Колин Макиннес - Абсолютные новички

— Ну, тогда, — сказал Уиз, делая вид, что встает из-за стола, — когда ковбои меня схватят, я сразу же позвоню тебе, чтобы ты внес за меня выкуп.

— Не говори так со мной, Уиз, пожалуйста!

— О, я знаю, ты прибежишь с высунутым языком… ты меня обожаешь!

Это явно был предел, и я встал и отвесил Уизу мощную пощечину. Мощную, действительно мощную. Он вовсе не выглядел удивленным и не ответил никак на это. Просто потер щеку и пошел к бару, поэтому я понял, что именно этого он и хотел. О, блядь, подумал я.

И я вышел из «Подозрительного», подышать летним вечерним ветерком. Вечер был великолепным. Воздух был сладок, как прохладная ванна, звезды с любопытством пялились на неоновые огни, и граждане Королевства, в джинсах и пиджаках, плыли по каналам Шефтсбери Авеню, словно гондолы. У всех были деньги, и их можно было тратить, все уже приняли ванны с вербеновыми солями, и ничье сердце не было разбито, а созревало для легкого летнего вечера. С каучуконосов в бистро стерли пыль, и мягкие белые огни китайских ресторанов нового стиля — не старые, категории Ма Джонг, а самые новейшие, с широкими стеклянными фасадами, дакроновыми занавесками и бежевыми коврами внутри — светились ослепительно, словно какие-то гигантские телеэкраны. Даже эти ужасные старинные англосаксонские трактиры — картофельные чипсы, выдохшийся, несвежий эль, лужи и харкотина на стойке бара — выглядели довольно заманчиво, при условии, что вам не придется толкать эти двухтонные двери, отхватывающие половину зада, и заходить туда. Одним словом, столица была мечтой для ночных плэйбоев. И я подумал: "Боже мой, одно я знаю точно — наверняка когда-нибудь сделают мюзикл о шикарных 1950-х. " И я подумал, о небо, еще кое-что я знаю точно — я жалок.

И тут, кого я вижу, шляющегося по главной улице Сохо, как не Парня-Из-Открытого-Космоса, он не знает, что его так зовут, потому что я ему этого еще не сказал. Этот парень экстремально мил, и я знаю его со школьных времен и даже со времен изобретения Бадена-Пауэлла. Он полностью принадлежит Другому Миру, т. е., как я уже объяснял, чужим мирам, где не врубаются в происходящее, хотя во многом именно благодаря им мы и существуем. Этот парень из Открытого Космоса работает в городском управлении, делая всякие дела, и каким-то образом я встречаю его раз в год, всего лишь раз, когда случайно, как сегодня, он выбирается из своего квартала в мой, или, vice versa, так поступаю я. И мы встречаемся, словно путешественники, и я рассказываю ему про чудеса своего района столицы, настоящие и выдуманные, а он рассказывает мне про свои достижения в спорте, про то, как откладывает деньги на скутер, и как в муниципальном управлении записывают дебет или кредит. Он мил, но слишком скучен, хотя и не зануда.

— Какой узел ты бы использовал, — сказал я, подойдя к нему и говоря из уголка своего рта в его ухо, — чтобы связать две веревки разной толщины вместе?

— Ох-хо-хо, это ты, Маугли, — сказало это существо из открытого космоса, останавливаясь и хлопая меня по плечу, покуда я не увяз на четыре фута в тротуар Сохо.

— Я, я! Как там с национальными проблемами? Давай, выкладывай мне все слухи от бухгалтеров из ратуши.

— Бюджет сбалансирован, — сказал парень из О. К., — но деньги, благодаря которым он сбалансирован, стоят лишь одну треть себестоимости.

— Надо же! А как поживает скутер? Сколько коленных чашечек ты разбил, кроме своих собственных?

Парень из О. К. погрустнел.

— У меня нет скутера, — ответил он, — потому что моя Ма предпочла телик.

— Парень, ты что, предатель? Ты позволил своей Ма распоряжаться собственными сбережениями?

— Ну, сынок, она настаивала, правда.

— Любит сидеть в кресле-качалке и смотреть рекламу?

— Не будь таким саркастичным. Ты, что, из-за чего-то переживаешь?

— Точно, ты прав. О, да!

— Не распространяй тогда это вокруг себя. Только не на меня.

— Хорошо, полковник, я придержу это при себе.

— Говори что угодно, но благодаря телевидению можно многое узнать. Я знаю, что это все ради денег, но это в своем роде большое универсальное образование.

— Наконец-то люди видят сквозь стены, так?

— А что, нет? Скажи!

— Все, что они видят, это дайджесты, тенденции и точки зрения.

— Что же тогда, все они нас дурят? Все эти профессоры и авторитеты?

— О да, конечно! Ты думаешь, они рассказывают нам какие-то секреты, которые стоит знать? Ты думаешь, что профессор, учившийся двадцать лет, взорвется в студии и расскажет нам что-то настоящее?

— Похоже на правду, там, на экране…

— О, о, ну ладно… Я скажу тебе, Волчица, — объяснял я этой простой наивной душе, пока мы шли по бульвару, увертываясь от бродяг, шлюх и бездельников, — я скажу тебе. Все эти люди — типа теле-исцелителей, рекламодателей и поп-пиратов шоу-бизнеса — они презирают нас, понял? Они продают нам блестяшки за полцены, а мы думаем, что покупаем бриллианты.

Парень остановился.

— Слушай, — сказал он, — ты хоть чему-нибудь в этом мире веришь?

— Хорошо — ты сам напросился. Посмотри вон туда! — сказал я, показывая на кофейный бар, упоминающийся сейчас даже в путеводителях, потому что всех тинэйджерских звезд «открывают» именно там. — Видишь всех этих деток, втиснувшихся туда между джукбоксами, и выглядящих так, будто они на каком-то мероприятии, где раздают призы?

— Я знаю это место. Я был там.

— Бесспорно! Оно сделано для таких лопухов, как ты. Так вот что я тебе скажу — никаких соловьев-тинэйджеров там не «находили», до тех пор, пока там не поселились телекамеры и журналисты, жаждущие легкой крови. Все поющие пареньки открыли себя сами — на реке, на юге, где угодно — до того, как эти стервятники ухватили добычу. Могу тебе сказать точно, Тарзан: вся эта плескотня там нисколько не правдоподобна!

Я понимал, что происходит: после моих разногласий сУизардом и более ранним cul-de-sac с Сюз я обрушился кислотным дождем на этого юного паренька. Поэтому я сделал то, что я считаю лучшим выходом из таких ситуаций, а именно, обрезать пуповину. И я вломился в какой-то клуб, помахав парню и, крикнув "Один момент! ", схватил телефон, набрал телефонистку, поздоровался с ней и спросил, как я могу связаться с премьер-министром, так как я турист из Новой Зеландии, и у меня такая же фамилия, как и у М-ра М., и я хотел бы спросить у бедного старикашки, может, мы — родственники. После того, как она меня послала — довольно мило, кстати — я повесил трубку, выскочил обратно на улицу и увидел, что парень из Открытого Космоса все еще стоит на том же самом месте, с открытым ртом. Я спросил его о спортивных успехах, потому что он был боксером, хоть и одиночкой.

Он сказал, что скоро будут хорошие бои парней с южного берега реки с парнями из его клуба, так почему бы не пойти туда вместе? Я ответил, о, да! Потом он между прочим предложил сходить в кино сегодня вечером. Но я был против этого, ибо глупо ходить в Сохо в кино, потому что Сохо и есть кино. И в любом случае, когда я смотрю кино, я выхожу на середине сеанса, потому что все, что я вижу, это то, что там висит простыня, и куча идиотов пялятся на нее, а сзади стоит парень с сигаретой в зубах, управляющий всем этим, и даже когда он ставит «Боже, храни Королеву», все скоты встают, но только не он, нет! Жизнь — вот лучший фильм, это уж точно, если вы можете воспринимать ее как фильм. И когда я объяснил парню все это, он сказал, "а как насчет того, чтобы перекусить? " — а предлагал он бифштекс. Я сказал, «извини, я вегетарианец», а я действительно им являюсь, не из-за бедненьких животных или чего-то там такого, а из-за того, что в животе у тебя меньше урчит, и красное мясо снится мне в ночных кошмарах.