Джеймс Риз - Книга теней
- Название:Книга теней
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Азбука-классика
- Год:2004
- ISBN:5-352-00632-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Джеймс Риз - Книга теней краткое содержание
Дебютная книга молодого американского писателя и сценариста, утонченная стилизация под готический роман с выведенным на первый план эротическим подтекстом заслужила у критики лестные сравнения с романами таких мастеров жанра, как Энн Райс и Антония Байетт. Действие происходит во Франции в начале XIX века. Юная монастырская воспитанница Геркулина, обвиненная в сношениях с дьяволом, получает помощь с неожиданной стороны; в числе ее новых знакомых – инкуб и суккуб, и таинственный Асмодей, и придворная художница обезглавленной французской императрицы, которая поручает Геркулине опасное задание и доверяет ей тайну своей «Книги теней»…
Книга теней - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Небо стало темнеть. В воздухе появился пьянящий запах дождя, вскопанной земли, тлена. Сразу посвежело, и я поспешила войти в грот.
Тучи закрыли все небо, которое теперь приобрело цвет свежего синяка. Ветер усилился, и вскоре деревья заговорили с ним, защебетав зелеными язычками листьев. Громовые раскаты приблизились, но молний еще не было видно.
Я услышала стук колес первых из отъезжавших от монастыря экипажей, что катились вдоль по ведущей из С*** и проложенной неподалеку от грота дороге, покрытой засохшею грязью; должно быть, родственники торопились увезти виновниц недавнего торжества прежде, чем дождь сделает дорогу непроезжей.
Я осталась там, где была. Начался дождь. Сперва несколько капель пробили лиственный полог, как гвоздь пробивает жесть. Затем они стали падать чаще, их стало больше, и зеленая крыша поддалась, словно обрушилась. Грот находился в самом низком месте лужайки, посреди которой стоял будто на блюдце, так что вскоре дождевая вода залила его, дойдя до моих ног.
Вскоре блеснула и первая молния. И только тогда я встала, чтобы идти, причем сделала это медленно и неохотно.
Я еще не дошла до главного входа, как сестра Исидора накинулась на меня; скрытая за дождевою завесой, она мне показалась каким-то неведомым существом – темным, крылатым. О, как это не похоже на меня: заставить ее ждать, беспокоиться и недоумевать, куда я запропастилась! Не потеряла ли я рассудок? Я что, забыла, что надо прислуживать гостям? На крыльце впереди всех, рядом с сестрой Клер де Сазильи, директрисою школы для старших девушек, стояла сестра Маргарита, экономка (казавшаяся тенью сестры-директрисы), и мать-настоятельница Мария-дез-Анжес, красавица мать Мария, неизменно проявлявшая ко мне доброту; она всегда заводила со мной разговор в своей библиотеке, когда заставала меня там. Именно она взяла на себя труд поздравить меня теперь с переходом в школу второй ступени; именно она обратила мое внимание на далекую радугу, простершуюся дугой через все небо от одного края земли до другого.
– И действительно, радуга, – словно подводя итог сказанному настоятельницей, проговорила директриса и, обращаясь ко мне, добавила: – Твой чемодан и все прочие вещи уже доставлены в дормиторий… А что касается твоей комнаты, – обратилась она к своей приятельнице экономке, с которою состояла в самых наилучших отношениях, – то ее уже начали переделывать снова в кладовку.
– Полки, – взволнованно произнесла сестра-экономка и всем своим телом подалась к начальнице школы, – не забывай, сестра, ты обещала мне полки.
– Будут тебе твои полки, – уверила ту сестра Клер. От этих слов нащипанные щеки сестры-экономки расплылись в широкой улыбке, и два красных пятна проступили сквозь тонкую белую ткань ее любимого апостольника, всегда плотно облегавшего крупную голову.
В сопровождении матери-настоятельницы я прошла в дормиторий. Она предложила мне переодеться в сухое платье, но я отказалась. Та стала мягко настаивать; меня действительно всю трясло от холода, так что я и вправду решила сделать это и достала из сундучка другое платье и смену белья. Отказавшись от помощи настоятельницы, я проскользнула за ширму, обтянутую белым тюлем, и выползла из влажной одежды, словно змея из сброшенной кожи; та осталась лежать у моих ног бесформенной грудой. Не снимая чулок, я вновь надела промокшие насквозь туфли.
Дормиторий, в котором я прежде была всего один или два раза, когда меня посылали отнести сэндвич или что-нибудь в этом роде какой-нибудь прикованной болезнью к постели воспитаннице, походил на огромный амбар; там не было перегородок, только внешние стены; наклонный свес крыши переходил в открытые взорам стропила, и там на балках гнездились какие-то черные птички. Впоследствии мне довелось много раз видеть, как, зацепившись за эти балки, спят вниз головой летучие мыши. И я быстро научилась спать на животе – это защищало лицо от падающих экскрементов. По углам крыши находились два огромных слуховых окна. Именно через эти окна с толстыми и желтоватыми стеклами проникал в дормиторий свет (а иногда и дождь). Те стекла обладали способностью вызывать желтуху даже у наиярчайшего из рассветов, и через них светящая самым ярким опаловым светом луна казалась вылепленной из блеклого воска. С обеих сторон дормитория, в концах рядов жмущихся одна к другой и лишь кое-как прикрытых ширмами коек, стояли две кровати побольше, завешенные белыми льняными пологами, где спали послушницы, в чьи обязанности входило охранять сон воспитанниц. У каждой койки стоял маленький столик с одною лишь свечкой на нем (те свечи мы жгли очень бережно, ибо для того, чтобы получить другую, следовало обращаться с прошением к самой директрисе). Над каждою койкой висело маленькое распятие, вырезанное из березы. В ногах коек стояли наши чемоданы и сундуки, которые надлежало оставлять открытыми, так как, выражаясь словами директрисы, «детям Христа нечего прятать». Наши простыни были из грубой льняной ткани, наши одеяла – из еще более грубой шерсти, а подушки наши были набиты (если данное слово здесь вообще уместно) пухом гуся, причем одного-единственного.
Мать Мария-дез-Анжес подвела меня к моему месту и удалилась. Я подтащила свой потрепанный сундучок поближе к койке, стоявшей почти в самом конце одного из рядов, рядом с которой находились две койки со скатанными матрасами; это значило, что хозяйки их уже отбыли на каникулы.
Конечно же, больше всего меня раздражало то, что в дормиторий невозможно уединиться и ты все время находишься у всех на виду. Больше всего мне требовалось уединиться во время подъема. Я настолько нуждалась в этом, что испытывала в этот час настоящий ужас. Я изо всех сил старалась исчезнуть из женского общества. Ведь я кое-что знала. Мне было известно… известно нечто такое… нечто, пробуждавшее во мне стыд.
Поймите: я прожила почти всю жизнь без матери. О многом я знала гораздо меньше, чем пора было знать в мои годы. (Я хорошо понимаю это теперь, когда мне, по моим подсчетам, уже лет семнадцать или восемнадцать.) Я никогда не была в тесных, родственных отношениях ни с одной женщиной; никогда ни одна из них не стала мне тем, кем обычно становится девочке мать или старшая сестра, тетушка или хотя бы кузина. Я постоянно общалась с монахинями и воспитанницами, но, находясь в их обществе, я все время чувствовала себя отделенной от них какою-то невидимою стеной. Монахини проявляли ко мне интерес, но то был интерес, связанный с учебой, или интерес духовный; никто не учил меня тому, что мне так неотложно требовалось узнать. У меня не было никого, к кому я могла бы обратиться с некоторыми вопросами, то есть вопросами деликатного свойства… Сказать более определенно? О нет, я предпочту довериться вашей сообразительности. Подумайте сами, о каких вещах следует знать юной девушке, становящейся юной женщиной, и поверьте мне, когда я скажу, что не знала о них ничего. Ничего! Я пребывала в совершенном неведении. Все те знания на этот счет, которые у меня имелись, я добыла, собирая по мелочам, словно осколки, у других девочек. Но зачастую они нарочно сообщали неверные сведения; это они играли со мной в такую игру – вернее, играли против меня, вообще против всех девочек, что помладше.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: