Оксана Робски - Про ЛЮБОff/on

– Ха-ха.

– Ну ладно. Позвоню.

– Целую. Слушай, а ты его помнишь? Он ведь и вправду симпатичный?

– Да он офигительный!

– Ну, клево. А то я думаю, может, я просто много выпила?

– Нет-нет-нет. Он – супер!

– Ну ладно.

– И у него, кстати, все друзья клевые.

– Окей!

Если бы моя акула была просто ленивая, она бы не носилась по аквариуму как атомная подводная лодка. Значит, это не лень. Никакого другого объяснения тому, что эти несчастные разноцветные рыбешки еще живы, я найти не мог.

Зашел Димка.

– Слушай, у Зюганова в кабинете портрет Пушкина висит. А ты кого собираешься повесить?

– Мы – за развитой социализм. Мы…

– Брежнева, что ли?

– Брежневым у Ярослава все стены обвешаны и еще на потолке портрет.

– Да, я видел. С нимбом.

– Поэтому у меня будет Ленин.

– Патриотично. И без всякого намека на левый радикализм.

– Энди Уорхолла. У него есть два: один с голубой бородой, другой с красной. Как думаешь, какой лучше?

– С голубой как-то… Тоже, конечно, позиция. И электорат дополнительный подтянется…

– Да, но братву потеряем. Поэтому пусть Ленин будет с красной бородой.

– Аминь.

– Узнай, можно его купить?

– На последнем «Сотби» Уорхолл ушел за десять с половиной. Не помню, чей портрет.

– На правое дело денег не жалко.

– А может, Мэрилин Монро? Мне нравится.

– Вась, мы же не студия звукозаписи! Посерьезней, пожалуйста, с идеологией.

Димка подошел к аквариуму.

– Все филонит?

– Ну да.

– Может, это не акула?

– Акула. Я уже сам проверил. Танька какого-то профессора вызывала.

– Может, болеет?

– Нет, здорова.

– Тогда, наверное, просто дура.

– Посмотрим.

Мы собрали заседание штаба и утвердили характеристики в Центризбирком. В них на каждого кандидата от нашей партии было четко выверенное и со всеми согласованное количество хвалебных слов. И каждый из кандидатов ревниво следил за тем, чтобы другого не похвалили больше.

Утверждение бюллетеня заняло часа два. Причем большую часть совещания Брежнев провел в истерике.

Это был День работников уголовно-исполнительной системы. Я позвонил Мишане и сказал, что заеду за подарком для министра юстиции. Интересно, что он ему подберет? Платиновые наручники? Или ограничится запонками?

Заседание закончилось, и в моем кабинете остались только Лена и Димка.

– Завтра бюллетень будет в Центризбиркоме, – объявила Лена. Она сидела на моем диване и покачивала ногой.

Почему она не берет деньги у отца? Хочет в европейских традициях сама сделать себе карьеру? А может, доказать папаше, что она не хуже его? Вот это у нее вряд ли получится. До папаши ей, конечно же, далеко.

– Какие предложения? – поинтересовался Димка.

– Занести деньги председателю. – Других предложений у меня не было. – Написать заявление и сдать новый бюллетень.

– С развернутой характеристикой Владимира Викторовича, – подхватила Лена.

– Так и сделаем, – согласился Димка.

– Что у нас во вражеских штабах? – спросил я.

– Во вражеских все под контролем, – ответила Лена. – Проблема в школе.

– Мальчики перестали обращать внимание на девочек? – Димка изобразил на лице ужас.

– Ага, – подхватила Лена, – поэтому они раздобыли патроны и начали стрелять в музее из нашей винтовки.

Только этого мне не хватало.

– Боевыми?

– Боевыми. – Лена кивнула. – Но, слава богу, только в потолок.

– Езжай в школу. Хотя это больше вопрос к администрации. Пусть получше следят за боевым оружием. А если бы у них пулемет был? Чапаевский?

– Или танк? – предположил Димка.

– Тьфу-тьфу-тьфу. – Лена постучала по столу.

Потом я поехал в Министерство юстиции, а Лена – в школу.

Приехала Даша.

У нее в телефоне я записан как «вредина». И у нее правда есть отрывной календарь. И она действительно отмечает все эти праздники.

Надо сделать ей подарок на какой-нибудь День народонаселения. Купить квартиру.

Или машину на День работников ГАИ.

Даже поручил секретарше узнать, когда он будет. Оказывается, в июле. Не скоро.

Мы оставались на ночь в «Паласе».

Днем ходили обедать.

Я выучил штук пятьдесят скороговорок.

Она слушала нашу попсу.

Она ела все подряд, вне зависимости от калорий.

В Швейцарии случился снежный обвал. Я посоветовал Ладе не кататься. Она обещала, что не будет, но наверняка катается.

Лада должна была вот-вот прилететь. Домработница накрыла завтрак для нас двоих.

Я стоял перед зеркалом и разглядывал новую морщину под левым глазом. Лада предлагала втирать в нее крем. Думаю, это бесполезно. Хотя почему бы не попробовать.

Она же предложила сбрить бакенбарды. Потому что бакенбарды у меня стали с проседью.

Лада позвонила из аэропорта.

– Дорогой, ты во сколько выходишь из дома?

– Дождусь тебя и сразу поеду, дорогая.

– Ну ты езжай тогда и меня не жди. Я к Ларчику хочу заехать прямо сейчас. А мы с тобой увидимся вечером.

Я повесил трубку. Втер под глаз еще одну порцию крема. Улыбнулся своему отражению, отчего морщины стали похожи на кратеры, если их фотографировать из космоса. Велел домработнице убирать завтрак. Набрал Ладин мобильный.

– Лада, а ты считаешь нормальным общаться с Ларчиком, если я тебя просил этого не делать?

– Дорогой, не начинай. Я считаю, что есть твои отношения с ее мужем и есть мои с ней.

– Но ее муж должен не мне, а нашей семье. К которой ты имеешь непосредственное отношение.

– А она-то тут при чем? Не она же брала у тебя эти паршивые деньги?

Лада орала в трубку, перекрикивая объявления о прилетах самолетов.

– На эти паршивые деньги он покупает ей цацки и шубы! А ты приходишь домой и мне про них рассказываешь! И эти паршивые деньги я, между прочим, зарабатываю! А если бы мне захотелось куда-нибудь деть пятьсот восемьдесят тысяч, я бы придумал что-нибудь получше, чем бриллианты для толстозадого Ларчика!

– Ты все сказал?

– Я буду занят вечером!

– Не сомневалась!

– Давай!

Я вытер остатки крема с лица. Главное – продержаться еще лет десять. А там уже что-нибудь изобретут. Для вечной молодости.

Сдохла моя акула.

Этого я меньше всего от нее ожидал.

Валялась на дне аквариума, запутавшись в водорослях, как пустая бутылка в кустах.

Даша сказала – от одиночества. Что знает Даша про одиночество?

Женский ум – это интуиция. На уровне подсознания.

Потому что в сознании женщины бывают редко.

В кабинет ворвалась Лада. Устроила сцену ревности. При Даше.

Видимо, отметили у Ларчика ее приезд. Нет, абсолютно трезвая. Ах да, пост.

Выглядела она отлично. Отдохнула и загорела.

Вообще Лада мало изменилась с тех пор, когда мы с ней познакомились.

Это была единственная женщина, чья внешность производила на меня сильное впечатление всегда.