Джонатан Кэрролл - Голос нашей тени

— Здесь сейчас довольно жарко. Вот почему все венцы в августе разъезжаются по дачам.

Взглянув на меня, она покачала головой.

— С ума сойти! Слушайте, я так ничего и не знаю о здешних местах, но разве не туризм считается главной статьей австрийского дохода? Большинство туристов путешествуют в августе, верно? Получается, приезжают они в Вену, а все заведения закрыты — персонал в отпуске. Похуже, чем в Италии или Франции, а, Пол?

Мы пробыли там полчаса. Я уже заметил, что разговор в основном поддерживала Индия, а Пол включался, только если она подначивала его рассказать какую-нибудь историю или анекдот. Но когда говорил один из них, другой внимательно слушал. Я испытал прилив тщетной ревности, замечая их полную поглощенность друг другом.

Позже я спросил Пола, который в отсутствие жены и сам оказался замечательно интересным собеседником, почему он умолкает рядом с ней.

— Наверное, потому, что она так чудесно ни на кого не похожа, Джо. Тебе не кажется? Я хочу сказать, мы женаты уже много лет, а она до сих пор изумляет меня тем, что говорит. Обычно мне просто не терпится услышать, что она еще скажет. И так всегда.

Когда в тот первый вечер в беседе возникла пауза и все стихло, я спросил, как они познакомились.

— Расскажи ему ты, Пол. Я хочу посмотреть, как проедет этот трамвай.

Мы все смотрели, как он проезжал. Через несколько секунд Пол сел прямо и положил свои большие ладони на колени.

— Когда я служил на флоте и наш корабль стоял в Гонолулу, я купил в увольнении пижонскую гавайскую рубашку. Более кошмарное барахло трудно и представить. Голубые кокосовые пальмы и зеленые обезьяны на желтом фоне.

— Хватит врать, Пол! Ты был влюблен в каждую чахлую пальмочку на той рубашке, и сам это знаешь. Я думала, ты заплачешь, когда она изветшала и вся расползлась. — Индия протянула руку через стол и пальцем погладила его по щеке. Я отвел глаза от смущения и ревности, вызванной этой ее нечаянной нежностью

— Да, наверное, так оно и было, но сейчас в этом трудно признаться.

— Вот как? Ну тогда заткнись, потому что ты в ней смотрелся великолепно! Он действительно великолепно смотрелся, Джо. Он стоял на углу улицы в Сан-Франциско, дожидаясь троллейбуса, и был похож на рекламу рома «бакарди». Я подошла и сказала ему, что никогда не видела парня, который бы так хорошо смотрелся в настолько попугайской рубашке.

— Ты не сказала, что я хорошо смотрюсь, Индия, — ты сказала, что я слишком хорошо смотрюсь. И это звучало так, будто я один из тех психов, которые читают фантастические романы и носят на ремне пять миллионов ключей.

— Ах, конечно, но я сказала это позже — когда мы пошли выпить.

Повернувшись ко мне, Пол кивнул.

— Верно. Сначала она сказала, что я хорошо смотрюсь. Мы постояли на углу и поболтали о Гавайях. Она никогда там не была и хотела узнать, действительно ли пои [23]на вкус, как обойный клей. А кончилось тем, что я спросил ее, не пойти ли нам куда-нибудь выпить. Она согласилась, так все и вышло. Бинго.

— Что значит «так все и вышло»? Конечно, «так все и вышло» — если не считать того, что потом я тебя два года не видела. Бинго, как же!

Пол лишь пожал плечами на ее отповедь. Для него это не имело значения. Мы помолчали, и слышалось только, как по Рингштрассе проезжают машины.

— Видите ли, Джо, я дала ему мой адрес и телефон, правда? Но он не позвонил, гад такой. А мне-то какая была забота? Я и думать забыла про маленького олуха в ужасной гавайской рубашке, пока он не позвонил мне через два года, когда я уже жила в Лос-Анджелесе.

— Два года? Как же вы ждали два года, Пол? — Я бы не прождал и двух секунд, чтобы завязать знакомство с Индией Тейт.

— М-м-м. Я подумал, что она девушка что надо, и все такое, но ничего особенного, чтобы сходить с ума.

— Спасибо, дружок!

— Пожалуйста. Я продолжал службу на флоте, и на День Благодарения наш корабль зашел в Сан-Франциско. Нам дали пару дней увольнения. И мне подумалось, что неплохо бы ей позвонить. Правда, она больше не жила в своей прежней берлоге, но я сумел разыскать ее в Лос-Анджелесе через подругу по комнате.

Если это возможно, Индия смотрела на него одновременно свирепо и с улыбкой.

— Да, я работала там в студии Уолта Диснея. Занималась увлекательнейшими вещами вроде рисования ушей Микки Мауса. Мило, правда? Я так скучала, что, когда он позвонил и спросил, не провести ли нам вместе выходные, я согласилась. Даже с таким олухом в гавайской рубашке. В конце концов, мы неплохо провели время, и, перед тем как расстаться, он предложил мне выйти за него замуж.

— Так просто?

Они вместе кивнули.

— Да. И я так же просто согласилась. Думаете, мне хотелось всю оставшуюся жизнь рисовать Скруджа Мак-Дака? Он уплыл, и мы два месяца не виделись. А потом поженились.

— Вы и Скрудж Мак-Дак?

— Нет, я и олух. — Она снова помахала большим пальцем, словно останавливала на шоссе автомобиль. — Мы поженились в Нью-Йорке.

— В Нью-Йорке?

— Да. На Манхэттене. А поженившись, мы закатили обед во «Временах года» [24], а потом пошли в кино.

— На «Доктора Но» [25], — пискнул Пол.

Мы заказали еще кофе, хотя официант своей нелюбезностью недвусмысленно дал понять, что кафе закрывается и неплохо бы нам удалиться.

— Ну, а вы над чем сейчас работаете, Джо?

— О, я все ношусь с одной новой идеей. Нечто вроде устного рассказа о Вене времен Второй мировой. Столько всего уже написано о сражениях и прочем, но меня интересуют воспоминания простых людей, участвовавших в событиях, — особенно женщин и тех, кто был тогда ребенком. Представляете, каково было пережить те годы? Их рассказы так же невероятны, как и фронтовиков. Некоторым через такое пришлось пройти!..

Я говорил все более возбужденно, потому что меня интересовал этот проект и потому что я мало кому о нем рассказывал. До этого момента он оставался мечтой «на будущее», до которой никогда не дойдут руки.

— Позвольте привести пример. Одна моя знакомая работала в приюте для умалишенных в Девятнадцатом квартале. Нацисты приказали ее начальству выгнать всех психов из больницы. И женщина в конце концов вывезла их на телегах в старый замок у чешской границы, и они удивительным образом дожили до конца войны. «Король червей», да и только! [26]

Индия заерзала на стуле, вздернула изящные плечи и потерла их ладонями. Становилось все холоднее, и было уже поздно.

— Джо, не возражаете, если я задам один вопрос?

Я подумал, что она хочет что-то спросить о новой книге, и потому ее вопрос застиг меня врасплох.

— Что вы думаете о «Голосе нашей тени»? Вам нравится? Ведь пьеса так отличается от вашего рассказа, верно?

— Да, это так. И, говоря по правде, по всей-всей правде, пьеса мне никогда не нравилась, даже когда я смотрел первоначальную постановку в Нью-Йорке. Я знаю, что кусаю кормящую меня руку, но в пьесе все так искажено! Она хороша, но это совсем не мой рассказ, если вы понимаете, что я имею в виду.