Вадим Давыдов - Год Дракона

Ее вдруг затошнило. Ей часто становилось нехорошо последние две недели, и Елена никак не могла понять причину. И поясница побаливала как-то странно. Ей не хотелось, чтобы сейчас, когда такое творится, Майзель отвлекался на ее «бабскую хандру», как она сама про себя это называла, считая, что все болезни – от нервов, а уж сейчас-то – тем более. Вот только не тошнило ее никогда так сильно… Этого еще не хватало, сердито подумала Елена.

– Гонта. Найди ее. И если с ней…

– Прекрати его бить! – заорала Елена. – Прекрати немедленно, это же твой собственный глаз!

– Я себе сейчас оба глаза достану. Работай, Гонта, – он выключил связь.

– Прекрати, – прошептала Елена. – Это война… Ты же сам говорил…

– Так не воюют.

– Так воюют подонки.

– Почему?

– Ты как будто не знаешь. Достать побольнее. Сделать больно-пребольно. Так больно, чтобы сорвался, взбесился, начал ломать все вокруг. Чтобы наделал ошибок, которых потом не исправить. Есть логика, есть. Это только кажется…

– Он мне не нужен. Пусть уходит, пусть живет где-нибудь… Мне все равно… Было все равно.

– Он не может жить иначе. Только так. Это власть. Ты не можешь не знать этого.

– Я знаю. Но ему конец.

– Пока конец не наступил, он не наступил. И он будет до последнего цепляться. До последнего. И ты бы на его месте делал так же…

Майзель посмотрел на Елену. И усмехнулся:

– Наверное… Раньше. Но не теперь. Это у него никого нет. Это ему никто не нужен. А у меня есть ты…

– Плюс ко всему.

– Нет. Не плюс. Равно.

Елена смотрела на него. Ты произнесешь это слово когда-нибудь, ты, чудовище, говорящая ящерица, подумала она с тоской. Нет… Нет. Сейчас точно не скажешь. И вздохнула:

– Делай что-нибудь. Не сиди.

– А ты?

– Я тоже буду что-нибудь делать. Поеду к себе в госпиталь… Тебе нужно побыть одному.

– Все ты знаешь…

– Знаю, – Елена притянула к себе его голову, поцеловала в лоб. – Я все знаю, Дракон. Я уже старая женщина, мне тридцать шесть, дорогой, так что я уже все давным-давно знаю…

Она отстранилась и направилась к дверям. И вышла.

Павел решил, что в городские больницы не поедет – эти суки же, если найдут, не остановятся, подумал он. Страха у Жуковича не было, – только ярость и четкое ощущение, что надо делать и как…

Вокруг останков «ешки» уже было полно людей. «Скорой» еще и не пахло…

Осторожно, чтобы не растрясти девочку, Павел выехал на проспект, потом съехал на МКАД и дальше, на Степянку, в десяти километрах от города, там была маленькая аккуратная больничка, куда они с Андреем разок заезжали по каким-то делам.

Он был там через полчаса. Заспанная медичка вышла на стук, выслушав его сбивчивый рассказ, крикнула в глубину здания, что нужны носилки, посмотрела на Павла:

– Ты ее сбил, что ли?

– Да, – кивнул Павел, поняв, что эта версия хороша хотя бы тем, что путает следы. – Я щас сам в милицию позвоню, вы это, давайте ее, скорей!

Он отвернулся, достал телефон, нашел в записной книжке номер одного из ментов, из тех, что работали с Корабельщиковым, набрал:

– Ну, давай, снимай трубу, бля, быстрей…

– Да.

– Степаныч. Это Павел. От Андреича.

– Чего такое?

– Приезжай срочно в Степянку, в больницу.

– В чем дело?!

– Приезжай, бля, быстро, не пизди дохуя!!! – заорал Жукович.

Мент был много старше Павла, и имел, кажется, погоны с двумя просветами, но Павлу на это было сейчас наплевать. На той стороне этот крик, кажется, поняли правильно:

– Не ори, еду уже, – мент отключился.

Павел кинулся в больницу:

– Ну?!

– Противошоковый сделали, сейчас осмотрим. Вроде видимых повреждений нет, нужно рентген…

– Давайте, делайте все, – Павел выгреб из кармана кошелек, достал оттуда две стотысячные купюры, кинул на стол. – Все делайте, чего надо, у меня еще деньги есть…

Врачиха, поколебавшись, сгребла бумажки:

– Иди, погуляй пока… В милицию-то позвонил?

– Позвонил. Приедут сейчас…

Он стоял на крыльце и курил сигарету за сигаретой. На дороге, подпрыгивая на выбоинах, заметались огни подъезжающей машины. БМВ мента остановилась у крыльца, он выскочил из машины, подлетел к Павлу:

– Жива?!

– Ты знаешь?!

– Знаю. Уже знаю… Жива, говорю?!

– Да…

– Сейчас. – Он достал телефон, быстро набрал Богушека. – Пан Гонта… Ваковский. Жива девочка, все как бы в порядке, в безопасности, я на месте, в цвет, подробности позже… – и, нажав кнопку отбоя, снова повернулся к Павлу. – Молодец, парень. Ты даже не знаешь, какой ты молодец…

Хлопнув Павла по спине, Ваковский нырнул в здание больницы.

Он вышел минут через десять, тоже достал сигареты, закурил, высмоктал первую в три затяжки, запалил вторую. И бросил, не докурив даже до половины. Павел смотрел на него, молчал. Ваковский, покосившись на него, снова достал телефон:

– Пан Гонта… Ваковский, – судя по тому, как быстро ответили на той стороне, звонка этого там ждали, как… – Короче, так. Лекарств тут нету ни хуя, бабки я рассовал, в отдельную палату положили, регистрировать не станут, но есть и нюансы, понимаешь, – если что, они и отвечать не будут… Щас скажу, чего надо… – Ваковский начал называть какие-то препараты, названия которых звучали для Павла, как китайские слова. – Вроде все… А уход… – он покосился на Павла, вздохнул. – Ну, что могем, пан Гонта… Тут же у нас, сам знаешь, что делается, ни хуя хорошего, да и обстановочка… Да. Понял. До связи.

– Я щас девчонке позвоню своей, – сказал Павел. – Притащу ее сюда, и сам буду на стреме… Там, продукты, фрукты, хуе-мое…

– Давай, – кивнул Ваковский. – Они приедут скоро… Завтра, наверняка. А может, и сегодня уже…

– Кто?

– Чехи.

– Да ну…

– Ты не нукай. Это, парень, такие люди, – Ваковский покачал головой. – Никогда своих не бросают. Никогда. Не то что…

– Че ж они Андреича-то… – Павел всхлипнул. – Где ж они…

– Они тоже не боги, Паша, – Ваковский достал из кармана фляжку, открутил пробку. – Помянем. Прости, Андреич, если что не так…

Он отхлебнул содержимого, чуть поморщился и протянул сосуд Жуковичу:

– Держи…

– Прощай, Андреич, – прошептал Павел. – Прощайте, Татьяна Викторовна… А барышню вытянем… Христом-Богом клянусь…

И он, сделав длинный глоток, вернул флягу Ваковскому.

– Уедешь?

– Нет. Я здесь буду. Ты езжай, Паша, бери свою девчонку и возвращайся. Пока чехи не появятся, я тут буду постоянно. Так что все в цвет.

Павел кивнул и побрел к машине.

Майзель сидел за столиком. И молча пил, как воду, сливовицу, на бутылке которой красовалась гордая этикетка «Сливовица 45%. Карел Втешечка – официальный поставщик Двора Его Величества». Пил, как всегда, не пьянея, ловя на себе украдкой бросаемые взгляды Карела, когда позвонила Елена.