Хулио Кортасар - Чудесные занятия

— Переведи, чего он там… — приказал тиранчик своему переводчику.

— Он говорит по-аргентински, ваше превосходительство.

— По-аргентински? А почему я ничего не понимаю?

— Да вы все прекрасно поняли, — сказал человек. — Повторяю, я хотел бы продать вам ваши последние слова.

Тиранчик вскочил, как и пристало вести себя тиранчикам в подобных случаях, и, еле сдерживая дрожь в голосе, приказал арестовать этого человека и бросить в камеру, каковые непременно имеются в правительственных домах.

— Жаль, — произнес человек, когда его уводили. — Ведь так или иначе придет время и вы захотите произнести ваши последние слова, а вам во что бы то ни стало нужно будет их произнести, ведь это все-таки след в истории. А я как раз собирался продать вам именно эти слова, ведь если вы их не выучите заранее, то в нужный час вы, само собой, не сможете их произнести.

— Почему это я не смогу их произнести, раз мне захочется их произнести? — спросил тиранчик, стоя уже напротив другой чашечки кофе.

— А потому, что вам станет страшно, — печально сказал человек. — Вы будете стоять с веревкой на шее, в одной рубашке и дрожать от ужаса и холода, ваши зубы будут стучать, и потому вы не сможете выговорить ни единого слова. Палач и его подручные, среди которых будет кое-кто и из этих сеньоров, подождут ради приличия пару минут, и, когда они услышат в вашем исполнении лишь стон вперемежку с икотой и мольбами о прощении — а вот это из вас польется без всяких усилий, — терпение у них лопнет и они вас повесят.

Возмутительно! Вся свита и особенно генералы обступили тиранчика с требованием немедленно расстрелять наглеца. Но тиранчик, который был-бледен-как-смерть, беспардонно выставил всех вон и остался наедине с продавцом слов — он решил все же выкупить свои последние слова.

А генералы и секретари, чрезвычайно униженные подобным обращением, тем временем подготовили мятеж и на следующее утро арестовали тиранчика, пока он вкушал виноград в своем маленьком райке. Чтобы тиранчик не произнес свои последние слова, его по-быстрому расстреляли. Потом мятежники принялись искать исчезнувшего из правительственного дома продавца слов; они нашли его без особого труда, ведь он толкался на базаре, продавая рекламные реплики лекарям-шарлатанам. Его запихнули в полицейский фургон, отвезли в тюрьму и там пытали, желая узнать, что же могло быть последними словами тиранчика. Так как никакого признания выбить из продавца слов не удалось, его забили ногами до смерти.

Уличные торговцы, купившие у того человека выкрики, продолжали выкрикивать их на улицах, а один из этих выкриков потом послужил паролем и отзывом еще одного мятежа, который покончил с генералами и секретарями. Некоторые из них перед смертью пребывали в растерянности, полагая, что все это было на самом деле гнусной цепью беспорядков и что слова и выкрики, строго говоря, можно попытаться продать, но покупать их уж никак нельзя, хотя все это и кажется нелепым.

И все сгинули: и тиранчик, и продавец слов, и генералы с секретарями, а выкрики время от времени еще звучали на улицах.

[Пер. М.Петрова]

На фоне лабиринта утром. Солнце уже высоко и паляще и упирается лучами d каменную стену — круглую, как мелом побеленную.

Минос. [397] Минос — царь Крита; в афинских преданиях — враг и поработитель греков. Корабль сюда придет, когда все тени в пламени полуденном растают на этой будто бы улитке исполинской, что в белой раковине сжалась, дабы из тайны мрака созерцать бесстрастный мир вокруг себя. О раковина без названия, мрамор скорби, какая гибельная тишь царит в тебе, откуда нет пути наружу.

Там обитает твой жилец бессменный, видение кошмарное моих ночей, там — ненасытный Минотавр. Он строит козни, размышляет, как распахнуть в грядущее ворота, размежить каменные веки коварства злого и повергнуть мой трон и царство мое в прах. Все сны мои распороты его рогами. И в веслах вижу я его рога, а в трубном гласе слышу бычий рев. О Минотавр, ты сын царицы славной, но безрассудно согрешившей! Нет, не по силам никому измерить глубину отчаяния и ужаса царя!

О Минотавр — безмолвный страж, опора моей власти над морями грозными, гирляндами лазурных островов. Свидетельство живое моей удали, ударов бешеных секиры обоюдоострой. Да, заточен ты, осужден навеки! Но сны мои влекутся в лабиринт, там — я один и без оружия, порой — со скипетром, но он вдруг крошится в моих руках. А ты идешь ко мне, огромный и беззлобный, огромный и свободный. О сновидения мои, над ними боле я не властен!

Но сновидения — тоже царская забота. Ночь каждую встречаю я, вооруженный ненавистью лютой, когда за смерть твою готов отдать всю славу, раздобытую на дальних берегах. Власть над самим собой — вот высшая царя забота… и непосильный труд!

В это время медленно, не спуская неподвижных глаз со стен лабиринта, приближается Ариадна.

Ариадна.Корабль вовсе не украшен и паруса белы. Моряк сказал: «Есть паруса и черные у нас, но они в трюме спрятаны — от злого колдовства — и дегтем смазаны от крыс. Паллада не хотела, чтобы в обратный путь мы шли под ними». Так мне моряк сказал.

Минос.Твои слова летят поверх меня. Мы тут с тобой вдвоем, но говоришь ты не со мной.

Ариадна.Говорить — это значит говорить самой себе.

Минос.Тогда иди одна, куда идешь.

Ариадна.Нет, ты подобен бронзовой пластине: себя я лучше слышу, обращая свои слова к тебе. Когда пришла я, ты себе сам внимал в высоком зеркале небес.

Минос.Оно плотнее воздуха. Взгляни наверх, возвысь свой голос — и к тебе вернется он, стегнув сухою ветвью по лицу.

Ариадна.Тебя пугает эхо?

Минос.Там сзади кто-то есть. Как в каждом зеркале, там тот, кто ждет и знает.

Ариадна.Но почему его бояться надо? Ведь Минотавр мой брат.

Минос.Нет у чудовища ни братьев, ни сестер.

Ариадна.Мы оба зародились в чреве Пасифаи [398] Пасифая — жена Миноса. Из мести могущественному Миносу Посейдон заставил Пасифаю совокупиться с огромным морским быком (по другой версии, в образе быка предстал сам Посейдон). От этой связи и родился Минотавр — полубык-получеловек. . И нас обоих с криками и в лужах крови она произвела на свет.

Минос.О матерях не стоит думать. Суть в семени горячем, которое находит их и прорастает. Ты — дочь царя, Ариадна кроткая, голубка золотая. А он — не наш, искусственное порождение. Ты знаешь, чей он брат? Да, Лабиринта. Своего узилища.

О раковина страшная! Он брат своей же клетки, каменной темницы. Дедал их воедино сочленил, умелец хитроумный.