертело все время о них думать. Я от них совсем свихнулась.

— У моей матери был рак груди. Она тоже сидела на таблетках.

— Бедняга. И давно?

— Когда я был моложе.

— И долго это у нее было?

— Учитывая, что ей пришлось пережить, и один день покажется вечностью, — задумчиво проговорил Флориан.

— Бедный, мне вас так жаль. А как восприняла это семья?

— Мой дражайший папочка пребывал в страшном замешательстве, и знаете почему?

— Почему?

— А вы представьте себе ведущего мирового производителя таблеток, который не может найти ни одной таблетки, чтобы спасти мою мать. Он воспринял эту неудачу как личную трагедию, и эта трагедия затмила смерть моей матери.

— Люди реагируют на смерть самым непредсказуемым образом. Он отреагировал так.

— Но, Дженет, учтите, что после похорон он и не подумал выделить средства на новые исследования. Нет, вместо этого он спился где-то в трущобах Нассау. Превратился в омерзительного типа. Cochon [6] Свинья (фр.). . А потом заболел болезнью Альцгеймера.

— У моего отца тоже была болезнь Альцгеймера. Четыре года в аду.

— Как вы справлялись с этим?

— Не знаю, удавалось ли мне справляться. Под конец он узнавал вас?

— Нет.

— Мой тоже. Это так жестоко. Это лишает вас всего. У вас есть братья или сестры?

— Мой брат погиб под лавиной в Клостерсе в 1974 году. Так что я последний в роду.

— Но хоть вы-то вкладываете средства в новые исследования, чтобы добиться того, что не удалось вашему отцу?

— Исследования — моя страсть.

— Значит, ваша мать гордилась бы вами.

— Вы так думаете?

— О да. Уверена, что она слушает сейчас наш разговор и думает, какой вы хороший мальчик. Вы не открыли ничего такого, что могло бы помочь людям с раком печени? У моего бывшего мужа, Теда, рак печени.

— Никак не пойму, зачем нужен этот долгий задушевный разговор, — вмешался Тед.

Дженет шикнула на мужчин, и они уселись, прислушиваясь к телефону, как к очередному занудному репортажу канадского телевидения о нью-брунсвикском контейнерном заводе.

— Видите ли, Дженет, — продолжал Флориан, — существует много способов лечения рака, о которых еще не пронюхала и, возможно, еще не скоро пронюхает «Нью-Йорк Таймс».

— Как это?

— Понимаете, одно дело обуздать рак и совсем другое — держать в узде общество. Если мы справимся с таким мощным заболеванием, как рак, мы нанесем чувствительный удар страховой индустрии, а следовательно, и банковской системе. Каждый год, на который нам удается увеличить среднюю продолжительность жизни, вызывает колоссальный финансовый кризис. История двадцатого века сводится к приспосабливанию — год за годом — к нашей растущей продолжительности жизни.

— Флориан, но наверняка...

— О нет, Дженет, уверяю вас. Я руковожу одной из крупнейших фармацевтических фирм в мире. «Глаксо», или «Байер», или, скажем, «Сити-банк» вырвали бы мне язык за все, что я вам тут рассказываю.

— Вы хоть раз говорили об этом с кем-нибудь? У вас есть близкие люди?

— Нет, — последовало после некоторой паузы.

— Ах вы, бедняга! Дорогой вы мой! Это, должно быть, так ужасно.

— Да, это действительно ужасно.

Не могу поверить — мама спелась с Флорианом.

— Как, должно быть, у вас нервы натянуты. У меня, например, на нервной почве колит. А у вас что?

— Опоясывающий лишай.

— У-у-у! Опоясывающий лишай — скверная штука.

— И розововидная сыпь. По всему носу и лбу.

— Вы нашли, как ее лечить? Сыпь — это такое дело...