Эндрю Круми - Мистер Ми

Я решил, что для одного дня этого более чем достаточно, и через несколько часов лег спать, все еще раздумывая над тем, что узнал. Мои глаза еще не привыкли к новым для меня требованиям компьютерной техники, и наутро я опять проснулся от головной боли.

Катриона явилась точно в назначенное время и занялась уборкой. Она даже обещала сварить мне на обед суп, хотя я заверил ее, что мне очень понравилась Pasta Fan Tutti или как она там назвала вчерашнее изделие, только она положила мне слишком большую порцию. Я провел утро, уточняя HTML-код каждой обнаруженной мной страницы, имеющей отношение к Розье, а также проверяя гиперссылки URL. «Жаль, что меня не видит миссис Б.», — подумал я. Прошел обед, потом еще часа два-три, и наконец наступила уже знакомая мне процедура, от которой я все еще не сумел отучить Катриону: мы сели за стол «поболтать и попить чайку».

— Вы сегодня опять будете работать? — спросил я ее, заранее решив, что начну намекать на то, что пора уходить, как можно раньше, поскольку уже знал, что до Кат-рионы эти намеки доходят очень туго.

Катриона ответила, что работать не собирается, а приглашена на вечеринку. Я сказал, что это — великолепная идея, потому что молодые люди, оставаясь одни слишком подолгу, начинают изнывать от скуки.

— Я особенно любил музыкальные вечера, — добавил я, вспомнив, как мы проводили время в мои молодые годы. — А танцевать будете?

Катриона кивнула:

— Да, очень даже.

— Танцы — хорошая штука. Хотя я так и не научился танцевать вальс.

Катриона сказала, что сейчас танцуют другие танцы, и я попросил ее показать мне, как это делается.

— Что! Прямо тут? Сейчас? — со смехом сказала она, глядя на пол гостиной. — А музыку где возьмем?

Я хотел было предложить насвистывать мелодию, но Катриона встала и подошла к проигрывателю, который уже столько лет стоял на столике в углу, не издавая ни звука. Она проглядела лежавшие в открытой подставке проигрывателя долгоиграющие пластинки и с улыбкой сказала, вытащив одну из них:

— Кеннет Мак-Келлар? Только не знаю, получится ли у меня.

— Это очень просто — суете пластинку вон в то отверстие, — объяснил я. — Есть еще Мойра Андерсон, Джимми Шенд — все знаменитости тех лет. Миссис Б. сложила их сюда много лет назад.

— Если хотите, я что-нибудь поставлю, — сказала Кат-риона, — только, может, нам лучше просто сидеть и слушать?

— Как хотите, — сказал я, и через секунду из проигрывателя раздался стук, потом шипение, а затем оглушительный раскат аккордеона — заиграл джаз-банд Джимми Шенда.

— Шикарно, — сказал я, вспоминая мудрый отзыв миссис Б.

Катриона пошла на кухню — возможно, налить себе еще чаю, который является основным продуктом ее питания. Я крикнул ей, стараясь перекричать веселую музыку:

— Может быть, вы хотите, чтобы я платил вам за каждое посещение?

— Это не важно, — отозвалась она.

— Но вам же надо покупать книги, и, наверное, свечи, и что-нибудь вкусненькое — у вас ведь туго с деньгами.

— Я же вам сказала, мне хватает.

Я понимал, что за услуги Катрионы я должен платить больше, чем платил миссис Б. Она уже починила своим перочинным ножичком мой компьютер — а за это механик из сервисного обслуживания содрал бы с меня бог весть сколько. Я до сих пор не наградил ее за то, что она помогла мне разобраться с загадочной картинкой и научила вызывать нужную мне информацию. Когда я ей это предложил, она отказалась наотрез. Я не хотел ее смущать и решил положить один-два фунта в ридикюль, который она бросила на пол возле своего стула. Не знаю, как это теперь называется — ридикюль или сумочка; в наше время сумки были больше размером, а ридикюль нельзя было носить через плечо. Под аккомпанемент «Бравого сержанта» я встал с кресла, вынул из кармана деньги, прошел через комнату, поднял с пола ридикюль-сумочку Катрионы и открыл ее. Там лежали губная помада, шариковая ручка, проездной билет и какие-то вещички, завернутые в фольгу; затем я заметил маленькую голубую пилюлю, на которой был нарисован голубь. Такого лекарства я никогда не видел. От какой же болезни Катриона принимает эти пилюли? Наверное, что-нибудь женское, подумал я, все еще держа ридикюль в руках. И тут в комнату вошла Катриона.

Наступила неловкая тишина. Даже «Бравый сержант» закончился, и пластинка зашуршала перед следующей песенкой. Я стоял, держа в одной руке ридикюль, а в другой — пилюлю. Наверное, Катриона заметила, что я положил ей деньги.

— Не сердитесь, — сказал я, опасаясь, что она опять начнет отказываться от моего подарка.

— Да нет, — сказала она. — Без проблем.

Ну и прекрасно. Но все-таки как насчет пилюли? Может быть, Катриона потому и пьет столько чая? Я протянул к ней пилюлю.

— Вам это скоро надо будет принимать? Может быть, после ванны?

Катриона взяла пилюлю, положила ее обратно в ридикюль, который я все еще держал в руке, затем забрала у меня и ридикюль.

— Вообще-то это для вечеринки.

— Лекарство для вечеринки? Вы боитесь, что от веселья у вас разболится голова?

Она почему-то рассмеялась и села на диван.

— Я принимаю только оранжевые капсулы, — сказал я, садясь рядом с ней. — И миссис Б. никогда не приносила пилюль с изображением птиц.

— Это не лекарство, — сказала Катриона. — Это для улучшения настроения.

— Как интересно. Значит, вы ничем не больны?

— Нет.

— Так это что-то вроде конфетки?

Она кивнула.

— А у вас есть еще одна? Мне интересно попробовать. Я люблю леденцы.

— Нет, по-моему, лучше не стоит.

— Ну что ж, — сказал я, — вам, наверное, пора принимать ванну?

Как видишь, я уже привык к заведенному ею порядку. Подумав, Катриона спросила:

— Вам действительно хочется это попробовать?

«Стоят ли конфетки такой серьезной дискуссии?» — подумал я.

— Если у вас только одна, дайте мне половину.

— Они дорогие.

Я сказал, что полностью с ней рассчитаюсь, когда она соберется домой. Она пошла на кухню и скоро вернулась с разрезанной пополам пилюлей и горсткой какого-то порошка на блюдечке. Из проигрывателя донесся новый хриплый аккорд. Катриона взяла кусочек пилюли побольше размером и улыбнулась:

— Что ж, попробуем.

Я положил в рот другую половинку.

— Какая невкусная, — сказал я Катрионе. — Если сейчас выпускают такие конфеты, мне жалко детей.

Немного спустя мы начали танцевать. Первой встала Катриона; проигрыватель играл, кажется, «Раскрасавец Бонни Бенкс», и мне показалось, что она движется слишком быстро. Я встал и принялся топтаться, слегка раскачиваясь. Скоро мы уже оба пели: «Ты иди верхом, а я пойду низом» и все прочее. И я чуть не прослезился. Честно говоря, я был рад, что отток жидкости из моего организма происходит в другом месте, чем обычно. С тех пор я обнаружил, что эти пилюли весьма благотворно влияют на мой мочевой пузырь, и Катриона регулярно их мне покупает.