Джон Макдональд - Обреченные

– Ты без ужина.

– Вот я смеюсь, но мне хочется плакать.

– Знаешь, а ведь ему тоже не по себе. Он забеспокоился. Почуял неладное.

– А что, если взять и выложить все одним махом? Может, так лучше?

– Нет, не стоит. Вдруг мы так расчувствуемся, что дадим слабину?

– Ну и как мы ему скажем?

– Ты только начни, а слова сами польются.

Они порывисто бросились друг к другу и крепко обнялись.

– Согласна? – тихо спросила Рики.

– Ладно. Так и сделаем. Сиди на месте. Он скоро пронюхает, где мы, и сам явится.

Ники тоже скользнула на заднее сиденье машины. Они сидели и молчали, слова были излишни. Через десять минут на дороге показался Фил Деккер.

– А, вот вы где! – произнес он, заглядывая в машину. – Кажется, я придумал отличный номер. Смотрите. Ники надевает юбку в обтяжку, стоит опираясь на фонарный столб, курит, крутит красную записную книжку, поглядывает на часы и притопывает ногой. В общем, ясно, что она ждет парня, который опаздывает на свидание. Я прохаживаюсь мимо, оборачиваюсь, напеваю старую непристойную песенку, а потом, знаете ли, этак небрежно, вразвалочку иду обратно. Затем...

– Фил, мы хотим поговорить с тобой, – перебила его Ники. – Сядь, пожалуйста, на переднее сиденье, повернись к нам и выслушай, что мы скажем.

– Что-то не так? Да не переживайте вы из-за парома. Рано или поздно переправимся. – Он сел в машину и повернулся к ним.

– Нет, Фил, тут другое дело, – начала Рики. – Вот... Мы ужасно признательны и благодарны тебе за все, что ты для нас сделал...

– Но, – продолжала Ники, – мы хотим соскочить.

Фил медленно достал сигарету, закурил. И не сразу закрыл крышечку зажигалки. Все какое-то время молчали, и это действовало на нервы.

– Может, вам кажется, что это так просто? – хрипло спросил наконец Фил. – Может, думаете, стоит вам щелкнуть пальцами, и дело сделано? Я знал, что вы что-то затеваете. Инстинкт меня не обманул. Что ж, позвольте кое-что вам напомнить. Если старина Фил не будет держать вас в узде, вы выдохнетесь за месяц.

– Что ж, посмотрим, – произнесла Рики, радуясь, что он выбрал такую линию поведения.

– Может, да, а может, и нет, – холодно парировал Деккер.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Опасно дурачить старика Фила. Думаете, я ничего не понимаю? Вас сбил с толку этот Энгус. Он понял, что может вас использовать. Так с вами и надо поступать – использовать, выжать, как лимон, и бросить. Он не даст вам ничего хорошего. Можете мне поверить. Черт, да я словно на ладони все вижу!

– Фил, мы все обдумали, – заявила Рики. – Мы хотим уйти.

– Хотите сколько угодно, но сделать это не так просто. Может, забыли? Вы поставили свои подписи. Может, вам кажется, что контракт – ерунда, просто маленький клочок бумаги, но позвольте вам напомнить, что это – защита. Поверьте мне, вы не можете просто так взять и выйти из игры. Никак не можете.

– Фил, мы все обдумали пару недель назад. Мы обязались выступать с тобой, это ладно. Но рабство было отменено еще при Линкольне. Мы будем танцевать, а ты – делать комические номера; словом, делим все пополам.

– Тогда я выжду. Мы вообще не будем выступать.

– Фил, мы будем работать. Хоть официантками. Долго ты сможешь выжидать?

Внезапно он откинул голову назад и разразился грубым хохотом:

– Да что я, в самом деле, дурака валяю? Думаете, я в вас заинтересован? Нужны вы мне, как чирей в заднице! Я все это время оказываю вам любезность. Душка Фил! Что ж, пора бы мне знать. Нельзя взять пару деревенских девчонок и сделать из них звезд эстрады. Я думал, у меня получится. Значит, ошибался. Так слушайте правду. Таланта у вас нет. Ни у одной из вас. Публика хлопает моим шуточкам и вашим красивым фигуркам, которые вам даны от природы. Я вот что сделаю: найду себе настоящих профессионалок. Пару девчонок, которые понимают, что к чему. Когда вы захотите приползти на брюхе назад, пишите мне на адрес «Варьете», но я вам все равно не отвечу. С таким же успехом можете выкопать ямку и засунуть ваши письма туда... или еще куда-нибудь. Доедем до Браунсвилла, разделим общие деньги. Свои тряпки можете забирать. А костюмы принадлежат мне, не забывайте. И контракт забирайте, я его вам верну; повесите его на стенку и будете любоваться среди ночи, когда вас разбудит плач ваших сопливых отпрысков, потому что, девочки, без меня вам в шоу-бизнесе не пробиться. Да, вы меня обвели вокруг пальца, но это не смертельно. Я и раньше, бывало, потешался над вашей простотой, но сейчас вы превзошли самих себя. Никогда еще мне не было так смешно.

Он хлопнул дверцей, вышел на дорогу и зашагал прочь небрежной походкой, насвистывая какую-то старую песенку.

– Бедный старичок, – тихо проговорила Рики. – Может, надо было дать ему еще год? Всего один год.

– Нет, детка. Хвост лучше рубить сразу. Мы сделали, что хотели. У нас никогда не хватило бы храбрости заговорить с ним во второй раз. Так что брось жалеть.

– Но он такой славный маленький сморщенный цыпленок.

– Славный, тупой и безнадежный, Рики. То есть Рути. Рики и Ники умерли.

– Остались близнецы Шеппард.

– А с ним что будет, детка?

– Кто знает? Будет выступать по пивным. Может, подберет какую-нибудь дурочку, научит ее делать стриптиз и еще какое-то время продержится на этом. Если ей не встретится на жизненном пути свой Джимми Энгус. Рути, ты подозревала, что наш старичок окажется таким гордым?

– Мы попали ему в самое сердце. Ты гордишься собой?

– Еще не знаю. Погоди, пока рана заживет.

– Хочешь глоточек?

– Нет, я пас. Видела, как он уходил?

– Эту картинку я сохраню в своем медальоне.

– Слыхала анекдот о карлике и медальоне?

– Это шуточка Фила.

– Знаешь что? Мы, наверное, всю оставшуюся жизнь будем перебрасываться шуточками Фила.

– И вспоминать маленький паром.

– Кажется, у нас глазки на мокром месте?

– Отвернись. Я хочу немного поплакать – совсем чуть-чуть.

– Подождала бы хоть, пока я отревусь.

Они сидели в темной машине, положив длинные ноги на спинки передних сидений. Ночь окутывала их со всех сторон.

Прошло какое-то время, и Мэри-Энн запела – негромко, нежно. Рути вторила. Они пели одну из первых песен, которые выучили в своей жизни.

Голоса их серебром звенели в ночи.

– Господи! Силою Твоею веселится царь...

Псалом услышал Фил Деккер, который находился от сестер на расстоянии в несколько метров и тридцать лет. Он шел по дороге и в бессильной ярости снова и снова ударял себя кулаком по бедрам.

Дел Беннике, называвший теперь себя Бенсоном, преступник, за которым охотилась вся мексиканская полиция, посмотрел на часы и понял, что почти двое суток провел без сна. Временами его охватывало странное оцепенение. Так бывает, если допиться до чертиков, – тогда тебе наплевать на всех окружающих, вообще на все. От страха и нервного истощения он не мог ни спать, ни продумывать свои дальнейшие действия. Впрочем, будущее теперь его тоже не слишком волновало.