Мартин Эмис - Деньги

— Ну ты совсем уже! — сказала она и взяла свое предложение назад.

В конце концов я решил проявить выдержку, порвал чек, допил бренди, отправился в койку и подрочил.

Я заснул. Спал я долго, по крайней мере, я так думаю. А когда проснулся, то... то разорвал путы времени. Мои координаты, показатели моих приборов остались там, среди инверсионных следов и наушников, и атлантических синоптиков. Время путешествует. Ночь и день проносятся мимо в неверном направлении. Я отстаю. Нужно догнать время, поймать его за хвост и убедиться, что захват крепок. За дверью спальни курсирует Селина, бдительно кружит, как над посадочным полем, держит дистанцию. Я позвал ее. Она возникла на пороге в ореоле света, и казалось, она уже далеко, лишь частично здесь, а так в какой-нибудь другой картине или истории... Кстати, как вы думаете, кого я сегодня увидел на стоянке такси в аэропорту? Осси Твена, собственной персоной. Я ие стал пересекаться с этим завзятым летуном, который расплатился с таксистом и, тряхнув шевелюрой, застегивал куртку. Я попятился и занял свое место в очереди, и улыбнулся, вспоминая мои тайны. Интересно, лицо Мартины по-прежнему наблюдает за мной? Да, никуда не делось, правда, побледнело... А вот Селина несет мне кофе, молча, будто медсестра, и ставит кружку на прикроватный столик — и все вне пределов досягаемости моих граблей, моего зловонного выдоха.

— Алло? — произнес я.

Реплика прозвучала не лучшим образом. Но не исключено, что весь треск был только у меня в голове. Опять этот хренов шум в ушах — скоро придется сожрать кучу транквилизаторов и бухнуться на подушку. Даже оглохнув, страдальцы ушами будут, наверно, по-прежнему слышать этот шум. Не повезло. Вдвойне не повезло.

— Джон Сам? Это Мартин Эмис.

— Аллилуйя, — сказал я. — Ну, блин, наконец-то. Я из кожи вылез, пытался вас отследить. И в издательство звонил, и агенту, даже в этот магазин книжный. Чего такое? Подпольная работа?

Он не ответил. Я стал тщательно выбирать слова. Писатели — с ними нужна осторожность. Странный они народ, день-деньской так дома торчать.

— В любом случае, спасибо, что позвонили. И агенту вашему тоже спасибо, что передал. Короче. Вы в кино работали, было дело?

— ...Немного, — ответил он.

— Так вот, парень, сегодня твой счастливый день. Слушай, какая у меня идея. Значит, так,..

— Секундочку. Если это серьезно, звоните опять моему агенту.

— Да нет, в том-то и прелесть. Мы без агентов работаем. И без студий.

— Ну да, конечно. А распространение— в кабаках, самолетах... И прямо на улице.

— Да нет, послушайте. Я тоже сначала сомневался. Дело в том, что мой продюсер... ну, всеми контрактами занимается его адвокат, и тот получает только гонорар, без процентов. Все путем, комар носу не подточит.

Он задумался.

— А о чем разговор-то?

— В смысле?

— О какой сумме речь? Давайте так. В телефонной книге мой номер есть. Перезвоните, когда узнаете.

Он повесил трубку. Я выкурил две сигареты и набрал четырнадцатизначный номер... На Манхэттене было семь утра. Фиддинг только что вернулся с утренней пробежки, Говорил он быстро, отрывисто, так и булькал кислородом. Тон его был деловой, словно этот проект — лишь один из множества. Еще возникало ощущение, будто «Хорошие деньги» перестали волновать его как художественный проект, стали для него проектом лишь высокодоходным — и опять же одним из множеств, а не любимцем, не детищем. Таков теперь его стиль, после скандала, который я устроил с Дорис Артур. Человеческой теплоты мне, конечно, не хватает, но я стисну зубы, сдюжу и так, и, может, теплота еще вернется... Филдинг, разумеется, слышал о Мартине Эмисе — не читал, правда, ничего, но недавно были какие-то разборки насчет плагиата, и шум докатился до газет и журналов. Ага, подумал я. Значит, малышку Мартина прищучили, сцапали за попку. Похититель текста. Надо бы это запомнить.

С Филдингом мы договорились о ставке гонорара — столько-то за черновой вариант, столько-то за обработку.

— Секундочку, — произнес я. — Мы его можем задешево получить. На хрена так много?

— Не так уж и много, Джон, — строго сказал Филдинг и пустился в объяснения. Время от времени я выражал восторг сдавленным смешком. Вот, значит, как это делается. Сумма звучит совершенно безумно, несусветно — однако реально платишь буквально постранично. Черновой вариант, первая переработка, вторая — потом говоришь, мол, ни к черту это не годится, и даешь автору от ворот поворот. Так мы заполучили наш сценарийс шестидесятипроцентной скидкой. Дорис Артур была в курсе, как это делается.

Я решил рискнуть и спросил:

—А как там Дорис?

— Хорошо, — ответил Филдинг. — Я заказал ей писать новелизацию того сценария. Джон, ты был не прав.

— Филдинг, я был прав.

Дорис что-то сказала мне на выходе из того ресторанчика, на Девяносто пятой. Не помню что, но я точно знал,что больше слышать этого не хочу. Это была одна из причин дать Дорис от ворот поворот. Одна из причин . Ну да, одна из причин.

— Сегодня же черкни ему чек. Пусть начинает писать. Как там, кстати, твои финансы?

Я ответил, что финансы мои так себе. Филдинг сказал, чтобы я использовал счет специальных услуг, который он в самом скором времени восполнит.

— Не напрягайся, Проныра, — напутствовал меня Филдинг. — Все будет тип-топ.

Я плеснул себе выпить и с треском раскрыл телефонную книгу. Мартин Эмис там действительно был, даже дважды — один раз как Мартин, другой как М. Л. Некоторые на все способны, лишь бы увидеть свое имя в печати.

Предостерегающе шурша многочисленными пакетами с покупками, в дверь протиснулась Селина. Волосы ее так и лоснились, источали жар. Иногда, готов поклясться, селинина шевелюра буквально рябит, как быстрая река, — струится мазями, тайнами. Она сказала, что устала; сказала, что нехорошо себя чувствует. Она приняла аспирин и завалилась в койку. Нечего было и думать прокрасться следом. У Селины, кстати, потрясающе гладкая кожа с внутренней стороны бедра. Гладкая и блестящая, аппетитная, спасу нет. Если присмотреться, то в сухожилиях у самой промежности заметны игривые шелковистые складочки. Такие бедра — большая редкость.

Селина будто бы прямиком из журнала для мужчин. Не исключено, что она действительно оттуда — журналов этих столько сейчас развелось, за всеми и не уследишь. Обычные девушки совсем не такие, как девушки в порнографических журналах. Но вот один малоизвестный факт: девушки в порнографических журналах тоже совсем не такие, как девушки в порнографических журналах. В этом-то самая суть порнографии, самая суть мужчин: они вечно дают превратное представление о женщинах, совершенно превратное. Таких девушек, как в журналах для мужчин, не существует вообще — даже Селина не такая, даже сами девушки из журналов для мужчин не такие. Я их проверял, неоднократно проверял, так что я в курсе. Выходит, что у всего есть свой человеческий аспект, чисто человеческий. Но только попробуйте объяснить это порнографии. Или мужчинам.