Юрий Калмыков - Повеситься в раю

Это произведение получилось в какой-то степени мистическим. И пока я писал его, оно, со своей стороны, оказывало на мою жизнь довольно-таки сильное влияние, да так, что порой я не знал, удастся ли мне когда-нибудь его дописать. У меня было такое впечатление, будто обстоятельства моей жизни вовлекают меня в некоторые события специально для того, чтобы показать некоторые жизненные узоры, о которых следует поразмыслить и что-нибудь о них написать. Негативные события, случавшиеся в этот период со мной и вокруг меня, как бы говорили о том, что я избрал неправильный путь, но, с другой стороны, если бы не они, то я вряд ли написал бы что-нибудь подобное. Возможно, было бы лучше, если бы я вообще ничего не писал, но тем не менее…

Автор

Дорогой Бог!

Если Вы есть, то мне не нужно представляться – Вы всё обо мне знаете лучше меня самого. Если же Вас нет, то письмо моё в высшей степени бессмысленно, но этим письмом я никого не побеспокою, кроме, разумеется, самого себя.

Нельзя сказать, что я обращаюсь к Вам по какому-то неотложному делу: я не падаю в самолёте, не тону в океане и никто из моих родственников и друзей не находится сейчас в реанимации.

Так и хочется сказать: «И на том спасибо!», но, честно говоря, я не знаю, является ли моё относительное благополучие предметом Вашей заботы или же Вам это всё совершенно безразлично.

Я никогда ещё к Вам по-настоящему не обращался… Хотя, конечно, несколько случаев обращения было. В молодости, когда я напивался спиртными напитками сверх всякой меры и не единожды находился, как мне казалось, между жизнью и смертью, я действительно к Вам обращался: «Господи! Сделай так, чтобы всё это закончилось! Клянусь! Больше никогда! Ни капли спиртного!» И конечно же я не выполнял своих обещаний. Несколько раз я просил за других в критических ситуациях. Если Вы действительно помогали в этих случаях – я благодарю Вас за это! Особенно, когда я просил за других. Вы видите, я не лицемерю. Просьбы за других – это более осознанные и возвышенные просьбы.

Просить Вас о сохранении моей жизни – в этом есть что-то низменное. Ну а просить о деньгах, карьере, о каких-то благах…. Не знаю, как другие, но я до этого никогда не опускался. Хотя, может быть, и следовало бы попросить чего-нибудь разок другой. Сказать, например: «Господи! Помоги мне, пожалуйста, стать мультимиллионером! И тогда я отстану от тебя и не буду больше надоедать со своими просьбами». А что? Другие ради денег ещё и не так прогибаются.

Но непохоже, что мультимиллионеры являются самыми набожными людьми, скорее наоборот, они предельно циничны и аморальны. И я убеждён, что, по крайней мере в нашей стране, ни один первоначальный капитал, ну может быть, за редким исключением, не возник без преступлений и аморальных поступков. А те, кто молятся и всё чего-нибудь просят, не получают ничего. Всё это очень наглядно!

Конечно, политики и бизнесмены, особенно те, о ком молва говорит: «у него руки по локоть в крови», – изредка вспоминают о духовности и патриотизме и приходят в храмы, как нашкодившие коты, где от Вашего имени их встречают со всеми почестями и уважением на самом высоком уровне. Но, на самом деле, это Ваши отношения с ними, и меня они никак не должны касаться.

Но почему же я должен верить? Верить в то, что каждому воздастся по делам его, но не здесь и не сейчас, а где-то в другом мире? А здесь нет ничего похожего! Вся ответственность за высшую справедливость – на Вас, всезнающем и всемогущем!

Это похоже на самый великий обман. Все мошенники, как и священники, говорят одно и то же: завтра! А завтра, как известно, не наступает никогда.

Почему я должен верить или не верить в Ваше существование? Зачем же делать из меня идиота?! Если Вы всемогущи, то у Вас всегда есть возможность заявить о своем существовании. Но Вы почему-то не делаете этого. Почему я не могу просто знать?

Некоторые люди утверждают, что даже любят Вас! Я этого не понимаю. Как можно любить неизвестного Бога? Это очень похоже на любовь к тирану, во власти которого находишься и от которого полностью зависишь. Любить его, что бы он ни сотворил, надеясь на его разум и милосердие! В такой слепой любви есть что-то рабское, холуйское. Неужели Вам нужны именно рабы? Причём столько, и отвратительных.

Моя дочь завела двух хомячков. Очень милые и симпатичные хомячки! Они живут в клетке. Всю жизнь они должны прожить в клетке. Это домашние хомячки, они не могут жить на свободе, если их отпустить на волю, то они погибнут.

Я против того, чтобы держать животных в клетках. Но что теперь делать? Они должны жить в клетке. Что за судьба у этих хомячков?! Мне кажется, у одного из них есть чувство юмора, у рыжего хомячка.

Может быть, эти хомячки считают людей богами? Может быть, они хотели бы узнать, как устроен мир и в чем смысл их существования? Но что я могу им сказать? И как я могу это сделать? Может быть, и Вы передо мной находитесь в таком же положении, как я перед этими хомячками?

Иногда я смотрю на них, и у меня возникает чувство, что все мы, то есть люди на планете Земля, подобны этим хомячкам, которых кто-то когда-то завел на Земле для каких-то непонятных целей, а потом забыл об их существовании.

Я задавал себе вопрос: «А что изменится от того, что люди будут точно знать, существуете Вы или не существуете?» На первый взгляд, может показаться, что не изменится ничего. Каждый будет думать так, как ему это удобно. И это дело каждого. Но, с другой стороны, я бы сказал, что изменится всё! Я отличаюсь от хомячков в клетке, которые не задают вопросов и которых я не могу услышать, тем, что я могу задавать вопросы.

Господи! Всемогущий Боже! Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос: Есть ли Ты?

Не ответить никак – это значит не уважать моего разума. Может быть, мой разум ничтожен, но я искренен, и Ты видишь это!

Я жду ответа.

Если же ответа не будет, то я больше не стану просить тебя никогда, ни о чём и ни при каких обстоятельствах. И может быть, мой разум самый жалкий на Земле, а воля самая слабая, но я всегда буду полагаться только на свой разум и на свою волю.

Письмо не было подписано.

– А бог его знает, из какой истории болезни оно выпало! – вслух произнёс психиатр Владимир Карлович, дочитав письмо до конца. – Вон их сколько!

Он потряс письмо в руке, не зная, что с ним делать.

– Письмо-то хорошее! Можно сразу поставить диагноз, не беседуя с пациентом.

Он вздохнул, разорвал письмо и бросил его в корзину для бумаг.