Михаил Вершовский - А другого глобуса у вас нет?..

И не потому, что невиновен аки херувим. А потому, что вопросом его виновности или, наоборот, принадлежности к ангельскому чину никто не собирается заниматься ввиду нарушения очередной процессуальной запятой. И запятых таких в полицейском кондуите многие сотни.

Ну и что, что операция два года готовилась? Ну и что, что с риском для жизни? И даже вон подстрелили сержанта? Который – печально, конечно, но все мы смертны – не выжил? Все это смятой кучей летит в канализацию, поскольку не отыграли всю положенную партитуру до запятой. И бандит отправляется на свободу, а полицейские – на похороны своего товарища.

Как я и сказал – запятых таких сотни, так что поди их все учти. Как, скажем, «недостаточные основания для произведенного персонального обыска». Ну да, нашли. И кокаина полкило в кармане, и пистолет, из которого до того двух полицейских и шестерых гражданских на тот свет отправили, и все оно так и есть, всеми даже экспертизами подтвержденное.

Но почему обыскали? Бандит-то вон, говорит, шел себе по улице, да насвистывал. Мало ли, что он вам всем хорошо известен с самой плохой стороны. Но права его суду не то, что менее важны, чем права его жертв – а и гораздо более, особенно учитывая его социальное или тем более расовое происхождение. И посему суд даже предметы, однозначно являвшиеся орудиями убийства, в такой ситуации к рассмотрению принимать не будет.

И – не принимает. Поскольку хоть и добыт абсолютно инкриминирующий вещдок, но «без достаточных для обыска оснований». А случаи такие не на десятки и сотни на прогрессивном Североамериканском континенте исчисляются – но десятками и сотнями ТЫСЯЧ.

Или, опять же, головорезу «миранду» не прочитали. А если прочитали, то либо не полностью, либо – не дай Бог – слова какие-то переставив (он-то, головорез, эту «миранду» тоже наизусть знает, так что с ним такая вольность не проходит никак).

Что за «миранда»? Вот, сразу видно человека, с американской действительностью знакомого поверхностно. Там, в Америке, «миранда» каждому дитяти известна, поскольку в любом полицейском фильме или сериале при аресте – даже если производящий арест полицейский в десятке мест продырявлен и едва языком ворочает – плохиша обязательно вслух информируют: «Вы имеете право хранить молчание… Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде…» Ну и все такое в том же духе.

Вот это она и есть – «миранда». Такое вот обязательное юридическое заклинание. Чтобы, значит, преступник, не дай Бог, по дурости не сознался. Потому что уже после «миранды» это получается его свободное волеизъявление. И ежели ему «миранду» не прочитать или как-то уж там порядок слов переколбасить – труба дело. Потом на любом суде негодяй этот, ухмыляясь, заявит, что имело место вопиющее нарушение его гражданских свобод и прочих прав человека – а, стало быть, все его данные на допросах показания есть самооговор, и где тут ближайший от суда ресторанчик, чтобы обретенную свободу со вкусом отпраздновать?

Интересна, кстати, и сама история этого слова – «миранда», употребляющегося ныне и как существительное, и даже как глагол (в смысле «арестовать ты его арестовал – а ты его отмирандил?»). А ведь было это слово просто-напросто – фамилией.

В 1964 году в штате Аризона был арестован некий Эрнесто Миранда, подозревавшийся в изнасиловании молодой женщины. Когда его с несколькими другими персонажами выстроили в обязательный для опознания «лайн-ап», потерпевшая без малейших колебаний ткнула в него пальцем. Потом он, конечно, немного покорячился – но подписал свое полное и поначалу чистосердечное признание.

Но праздновать победу стражам порядка не довелось, потому как в дело вступили жаждущие признания и политических дивидендов либеральные адвокаты (речь, понятно, шла не о милионных гонорарах – их с безработного Миранды было не взять, но политический капитал на этом деле нажить можно было ого-го). И адвокаты эти – не случайно наряду с прессой самый любимый полицейскими народ – так дело повернули, что выходил Миранда не преступником, а очень даже жертвой. Жертвой нарушения его гражданских и общечеловеческих прав.

Полиция, утверждали адвокаты, нарушила в данном случае Пятую поправку к конституции, дающую любому индивиду право на молчание, если он не желает давать показаний против самого себя. Но иной индивид – да вот как тот же Миранда – может и не знать такой своей конституционной свободы. А посему полиция обязана была его о том проинформировать – и еще до того, как он вообще откроет рот.

Доехало это дело – «Миранда против штата Аризона» – до самого Верховного суда Соединенных Штатов Америки. Где верховный судья – тогдашнее светило набиравшего силу либерализма – Эрл Уоррен постановил, что любой подозреваемый в совершении преступления должен быть четко информирован о том, что он имеет право на молчание – а также право на адвоката, который его уже научит, когда и на какую тему ему акустический аппарат распахивать. В противном случае арестовавшим его полицейским рекомендуется подтереться их собственным рапортом, а защищенного теперь по всем параметрам вора, грабителя, насильника или убийцу следует немедленно выпустить. Как выпустили и самого Эрнесто Миранду, чье имя стало нарицательным для тогда же разработанной обязательной формулы.

Тут, кстати – в этом совершенно отдельном случае – интересный поворот событий произошел. Вскоре после освобождения херувима из-под стражи в полицию явилась его собственная родная супруга. Которая и показала – без всякого на то принуждения – как муженек ее хвастался тем, что и дело сделал, и полиции нос утер. Посвятив жену – нет, воля ваша, никак не тянет у меня этот мерзавец Миранда на херувима – во все детали действительно имевшего место изнасилования.

При таком раскладе, конечно, заарестовали его снова – по всей уже форме. Судили – и даже впаяли срок. «От десяти до двадцати лет» – гибкая такая формулировка, которая на самом деле еще гибче, чем кажется, ибо отсидел Миранда всего пятерик, после чего и был комиссией по условному освобождению признан достойным индивидом, более обществу не угрожающим.

Что опять-таки оказалось не совсем правдой. Через пару лет этот достойный индивид спровоцировал драчку в каком-то баре в Фениксе, выхватил нож – и был двумя не менее достойными, но более подвижными индивидами зарезан насмерть. А вот тут – ах, какая же великолепная космическая ирония! – приехавшие полицейские, надевая на убийц наручники, честь по чести прочитали им «миранду», прежде чем волочь в каталажку.

И если учтем мы тот факт, что каждый арест, после которого негодяя приходится освобождать, пятном в личное дело полицейского ложится – то нетрудно понять, что очень уж страстного порыва выкорчевывать вредные элементы из общества у стражей порядка может и не быть. Такой вот глобальный урок из этой ситуации получается.