Вадим Давыдов - Год Дракона

– То есть? Что, какая-нибудь книга – или пусть даже целая библиотека – могут убедить этих людей? Не смеши меня, величество. Да и что мне им сказать, если они…

– Вот и подумай, что им сказать. Им и пани Елене. Если ты сумел убедить в своей правоте меня, не говоря о прочих, то уж кучка говорливых интеллектуалов не могут смущать тебя просто по определению…

– Ну, убедить тебя было вовсе не таким уж сложным делом, величество.

– Да?!? Скажи-ка мне еще что-нибудь, чего я не знаю!

– Все, все, не вопи, величество, я понял. Но дело в том… Ну, мы не можем нравиться всем. Так не бывает. Это нормально.

– Ошибка. Я – король, и я должен нравиться всем. Это аксиома. А ты своим монашеским затворничеством мешаешь мне это всеобщее обожание фиксировать на нужном уровне. Ты не монах, ты еврей.

– Девяносто без малого процентов населения, столько лет подряд считающих тебя великим монархом, – это неприемлемый уровень?! Величество, ты просто зажрался.

– Возможно.

– Ты хочешь сказать, что мое правило про журналистов и всех прочих было ошибкой?

– Нет. Но стало ошибкой. Помнишь, ошибка, – это хуже, чем преступление.

– Величество, ты иногда меня удивляешь…

– Спасибо, дорогой.

– Ты знаешь, что у меня миллион важных дел? Миллион!

– У тебя всегда есть миллион других важных дел. А теперь будет миллион одно. Я ведь не должен уговаривать тебя, как гимназистку? Вот и чудесно. Марина считает, что все наскоки пани Елены на тебя – это вызов на ристалище…

– И вы хотите, чтобы я с этой щукой… ристался?!

– Что ты с ней будешь делать и в каком порядке, меня абсолютно не волнует, – в тоне Вацлава появились отзвуки металла. – Я хочу, чтобы ты с ней для начала просто поговорил. А что из этого вырастет, мы увидим. Я хочу, чтобы она… Чтобы лучшие из них были с нами. На нашей стороне. Она – лучшая, Данек. Поверь мне.

– Ты как будто мне ее сосватать хочешь…

– Кто знает, Данек. Кто знает…

– Может, мне еще сфотографироваться для женского журнала?!

– Неплохая мысль, – ухмыльнулся Вацлав. – Ты у нас красавец-мужчина, так что я бы не стал совсем уж пренебрегать этой идеей…

– Величество!!!

– Данек, надо немножко отпустить гайки. Это важно. И ты не можешь этого не понимать.

– Я понимаю, – пробурчал, остывая, Майзель. – Все я понимаю. Ох, бедный я, бедный…

– Ты не бедный, не ной. Как назывался этот дурацкий сериал… «Богатые тоже плачут»? Вот и твоя очередь пришла…

От короля Майзель поехал прямо к себе, где и заночевал. Едва только начался рабочий день, Майзель набрал код прямой связи Богушека:

– Доброе утро, Гонта. Зайди, поболтаем.

– Уже. Дверь не забудь открыть…

Через пять минут Богушек входил в его кабинет:

– Приветствую… Чего звал?

– И тебя тем же самым по тому же месту… Почему ты мне ничего не сказал?

– Потому что величество попросил меня, – после двухсекундной паузы проворчал Богушек. – Если бы он приказал, ты узнал бы об этом сразу. А он попросил.

– Хорошо.

– Дракон…

– Ты поступил очень правильно. Очень. Я не сержусь. Правда.

– Дракон…

– Я все сказал, что хотел, Гонта. Просто я взбесился. Я видел материал… Ты сильно занят сейчас?

– Да как тебе сказать, – усмехнулся в гренадерские усы Богушек. – Мы, менты, всегда занятие найдем, чтобы начальству очки втереть…

– Мысль твою я уловил. Мне нужна информация по Елене Томановой. «Пражское Время»… Ну, ты понял.

– Ясно. В каком направлении?

– Во всех направлениях. Полная информация, Гонта. Все, что можно. В том числе психологические зарисовки, высказывания коллег и тому подобное. Все, что накопаешь. До конца дня справишься? Список литературных трудов можно опустить.

– Понятно. Сделаем, начальник, все будет в цвет.

– Спасибо, дружище. Я знал, что ты меня выручишь…

Богушек шутливо приложил руку ко лбу и сделал отмашку, как бравый вояка из второсортного боевика, и молча покинул кабинет. Они знали друг друга так давно и прошли вместе через такое, что никакие лишние слова им были не нужны.

Незадолго до окончания рабочего дня Богушек сам принес данные. В некоторых случаях он словно бы не доверял сетям – скорее демонстративно, чем на самом деле.

– И? Со щитом? – Спросил Майзель, как только тот вошел.

– С целыми цареградскими воротами, – пробормотал Гонта, подходя к столу и протягивая Майзелю носитель. – Мне удалиться или будут вопросы?

– Нет, вопросов сразу, думаю, не будет, я сначала посмотрю материал. Но ты будь на связи, ладно?

– Не вопрос… – Богушек как-то странно замялся.

Майзель заметил, конечно. И кивнул ободряюще:

– Ныряй, дружище. Тут неглубоко.

– Ты поаккуратнее с этой штучкой, Дракон, – вздохнув, буркнул Гонта. – Она даром, что блондинка… Котелок у нее варит и язык, что твоя бритва…

– Ого, – Майзель откинулся в кресле и прищурился. – Пан Гонта, ты чего это?

– Да так, – по-стариковски вздохнул опять Богушек. – Чует моя ментовская жопа – хлебнем мы с этой дамочкой…

– Ну-ну, без фанатизма, – Майзель выбил пальцами замысловатую дробь на зеркально-гранитной поверхности стола. – Не в первый раз. Но за предупреждение премного, как говорится.

– Давай, пойду я. А то все дела забросил, пока эту фифу прокачал… Звякни, если что…

– Обязательно, – Майзель кивнул и вставил носитель в порт компьютера. Богушек снова вздохнул и вышел из кабинета.

Майзель открыл файл. И, увидев снимок, откинулся в кресле и, улыбнувшись, сложил руки на груди.

Ай да Гонта, подумал он, ай да старый друг…

Фотография была явно гимназическая, черно-белая. Серьезно, без всякой улыбки, смотрела в объектив молоденькая девушка, почти девочка, светловолосая, с мягкими, правильными чертами еще по-детски чуть припухлого лица и яркими, пронзительно-чистыми, наверное, голубыми или серыми глазами. В школьной форме и фартуке. И такие ямочки на щеках…

Да нет, не может быть, нахмурился он. Этого просто не может быть. Потому что не может быть. Никто. Никогда. Невозможно.

Он нажал кнопку «вниз», и экран продвинулся до текста.

Елена Томанова, год рождения… Ага… О-о, это интересно… Матиаш Томан, профессор славистики, Карлов университет… А это еще интереснее. Мать, урожденная княжна Мышлаевская… Ах, первая эмиграция… Стоп. Это из тех самых Мышлаевских? Внучка адмирала Витгефта и баронессы фон Остен?! Ну, дела… Так мы и по-русски, наверное, разговариваем. И, наверное, совсем недурственно… Та-ак… Поступила на факультет журналистики Карлова университета в 198…?м. В 198…?м по студенческому обмену направлена на учебу в Москву, на факультет журналистики МГУ. В 198… вернулась в Прагу. Дипломная работа… Окончила с отличием… Стажировка в «Курьере»… Вышла замуж в 199… Развод в 199… Хм. Какой это идиот выпустил из рук такое чудо… Ладно. Поехали дальше… Снова «Курьер». Но… Ага, не понравилась тебе моя газетка, ну-ну… Какие мы вольнолюбивые… «Пражское Время». Корреспондент… И сразу в раздел политики, посмотри-ка. Редактор политического отдела… Выпускающий редактор политического отдела с 199…?го. Радиопрограмма «Эхо событий». Странно, почему не ТВ, на такую красотку сбегались бы со всех каналов просто поглазеть, рейтинг был бы на потолке… Может, поэтому и не пошла? Хм… Ну, это все этапы большого пути, давай глубже, пан Гонта… Ага. Интересно. Из МГУ исключена за пропаганду антисоветских идей среди студентов. Отчаянная девка, ты посмотри. В восьмидесятых-то… Так… Зарегистрирован брак с Франтой Горалеком… А-а, и этого хмырька я тоже знаю… Не удивительно, что она с ним не смогла долго выдержать. Та-а-ак… Ну-ка, ну-ка… Обращалась в гинекологию госпиталя Св. Витта по поводу сохранения беременности… Раз… Два, три… Девять раз… О, Господи, бедная девочка, что ж это такое там с ней?! Анамнез… Диагноз: бесплодие. Ах, ты, срань Господня, вот так номер… Осложнения после аборта… Аборта? Какой еще аборт? В Москве… Ах, ты, ч-черт… Вот откуда ножки у нас растут. Вот мы что видели… Ну, понятненько. Остальное можно, как говорится, и не читать. Ладно, психоаналитик, дальше давай… Родители… Ого, в сорок с хвостиком годочков доченьку родили, тоже отважные ребята, да будет земля им пухом… Ах ты, Боже мой, как все сразу, и отец, и мать – в один год, 199…, и как только пережила такое, бедняжка… Но выкарабкалась, ты смотри. Так. Романы. Романы-романчики-интрижки. Ага. Этот. Ну, этот… Ладно. Будем считать, что можно. Одобряем-с. И этот… А этот-то ей на кой хрен сдался?! Твою мать, что ж это ее так на всякую интеллигентскую… Что за мужиков она себе выбирает, просто обнять и плакать… Да с ними и любовью заниматься-то невозможно, только сопли им подтирать, тьфу ты, прости Господи… Ага… Командировки… Да, действительно, несет ее черт в самое пекло. Карабах. Чечня. Босния. Косово. Ливан. Венесуэла. А-а, вот тут бы ты без наших ребят не выскочила… Слава Богу, успели… А что, меня это трогает?! Ух, как интересно… Руанда. Никарагуа. Тимор. Опять Чечня. Вот неугомонная девка, просто бес какой-то…