Вадим Давыдов - Год Дракона

– У… Куда улетит?!

– В Корею. К великому вождю Киму… И поверь, ему там…

Павел вдруг отшвырнул руку Майзеля со своего плеча и попятился:

– Нет. Ни хуя этого не будет.

– Павел, – Майзель поморщился, как от зубной боли.

– Ни хуя, – прошипел Жукович. – Это вы ему слово дали. Господа благородные… А я… Бог не фраер, он все видит. Понял, Дракон?! Бог не фраер. Вот те крест святой, хоть ты в нашего Христа и не веришь, – Павел быстро и не очень умело перекрестился.

– Слово надо держать, малыш. Иначе нельзя. Только так.

– Ну и держи. А я… Хуй он у меня улетит куда-нибудь, понятно?!?

И Жукович развернулся.

– Павел! Вернись!

Но Жукович, даже не обернувшись, в два прыжка преодолел отрезок коридора до двери пожарного выхода и повис на руках у подхвативших его «ночных дьяволов»:

– Пустите!!! Пустите, суки!!!

– Пустите его, – сказал Гонта.

Бойцы отпустили Павла, и он рванул вниз по лестнице, на улицу. Майзель развернулся к Богушеку:

– Да?

– Да брось ты, – махнул рукой Гонта. – Пусть побегает, остынет. Нормально все, в цвет. Что ты, запрешь его? Что он может?

– Я его не знаю.

– Брось, – с нажимом сказал Богушек. – Пацан какой-то, сопляк… Брось, Дракон. Иди к Елене, к малышке… я прослежу.

– Смотри не протухни, Гонта, – хмуро сказал Майзель. – Готовьте эвакуацию.

И вернулся в палату, тихо притворив за собой дверь. Подошел, опустился на табуретку рядом с Сонечкиной кроватью.

– Кто там кричал? – спросила Елена, повернувшись к нему.

– Павел.

– Господи… Бедный мальчик…

– Мы о нем позаботимся.

– Ах, Боже мой… Разве он думает об этом сейчас?! Он так привязался к ним… Господи, Данечку, как же это ужасно все…

– Как она?

– Все по-прежнему. Она слышит все, Данечку. Только говорить не может, ей тяжело…

– Укол. Она должна спать.

– Врач сказал, нельзя. Пусть будет пока… Что слышно про наших детей?

– В порядке наши дети, – усмехнулся Майзель. – Домой летят…

– Как вам удалось?!

– Это тебе удалось. Сначала тебе, жизнь моя. А потом уже нам. Вместе с тобой… Нам вместе все всегда удается, ангел мой. Или почти все…

– Все живы?!

– Даже эти оловянные солдатики, что их возили, и те живы, – Майзель усмехнулся. – Все хотят жить и заниматься любовью, дорогая…

– Я помню, – Елена дернула его легонько за ухо. – Ты тоже…

– Обязательно. Теперь и я – тоже…

Дверь открылась, показалась физиономия Гонты:

– Все готово, реанимобиль здесь, сопровождение, самолет ждет. Едем?

– Едем, – Майзель поднялся.

Павел летел, выжимая из «шестерки» последние соки, по проселкам в сторону Смолевичей. Он догадался, что на трассе его сразу остановят у поста ГАИ – наверняка чехи там уже все перекрыли.

– Хуй ты у меня куда-нибудь улетишь, – рычал Павел, раскручивая тахометр до красной черты и заглушая этим рычанием натужный вой движка. – Хуй тебе в рот, сука, гандон, блядь, пидор гнойный, понял?! Мы десант, от нас не уйдешь, хуй тебе, сука! Все, пиздец подкрался незаметно! Нахуй ты у меня полетишь! Зажарю тебя, сука, блядь поганая!…

Взгляд его упал на телефон, который подпрыгивал на переднем сиденье, норовя улететь куда-нибудь. Павел схватил его и надавил кнопку быстрого набора номера Олеси.

Девушка ответила мгновенно:

– Алло! Пашенька! Алло!

– Олеська! – заорал Павел что было мочи. – Олеська, я Лукадрищева сейчас завалю! Я тебя люблю, Олеська!!!

– Пашенька! – закричала девушка. – Пашенька, где ты, Пашенька?!.

– Я уже! – продолжал орать Павел, уже видя замаячившие впереди постройки аэропорта. – Я сейчас! Не реви, дура, я тебя люблю!!!

И, кинув телефон и надавив на газ, снова заорал:

– Мы! З беларуских! Лясоў! Партызаны! Хуй ты у меня куда улетишь, блядь!

Олеся поняла, что Павел едет в аэропорт, – шестым чувством поняла. Схватив все деньги, что у нее были и сунув телефон в карман курточки, Олеся натянула кроссовки и, вылетев на улицу, бросилась к стоянке такси, к первой же машине:

– Дядечка, миленький!!! В аэропорт, пожалуйста, пожалуйста, скорее!!!

– Ты че?! Больная, что ли?! – удивился таксист. – Че случилось-то?!

– Дядечка, скорее!!! – Олеся заплакала. – Пожалуйста… Там… Там Пашенька…

– Ну, ясно, понял. Пашенька, – усмехнулся таксист. – Пятьдесят.

Олеся швырнула ему в лицо деньги – все банкноты до единой, так, что мужик едва успел среагировать, обежала машину и шлепнулась на переднее сиденье:

– Скорее, пожалуйста, скорее!!!

– Да ладно, успеем, никуда твой Пашенька не убежит, – усмехнулся дядька. – От бы за мной кто так побегал, е-мое…

Они вырулили на проспект. Таксист покрутил рукоятку настройки магнитолы:

– Че за хренотень? Все станции молчат, как воды в рот… Вроде и не профилактика сегодня…

– Это чехи, – всхлипывая, сказала Олеся. – Они здесь уже, началось…

– А ты откуда знаешь?! – вытаращив глаза на девушку, гаркнул таксист.

– Я знаю… Скорее, ради Бога, скорее!

На посту ГАИ дорога в обе стороны была перегорожена шлагбаумом, за которым стояли два бронеавтомобиля с королевскими гербами. По договору с Фронтом национального спасения чешских флагов десантники нигде не поднимали, чтобы не провоцировать слухов об оккупации. А вот бело-красно-белый флаг над постом уже развевался…

– Приехали, – сказал таксист и открыл дверь, собираясь выходить, но десантник, улыбнувшись сквозь плексиглас сферы, поднял автомат стволом вверх и сделал такое движение рукой, – «разворачивайся». Таксист сплюнул и подчинился:

– Ну, и че теперь? Домой? – ему страсть как не хотелось расставаться с деньгами, да ведь жалко девку, лица на ней нет…

– В объезд. Пожалуйста. Мне нужно туда. Пожалуйста, – прошептала Олеся, упершись остановившимся взглядом в заграждение и солдат. – Там Пашенька… Он проехал туда… Он мне пять минут назад позвонил… Пожалуйста!!!

Посмотрев на Олесю, таксист крякнул и, развернувшись, направил автомобиль под мост, в сторону объезда…

Они стояли у трапа своего летающего госпиталя, наблюдая, как самолет Лукашенко рулит на взлетную полосу. Все состоялось, как и было условлено. Аэропорт и диспетчерскую службу уже контролировали высадившиеся вторым эшелоном десантники королевской воздушной пехоты, и в часе подлетного времени находились в воздухе первые транспорты третьего эшелона с бойцами Беларуской Краевой Абароны.

Елена вышла из самолета, спустилась по трапу, подошла к Майзелю и вдруг обняла его, прижалась изо всех сил.

– Что, ангел мой? Что?!

– Ты успел, – Елена подняла к нему лицо. – Я, наверное, никогда не смогу понять, как тебе это удается…

– Что?! Говори!