Дуглас Коупленд - Нормальных семей не бывает

— Что ж, отлично. Но ни слова о деньгах. Это категорически воспрещается.

— Так вот, как я говорил, — продолжал Флориан, повернувшись к Дженет, — несколько месяцев назад исследователи из Атлантского эпидеологического центра разыскали Сисси в ее хибарке при дороге. Они проводили текущие исследования и случайно наткнулись на нее. Полмесяца назад они привезли ее в Атланту и предоставили ей просторный номер в типовом блочном мотеле, напоминавший дортуар в колледже Огайо году этак в шестьдесят седьмом. К счастью, тамтамы доносят до меня все новости джунглей, и я узнал о незавидном положении Сисси. Два дня назад я посетил Атланту с двумя куколками из магазина готового платья, которых привез прямо с Седьмой авеню, — самая экзотическая и дорогая одежда, какую можно достать во всем Манхэттене, — и с ослепительным набором драгоценностей от Харри Уинстона, наколотых на шелковые полосы. У Сисси был выбор: комната в мотеле или Версаче. Так я позаботился о ее спасении.

— Вы украли Сисси из Центра эпидемиологического центра?

— «Украл»? О Боже мой, нет, — ответил Флориан. — И пожалуйста, Дженет, не будьте такой мелкобуржуазной. Это вас не красит. Сисси вольна поступать как пожелает. Верно, Сисси?

— Моя комната в Атланте была ничуть не лучше, чем какой-нибудь сортир, — сказала Сисси. — Это оскорбительно. — Она обернулась к Флориану. — Мне скоро понадобится чаша, чтобы ополоснуть пальцы.

Флориан обернулся к Сисси:

— Дай мне руку, Сисси.

Он взял ее вымазанную соусом правую руку.

— Дженет, протяните мне вашу правую руку — через стол — вот так.

— Я...

— Доверьтесь мне, Дженет. Дженет протянула руку Флориану:

— Хорошо.

Он взял нож для мяса, поднял бровь и сделал на ее руке маленький надрез.

— Ай, Флориан, что вы...

— Тссссс.

Затем Флориан взял руку Сисси и тоже сделал ей небольшой надрез на ладони. Переведя взгляд с одной женщины на другую, он соединил их кровоточащие руки в пожатии.

Рука Сисси была такой сухой и теплой, так трудно представить себе мощные потоки теплой крови, текущие в ее жилах, но кровь Сисси текла и капала на скатерть. Дженет смотрела, как кровь просачивается сквозь две крепко сжатые ладони.

— Я буду считать до шестидесяти двух, Дженет, — сказал Флориан. — За шестьдесят две секунды кровь в открытой ране свертывается.

— ...раз... два... три... четыре...

Неужели это правда — или мне все только мерещится?

— ...тридцать четыре... тридцать пять... тридцать шесть...

Этого не может быть.

— ...пятьдесят девять... шестьдесят... шестьдесят один... шестьдесят два...

Нет, это не сон.

— Разожмите руки.

Сисси посмотрела на Дженет.

— Вам понадобится чистая салфетка, милочка.

Дженет была потрясена. Ее рука зависла над столом.

— Взгляните на меня, Дженет, — сказал Флориан.

Дженет взглянула на Флориана, но цвета и формы окружающего менялись, как телевизионные каналы.

— Теперь все позади, Дженет.

— Позади?

— Да. Отныне никаких пилюль. Никаких вирусов. Ничего. Все позади.

— Это не может быть так просто.

— Почти. Придется сделать пару уколов, ввести вам плазму Сисси как основу. Но по большому счету — все. Так просто, и все позади.

— Я...

— Да, Дженет?

— Я не...

— Что вы чувствуете, Дженет?

— Свет. Белый свет.

— К вам вернулось чувство единения с миром?

— Нет, я о другом.

— О чем же?

— Яркий свет. Словно во мне зажглось солнце .

На столе стояло пятнадцать десертов, и Дженет едва дышала, проглотив два из них. В довершение всего у нее еще слегка кружилась голова после кровавого обмена с Сисси.

— Я не хочу вам лгать, Флориан, — сказала она. — Письмо, которое я собиралась вам передать, — подделка.

Флориан на мгновение застыл.

— Я рад, что вы сказали мне об этом, Дженет, потому что в противном случае мы не смогли бы оставаться друзьями.

— Зачем вам так нужно это письмо, Флор? Просто скажите мне — зачем?

— А вы как думаете?

— Потому что... потому что вы рано потеряли мать. Потому что, похоже, вам нравится все английское, и мне кажется, что, именно купив это письмо, богатый англоман может дать выход своим силам и эмоциям.

— Очень хорошо, Дженет. Я действительно тоскую по моей дорогой Maman [10] Матушке (фр.). , но письмо — или карточка в нем — или что бы там ни было нужно мне совсем не поэтому.

— Тогда я не понимаю.

— Дженет, на самом деле мне нужен конверт .

— Простите?

— О да, конечно, я уверен, что написанное на карточке — сама нежность и свет, но мне нужен конверт.

— Что вы такое говорите, Флориан?

— Дженет, задумайтесь на минутку о нехитром механизме написания писем. Ведь кто-то же должен был лизнуть конверт, правда? А я полагаю, что лизать — занятие, которое человек вряд ли доверит даже своему папе, не говоря уже о дворецком.

— И что?

— В клее на конверте, Дженет, содержится большое количество устойчивых и нетронутых соматических клеток.

— Соматических клеток?

— Не половых — не сперматозоидов, не яйцеклеток. Через несколько лет — обратите внимание: не прямо сейчас, а через несколько лет — так же неизбежно, как лазерные диски вытеснили виниловые пластинки, будет до смешного просто клонировать млекопитающих — любых млекопитающих — по соматическим клеткам. Дайте этим клеткам соответствующую почву для роста, добавьте необходимые стимуляторы и — хлоп! Новенький принц. Ваша дочь, сколько мне известно, проводит на борту шаттла эксперименты по развитию этой методики. Мир поистине тесен.

— Я... Флор, вы меня просто потрясли.

— Да, такое нелегко проглотить за один раз. Кстати, запуск по-прежнему намечен на семь сорок утра послезавтра?

— Да.

— Браво, — Флориан посмотрел на Сисси. — Наелась, дорогая?

— Вполне.

Сисси сидела за столом и трогала недавний порез на своей ладони.

Дженет дотянулась кончиком языка до самого донышка бокала, чтобы выловить последнюю каплю джина.

— Не может быть, чтобы было так уж тяжело купить королевскую перхоть, — сказала она, посмотрев на Флориана.

— На самом деле — очень тяжело, Дженет, и это хорошо, что вы рассуждаете как деловая женщина. Но заполучить клетки — это только полдела.

— В чем же другая половина?

— Другая половина — в проблеме теломер.

— Чего?

— Человеческая ДНК, Дженет, похожа на шнурок от ботинок, и на каждом его конце есть такие маленькие штучки, которые называются теломеры. В зависимости от семейного генофонда — будь то вы или столетняя старуха-француженка, выпивающая по стакану красного вина в день, — теломеры изнашиваются лет этак за семьдесят. Цепочка вашей ДНК распадается, вы старитесь и умираете.

— И что?

— Проблема с клонированием состоит в том, что если бы я собрался клонировать, ну, скажем, вас, Дженет, — а поверьте мне, Дженет, сейчас клонированием занимаются в лабораториях по всему миру, — то получившийся в конечном результате младенец унаследовал бы теломеры с шестидесятилетним износом.