Эрленд Лу - Курт парит мозги

Курт потерял работу и безутешен. Всегда, сколько себя помнит, он был водителем трака, и ничего другого он в жизни не умеет. Курт в полном одиночестве заперся в контейнере на самом краю причала. Сил разговаривать ни с кем у него нет. Бад, Фатима и остальные укрылись в другом контейнере. Все молчат.

Гуннар лежит в старом шезлонге, закутанный пледом. Вид у него бледный и несчастный.

Бедный я, бедный, причитает Гуннар. Что ж мне делать? Как мне быть? А вдруг король пришвартуется и вообще… а у меня даже хорошего водителя трака, и того нет.

У тебя есть я, говорит Коре. Теперь, когда Курт здесь больше не работает, может, я смогу водить трак?

Забудь мечтать, говорит Гуннар. У тебя не голова, а банка паштета.

Это правда, о паштете я, бывает, думаю, говорит Коре.

Мне нужен водитель трака, чтоб был не хуже Курта, причем он нужен мне немедленно, говорит Гуннар.

Но разве король не сказал, что пришвартуется на том причале, где сосиски и прочее? спрашивает Коре.

Сказать-то он сказал, но я тем временем тоже прикупил сосисок и пару одноразовых грилей и оставил сообщение королю на автоответчике, что у нас тут тоже сервируют сосиски. Поживем увидим.

А что ты собираешься делать с этими пришлыми из контейнера? спрашивает Коре.

Ничего, отвечает Гуннар.

Всего-то? спрашивает Коре.

Да, говорит Гуннар. Главное, чтоб никто про них не прознал. Ни полиция, ни газеты. Нам сейчас как никогда некстати, чтоб нас еще и в газетах пропечатали.

То есть ты разрешишь им остаться тут? спрашивает Коре.

Помяни мое слово, им скоро придется убраться восвояси, говорит Гуннар.

Почему это? спрашивает Коре.

Потому что у нас не принято разрешать таким, как они, оставаться в Норвегии, говорит Гуннар. Обычно мы отсылаем их дальше, в другие страны.

Но хотя бы в такие страны, где они смогут покупать норвежский паштет? тревожится Коре. Не уверен, говорит Гуннар. Несчастные люди, качает головой Коре.

Пока они ведут свой разговор, появляется Рашид. На нем новенький свитер с норвежским флагом и шапочка в тему.

Прошу прощения, говорит Рашид, вы не находили тут футболки, которую я обронил на днях?

Футболку? спрашивает Гуннар. Белую?

Да, говорит Рашид.

На ней было что-то написано?

Да: Королевская академия управления автопогрузчиками Бангладеш, отвечает Рашид.

Вот как, говорит Гуннар. А ты там, часом, не учился?

Иес, отвечает Рашид. Отучился десять лет.

И можешь водить трак? спрашивает Гуннар.

Лучше всех в мире, говорит Рашид.

И лучше Курта?

Гораздо лучше, отвечает Рашид.

Покажи давай, велит Гуннар и машет в сторону Куртова желтого трака, который стоит тут же.

Рашид влезает в кабину, минуту настраивается, потом подъезжает к двум стоящим рядом деревянным ящикам, подцепляет каждым зубцом вил по одному и начинает жонглировать. Такого себе и не представишь даже.

Невероятно, ахает Гуннар. У меня есть для тебя работа. Можешь приступать немедленно.

Но у меня нет вида на жительство в Норвегии, говорит Рашид.

Не играет роли, отвечает Гуннар. В любви и войне все дозволено. А мы должны вернуть корабли на наш причал. Любой ценой.

Договор, говорит Рашид и протягивает Гуннару руку. Кстати, меня зовут Рашид. Смешное имя, говорит Гуннар. А меня просто-напросто Гуннар. Ясно и понятно. Мне мое имя всегда нравилось, но другим приходится жить под тем именем, какое у них есть.

А меня зовут Коре, говорит Коре и добавляет, обращаясь к Гуннару, — я правильно понял, что ты не собираешься доверять трак мне?

Правильно, говорит Гуннар. Лучше ты наблюдай за Рашидом и перенимай у него опыт, пару трюков.

Чтобы хорошо водить трак, надо быть в отличной форме, говорит Рашид Коре. Так что для начала сделай две тысячи отжиманий.

Я предпочту вместо этого съесть две тысячи бутербродов с паштетом, говорит на это Коре.

Остаток дня Рашид снует на траке по причалу, возит ящики и радуется жизни, как давно не радовался. Гуннар лежит в шезлонге и следит за ним. А когда рабочий день заканчивается, Рашид уезжает домой, к Анне-Лизе, и она угощает его обедом. Курту все это кажется совсем, совсем, совсем несправедливым, и хочется ему лишь одного: пропарить хорошенько свои мозги, может даже с хлоркой прокипятить, авось в них тогда какая светлая мысль заведется. К тому же у него так сосет под ложечкой от голода, что думается с трудом. Он ждет не дождется, когда наступит ночь и появится Анна-Лиза с едой. Может, и ему тогда кусочек перепадет. Наконец она привозит свою полевую кухню, и все, включая и Курта, получают по тарелке супа и серой булке.

ВСЕМ ПРИВЕТ, говорит Анна-Лиза. И ОТ РАШИДА ТОЖЕ. ОН ТАК ПЕРЕЕЛ, БЕДНЯГА, ЧТО ЗАСНУЛ НА ДИВАНЕ. НО У МЕНЯ ДЛЯ ВАС ПОТРЯСАЮЩИЕ НОВОСТИ. ПРИШЕЛ ОТВЕТ НА ВАШУ ПРОСЬБУ ОСТАВИТЬ ВАС ЖИТЬ В НОРВЕГИИ. ЗДЕСЬ КАЖДОМУ ОТДЕЛЬНОЕ ПИСЬМО.

После таких слов поднимается суета. Все подбегают к ней, забирают свои конверты, вскрывают, читают письма. Анна-Лиза от волнения притаптываетна месте.

ФАТИМА, ЧТО У ТЕБЯ? спрашивает Анна-Лиза.

Фатима читает вслух: «Дорогая Фатима, Норвегия очень красивая страна, жить в которой суждено не каждому. Весь народ, который нам нужен, у нас уже есть, и мы предпочитаем работать для того, чтобы уроженцы Норвегии имели бы больше денег, машин и яхт, а не выбрасывать деньги попусту на таких, как ты. Другими словами, и мечтать забудь остаться здесь. Ты нам не нужна, к тому же у тебя и внешность странная, на наш вкус. Счастливого пути. Приветик, Государство».

ЧТО? вскрикивает Анна-Лиза.

И у меня то же самое, говорит Мокка.

И у меня, говорит еще кто-то.

И у меня, тянет четвертый.

Постепенно выясняется, что почти во всех письмах примерно одно и то же.

Я ОТКАЗЫВАЮСЬ ВЕРИТЬ СВОИМ УШАМ. НЕУЖЕЛИ НИКОМУ НЕ РАЗРЕШИЛИ ОСТАТЬСЯ? говорит Анна-Лиза.

Разрешили, отвечает Бад. Воздушному шарику.

ПОТРЯСАЮЩЕ, говорит Анна-Лиза, не успев подумать. ЧИТАЙ.

Бад читает: «Дорогой воздушный шарик, добро пожаловать в нашу протянувшуюся вдоль моря красивую страну. Можешь жить здесь сколько захочешь. Мы любим шарики. Они украшают жизнь, тем более твое пребывание у нас не будет стоить нам ни гроша. Добро пожаловать на борт! Приветик, Государство».