Енё Рейто - Невидимый Легион

Началась суматоха. Крики, ругань, звуки оплеух.

Ефрейтор Изабелла забралась в угол ангара, в закуток, предназначенный для аккумулятора. Перед ней как стражи встали двое: Кинг Росванг и его сын, наследник престола директора цирка, Дюк Росванг – Воздушный Дьявол. Его лицо казалось карикатурой на самое себя: большое, совершенно круглое и заплывшее жиром. Дюк постоянно скалил зубы, а с тех пор, как на представлении в Тулузе упал с трапеции, немного тронулся умом.

Рено был таким хорошеньким со своим грустным детским лицом и мальчишескими губами, что напоминал субретку, которая выступает в роли подростка. Из громадного ящика, набитого медалями и знаками отличия, он выбрал громадную золотую звезду на белом фоне и прикрепил к нагрудному карману. Правда, позже Рено снял медаль, ибо мистер Вильке сообщил ему, что эту звезду получил его лучший жеребец на конкурсе племенных лошадей в Бирмингеме. Наконец, каждый нашел хотя бы приблизительно свой размер одежды и обуви, все оделись и; захватив чемоданчики, вышли из ангара.

Лишь капитан пивной бочки выглядел немного странно – не оказалось форменной фуражки шестидесятого размера. Поэтому ему пришлось остаться в гражданской шляпе. Как ни крути, при африканской жаре без головного убора долго не проходишь.

Тем временем бывший дирижер джаз-банда «Улыбнись, малышка!», а ныне – полковой трубач Хаубен вел шумный обмен мнениями со старшим сержантом Байонне, мистером Вильке и капитаном Дюрье.

– Вы сможете сыграть сигнал к построению? – спрашивал капитан.

– Вообще-то в репертуаре нашего оркестра не было воинских сигналов. Я могу наиграть разве что марш Радецкого, – и он поднес горн к губам.

– Нет, нет! – остановил его мистер Вильке, – Это не подходит. Должны же вы знать сигналы для горна!

– К сожалению, в репертуаре оркестра «Улыбнись, малышка!» горн не использовался. Все растерялись. Хаубен обратился к своему коллеге Джордану:

– Слушай, а ты не можешь сыграть сбор?

– Разумеется, могу.

– Ну вот, тогда никаких проблем! – обрадовался Вильке.

– Сейчас принесу гармонь, – сказал Джордан, – Я одновременно гармонист и контрабасист. А на духовых инструментах играет исключительно Хаубен.

– Да, но не сигнал к построению! Все снова были в растерянности. На гармони не сыграешь сбор. Так же как и на контрабасе.

– Послушайте, – задумчиво сказал Хаубен, – а не сыграть ли нам что-нибудь из «Аиды»? Там большая партия трубы, и я ее хорошо знаю, потому что мы выступали в Палермо с «Аидой» и «Вильгельмом Теллем».

Делать нечего. Решили остановиться на «Аиде». Там в сцене триумфального шествия есть прекрасный воинский марш. Когда старший сержант выкрикнул: «Ну, ребята, строиться!» – раздались звуки марша. Весь полк, будто превратившись в одного-единственного героя-тенора, вступил на плац как на оперную сцену. Впереди встал Рено и громко скомандовал:

– Внимание, господа, подравняйтесь же в конце-то концов! Ради всего святого, нельзя же так стоять, вы все же на военной службе!

– Ну да, – ответил Флер де Бак, – будь это настоящая армия, там бы дали нормальную фуражку человеку!

– А у меня не застегивается ремень! – подал голос кто-то еще.

Все стояли маленькими группками, подзуживали друг друга и переругивались. А в это время Рено в бешенстве кричал: «Что же будет дальше, если уже сейчас вы битый час не можете выполнить команду!» Солдаты раздраженно отвечали, что сначала надо людей одеть по-человечески. Играла «Аида», громко ржал и лягался задними ногами перепугавшийся от всего этого шума мул.

Наконец все кое-как выстроились в ряд, лейтенант встал впереди, а ефрейтор Изабелла проворчала хриплым голосом:

– Надеюсь, теперь-то вы довольны!

– Лишь бы поиздеваться над людьми… – пробормотал себе под нос обойщик Кратохвиль (тот, что писал роман).

– Разговорчики в строю! – закричал капитан Дюрье.

Муштра продолжалась.

Сшитые из траурных драпировок для крематория и черных покрывал для катафалков френчи в сочетании с ярко-фиолетовыми штанами смотрелись немного странно.

– Что вы думаете по этому поводу? – с беспокойством в голосе тихо спросил капитан у главного распорядителя.

– Ну… – мистер Вильке пожал плечами, – хотя от головы до пояса полк и выглядит как похоронная процессия высшего разряда, зато от пояса до кончиков ботинок – настоящие солдаты. В конце концов, надо же чем-то отличаться… и… черный цвет… хм… Мне кажется, ничего страшного.

Но в его голосе не слышалось особенной уверенности.

– Н-да…– сказал Дюрье после короткой смущенной паузы. Бросив беспокойный взгляд на нетерпеливо стоящий полк, он добавил: – Мне кажется, необходимо обсудить команды. Вернее…

– Подготовка и обучение легиона не терпят отлагательств! – решительно поддержал капитана маршал Подвинец.

– Простите, – из выстроенного на плацу легиона раздался голос Дюка Росванга, Воздушного Дьявола, – а чего тут особо обучаться? Скажите, куда мы идем, долго ли будем драться и с кем, – и готово. А что, разве не так?

– В самую точку попал! – подтвердил лишившийся в одну бурную ночь половины лица Тоутон.

Господин Вильке тяжело вздохнул. Лейтенант Рено озадаченно почесал затылок, а маршал бросил удивленный взгляд на капитана Дюрье, будто уже давно ожидал от него расстрела каждого десятого в вышедшей из повиновения банде.

Дюрье отважно шагнул вперед.

– Солдаты! – начал он твердо. – Вы стали наемниками, и теперь ваш долг – подчиняться приказам командиров, воевать, маршировать, работать…

– Прошу прощения, – тихо, на решительно перебил капитан пивной бочки Флер де Бак, – но как раз о работе речь не шла.

– Одно я могу сказать твердо – необходима дисциплина! Порядок. Твердое командование и строевая подготовка…

– Сказали б уж честно, что мы играем в солдатики! – немного грубо перебил своего командира машинист Вольфрам.

Маршал разъяренно сжал ручку кортика. Капитан оттянул пальцем ставший вдруг тесным ворот кителя, а лейтенант Рено нервно выпустил из подрагивающих ноздрей табачный дым. Было очень жарко, кое-кто ворчал: до каких же, мол, пор будут держать на солнцепеке, ведь люди совсем изжарились…

Тогда вперед вышел единственный штатский, мистер Вильке. Улыбаясь, просто сияя чисто выбритым лицом и поблескивая на солнцепеке лысиной, он сказал:

– Прошу прощения, гражданское лицо вмешивается в ваши дела, но я хочу сообщить, что прозвучавшее замечание абсолютно справедливо. Скажу откровенно: мы играем в солдатики. И сэр Йолланд, наследный граф Денхам, платит вам именно за то, чтобы вы изображали солдат. Кому не нравится, может выйти из строя, снять форму, получить жалованье за один день и – марш на все четыре стороны. Насильно никого не держим!