Анджей Заневский - Цивилизация птиц

Птенец еще не понимает, что случилось. Он взмахивает крылышками, трепещет от ужаса и боли.

Я в ярости кидаюсь к серебристой голубке.

Она поворачивается и улетает. Взмывает прямо в небо, в синеву, к свету. Она летит совсем не так, как я, не так, как летают голуби. Мчится к солнцу – в это пылающее над развалинами города

Нет ни скелета, ни высохших птенцов и крысиных шкурок, нет развалин того города. Я просыпаюсь... Я в своем собственном гнезде. За окнами дырявые крыши, трепещущие от порывов ветра листья. Я слетаю вниз и смотрю на небо. Птицы летят... Стайками и поодиночке, клиньями и парами. Далеко в небе вижу стремящуюся ввысь точку. Орел? Сокол? Чайка?

Ведь та голубка была лишь в моем сне?

Я возвращаюсь в гнездо. Птенец неуклюже трепыхается у стены. Он стоит на неестественно прямых ножках, с вытянутой вперед шейкой, с поднятой головкой. Глаза расширены от страха.

Когда он пытается присест, я вижу выпуклость на его спинке – сломанные позвонки в самом тонком месте шеи.

Он тянется ко мне, радуется тому, что я вернулась... Но спотыкается и падает на клюв.

Я знаю, что вскоре он вытянет ножки под стенкой и высохнет так же, как те покрытые пылью голуби в самом высоком доме незнакомого города из моего сна.

Я кормлю его жидкой кашицей, которую приношу в зобе. Его клюв с трудом дотягивается до пищи. Он очень голоден, но уже не может глотать. Черный голубь тоже заметил смертельную отметину на шейке птенца. Теперь он останется с ним, а я снова полечу к ручью, чтобы наполнить зоб водой и семенами. Даже зная, что мой птенец умрет, я останусь с ним до конца. И когда он уже не сможет больше ничего есть и пить, я все равно буду продолжать гладить его Мягкий желтый клювик, чтобы малышу не было страшно.

Любопытные маленькие птенцы рассматривали перо. Они трогали его, мяли лапками и клювом, пытались согнуть. Играли, подбрасывая его вверх, и снова ловили. Перо было длинное, упругое, жесткое. Оно выпало из вороньего крыла, и по тому, как поблек его цвет, видно, что оно выдержало множество перелетов, дождей, засух, бурь.

Птенцы щипали его, тянули в разные стороны, трепали. Их поразили жесткость и упругость пластинки, которую им не удавалось сломать, как они ни старались, и острый конец стержня.

Их собственные перья значительно короче и не так упруги, как это.

Птенцы удивленно вертят головками. С интересом трогают свои светло-коричневые перышки, еще не до конца развернувшиеся, покрытые пленкой пластинки. Я озабоченно наблюдаю за ними. У них так мало шансов остаться в живых. Я вылетаю вслед за ними на узкий карниз и смотрю в небо – не появился ли в лазурной синеве ворон или ястреб.

Приближается период весенних перелетов хищных птиц. Они будут охотиться, будут хватать и пожирать всех попавшихся им на глаза пташек помельче. С высоты хорошо видно каждую движущуюся точку, каждую тень, каждый силуэт. Даже сильные орлы после долгого перелета над пустыней охотнее всего кидаются на маленьких и слабых птенцов, которые не могут оказать сопротивление хищнику, ведь их крылья пока еще не так сильны и выносливы, чтобы достаточно быстро и долго лететь, а без этого спастись невозможно.

Бегство маленького голубя заканчивается очень скоро. Молодая птица не уверена в своих силах, она еще не почувствовала мощи своих крыльев и не знает мест, где можно спрятаться от хищника.

Иногда молодые голуби летят прямо навстречу своим преследователям или садятся на камень, полагая, что сумеют отбиться от ястреба ударами своих еще очень слабых крылышек. Они подпрыгивают, замахиваются, попискивают и клюются своим мягким тупым клювиком. Но хищник хватает их мощными когтями и убивает первым же ударом.

Я поворачиваю голову и внимательно осматриваю не­босвод.

Высоко на юге кружат стервятники в поисках падали покрупнее.

Я им неинтересна.

Помнишь? Осенью кровожадные птицы летели на юг. Теперь они тем же путем будут возвращаться на север. Ты чувствуешь это и боишься. Совсем скоро они снова попытаются украсть твоих птенцов. Совсем как тогда...

Если бы они умели летать так же быстро, как ты, если бы так же безошибочно умели находить подходящие укрытия и мгновенно прятаться в них от ястребов, соколов, орлов...

Но птенцы пока беспомощны. Они уже научились летать, но пока не умеют кормиться самостоятельно и все еще охотно залезают своими клювами в твой зоб. Их клювики еще не затвердели, а горлышки по-прежнему узкие и чувствительные. Поэтому не могут есть даже сухих семян трав, если те не намокнут и не станут совсем мягкими.

Они выдавливают клювами семена пастушьей сумки, водяного перца, подорожника, но большая часть семян остается на песке, между камнями.

С юга стремительно приближается летящая точка. Черный голубь быстро машет крыльями. Клюв широко раскрыт...

Он тормозит и падает на карниз между мной и малышами.

Птенцы пищат, трепещут крылышками, тычутся своими клювиками в его клюв.

Черный мотает головой и нервно вертится на карнизе.

– Они летят! Летят! – беспокойно воркует он.

Черный торопит, подгоняет, пытается затолкать нас всех в укрытие, тащит упирающихся птенцов.

Они сопротивляются, отскакивают, снова выпрашивают у него еду неуклюжими взмахами крылышек и умоляюще вытягивают шейки.

Черный широко раскрывает клюв, и малыши выедают из его зоба солоноватую жидкую массу. Может, хоть теперь их удастся затолкать в гнездо?

Стервятники улетают. На горизонте виднеется серебристо-серая сверкающая лента. Если бы я не знала, что это с юга на север летят хищные птицы, то могла бы подумать, что просто приближается буря.

Но в эту пору не бывает ни бурь, ни дождей.

Малыши нахохлились, взъерошились и с любопытством поглядывают вверх. Мы пытаемся загнать их в щель между камнями, но они отбиваются, отбегают в сторону.

Там, в глубине, душно, жарко и воняет, к тому же в полумраке таятся жаждущие крови насекомые.

– Не хотим! – пищат птенцы.

Внизу под нами прячутся в норы зайцы. Змеи заползают под камни.

Песчаная черепаха неподвижно замирает между такими же серыми, как и ее панцирь, камнями. Шумное семейство фазанов пытается скрыться в гуще апельсиновых деревьев. Даже шакалы со вздыбившейся шерстью воют и скалят зубы. Стадо светло-коричневых козерогов сбилось в кучу вокруг маленьких козлят. Старые козлы угрожающе трясут бородами, бьют копытами о камненйстую землю.

Серая линия приближается, снижается. Уже можно различить отдельных птиц с кривыми, загнутыми клювами. Их глаза следят за нами, высматривают любой, пусть самый маленький след жизни. Они питаются мясом и кровью и потому ищут именно этого. Черный торопливо заталкивает попискивающих малышей в темную щель. Мы заползаем поглубже и с облегчением расправляем крылья. Сидим тихо, всматриваясь в узкий коридор, соединяющий нашу нишу с внешним миром.