Джонатан Кэрролл - Свадьба палочек

Вот где мне сейчас хотелось бы оказаться вместе с тобой: в простой комнате с единственной лампочкой на длинном шнуре посреди потолка, какие бывают в дешевых доходных домах и гостиницах, которых никто уже и не помнит. По вечерам печальный слабый свет не достигает сумрачных углов. Он расплывается по комнате, полной теней. Ему все равно.

Но для нас свет не имеет значения. Днем комната чистая и яркая. Наверное, из окна открывается замечательный вид. Вот такая комната мне и нужна, с кроватью, достаточно широкой для нас двоих. Чтобы лежать лицом к лицу и чувствовать дыхание друг друга.

Твоя кожа раскраснелась. Я провожу пальцем по твоему подбородку и шее, по плечу, руке. От этого ты улыбаешься и дрожишь. Почему ты дрожишь, ведь в комнате так жарко?

Я хочу в эту комнату. Я хочу туда попасть вместе с тобой, чтобы ты лежала обнаженная рядом со мной. Не знаю, где мы. Может, у моря. Или в городе, где шум, доносящийся сквозь окно, такой же неугомонный, как мы.

День принадлежит нам одним. Вечер и ночь тоже. К этому времени мы будем утомлены, но все же отправимся в ресторан и наедимся до отвала. Твое тело будет все еще напоено сладостной истомой. И по пути в ресторан на твоем лице будет играть улыбка. Я посмотрю на тебя и спрошу, как ты себя чувствуешь. Ты ответишь, что хорошо, и сожмешь мою ладонь. Нам нужно будет провести какое-то время вне этой комнаты, чтобы не забыть о том, что в мире сегодня, кроме нас, этой комнаты, наших тел, есть и кое-что еще.

Мы будем тихонько разговаривать в шумном ресторане. После стольких часов в постели голоса и лица у нас помятые. Всякий, кто нас видит, понимает, что мы только что трахались. Это так очевидно.

Потом, вернувшись в нашу комнату, когда уже ничего не хочется, я засну на несколько часов, а проснусь, почувствовав тепло твоего тела, прижимающегося ко мне. Возможно, я снова захочу тебя. А может, просто прикоснусь к твоему запястью и почувствую твой тайный сонный пульс. Остальное подождет. Времени у нас хватит.

Сохрани эту открытку. Положи ее на стол, чтобы была перед глазами. Если кто-нибудь спросит, зачем она у тебя, скажи, что в этой комнате ты была бы счастлива. Посмотри на нее и помни, что я жду. Посмотри еще раз.

Я вышла из дому нетвердой походкой. Ноги мои были как две разваренные макаронины. В мире со вчерашнего дня ничего не переменилось, но, только миновав два или три квартала, я немного пришла в себя и поняла, что все еще нахожусь на планете Земля. Придя в себя, я обнаружила, что бреду по тротуару, крепко сжимая письмо за спиной обеими руками. Чтобы продлить счастье, переполнявшее меня, я остановилась, закрыла глаза и громко произнесла: «Я должна это запомнить. Я должна помнить до конца дней».

Первое, что я увидела, открыв глаза, был Джеймс Стилман.

Мое сердце узнало его первым. И оно было спокойно. Оно говорило мне: «Вот он, Джеймс Стилман, на другой стороне улицы». Он выглядел в точности так же, как пятнадцать лет назад, когда я его знала. Я не могла ошибиться, не могла его ни с кем спутать даже в этом потоке людей.

На нем был костюм с галстуком. Мои ноги приросли к тротуару. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, потом он поднял руку и медленно помахал мне. Так машут на прощание отъезжающим в автомобиле, если вы хотите, чтобы было видно до самой последней секунды.

Я машинально выскочила на проезжую часть, и тут же раздался визг тормозов и сердитые гудки. Я еще не добежала до середины дороги, когда он пошел прочь. А когда я оказалась на другой стороне, он уже был на довольно приличном расстоянии. Я бросилась вдогонку, но расстояние между нами удивительным образом не уменьшалось. Он свернул за угол. Когда повернула и я, он оказался уже вдвое дальше от меня, чем прежде. Мне теперь было его не догнать. Когда я остановилась, остановился и он. Он повернулся и сделал нечто абсолютно в духе прежнего Джеймса Стилмана: прижал правую ладонь ко лбу, потом ко рту и послал мне воздушный поцелуй. Он всегда так делал при прощании. Он подметил этот жест в старом фильме по мотивам «Тысячи и одной ночи» и пришел от него в восторг. Ладонь ко лбу, к губам, воздушный поцелуй. Мой арабский рыцарь, вернувшийся с того света.

— Я видела привидение и влюбилась в женатого.

— Нашего полку прибыло.

— Зоуи, я серьезно.

— Женатые мужчины всегда лучше одиноких, Миранда. Вот в этом-то вся прелесть. А в привидения я верю, сколько себя помню. Но прежде расскажи мне про твоего женатика, я ведь по этим делам, можно сказать, эксперт.

Мы обедали. Она приехала в Нью-Йорк на один день. Женатый бойфренд Гектор бросил ее, и она как раз заканчивала оплакивать эту потерю. Несколько недель кряду я уговаривала ее навестить меня — устроить этакий девичник, чтобы она отвлеклась от грустных мыслей. И вот наконец она согласилась. Я была вдвойне этому рада, надеясь, что она сумеет хоть немного осветить мои сумеречные зоны.

— Я видела призрак Джеймса Стилмана.

— Вот это да! Где?

— На улице, недалеко от моего дома. Он простился со мной, как прежде. Помнишь? — Я повторила его жест, и она улыбнулась.

— Довольно романтичный субъект, это уж точно.

— Но Зоуи, я видела его. Он выглядел точно как в школе.

Она свернула салфетку в несколько раз и положила на край стола.

— Помнишь, как мы устраивали спиритические сеансы и вступали в контакт со всеми этими древними духами или уж не знаю с кем? А моя мать верила, что души умерших некоторое время находятся в пространстве между жизнью и смертью. Поэтому и можно с ними общаться на сеансе. Они одновременно и здесь и там.

— Ты в это веришь?

— Зачем еще отираться рядом с миром живых, если для тебя все это уже кончилось?

— Он был совершенно реален. Осязаем. Не какая-нибудь там эктоплазма или Каспер, доброе привидение, парящее над землей в белой простыне. Это был Джеймс. Собственной персоной.

— Может, так все и было. Ты бы посоветовалась со специалистом. Но почему он вернулся именно теперь? Почему не раньше?

Дальше подобных рассуждений по данному вопросу мы с ней не продвинулись. Ни она, ни я не знали, что все это могло значить, поэтому не было смысла продолжать дискуссию.

— Расскажи мне о своем новом приятеле. О живом. Я все ей рассказала, до мельчайших деталей, и пока длился мой рассказ, мы то и дело подливали себе выпивку, которая помогала нам всесторонне анализировать мое новое положение.

— Знаешь, что мне сейчас пришло в голову? А вдруг Джеймс вернулся, чтобы предостеречь меня от этого шага?

Зоуи патетически воздела руки к потолку.

— О, бога ради! Если тебе так уж хочется чувствовать себя виноватой, то при чем здесь призраки? Уверена, у них есть дела поинтереснее, чем приглядывать за твоей сексуальной жизнью.