Франсиско Эррера Луке - Луна доктора Фауста

– Верховые! – крикнул солдат.

Гуттен и священник поднялись на ноги. Вздымая тучу пыли, бодрой рысью к ним подскакали три всадника. В передовом они узнали Педро Лимпиаса.

– Добро пожаловать в Баркисимето! – приветствовал его Филипп.

– В последнюю минуту решил и я сопровождать вас на пути к Эльдорадо, – соскочив с лошади, молвил Лимпиас.

– Ваша опытность, маэсе, обеспечит нам успех! – радостно отвечал Филипп.

– К сожалению, – прошамкал беззубым ртом Лимпиас, – кроме нас троих, никто больше идти не пожелал.

– Известно ли вам, что его преосвященство, наш общий, давний и добрый друг дон Родриго де Бастидас, назначен возглавить епархию Пуэрто-Рико и готовится покинуть Коро? Просил кланяться вашей милости, – сказал один из спутников Лимпиаса, снимая сапог, чтобы вылить из него воду.

Лицо Гуттена омрачилось:

– Я рад за него, хотя для Венесуэлы это немалая потеря.

– Епископ прислал вам письмо, – сказал Лимпиас, протягивая Филиппу свернутый трубкой лист пергамента, запечатанный красным сургучом. – Посланный им слуга догнал нас на полдороге сюда и вручил его. Должно быть, что-то очень важное и спешное – видите, сколько печатей.

«В ноябре сего 1541 года остров Кубагуа из-за землетрясения на треть ушел под воду, – бледнея, читал Филипп. – Большая часть жителей его погибла. Педро Лимпиасу и его спутникам ничего об этом не ведомо, и я прошу вас не сообщать им о прискорбном происшествии, ибо в противном случае вполне вероятно, что ваши люди потребуют возвращения в Коро: почти у каждого в числе погибших были родные и друзья».

– Бедный Франсиско Веласко! – пробормотал Филипп, вспоминая своего беспутного товарища. – Как странно, что этот отчаянный рубака нашел свой конец не в бою и не в пьяной драке. Упокой, господи, его душу! Следуя совету епископа, он сжег письмо. Лимпиас, заинтересованный этой таинственностью, доверительно спросил его:

– Дурные вести?

– И да, и нет, – поглядев ему прямо в глаза, отвечал Филипп. – Не хотите ли, маэсе, стать моим квартирмейстером?

– Предполагаю, ваша милость, что об этом и шла речь в письме епископа, раз он развел вокруг него такую таинственность?

– Епископа мои дела не касаются, – гордо и сурово прервал его Филипп. – Это я, рыцарь фон Гуттен, губернатор и капитан-генерал Венесуэлы, предлагаю вам должность в моем войске.

– С благодарностью принимаю ее, ваша милость. Для меня честь служить у вас под началом, – не стал отнекиваться и чиниться тот.

– Ура! – закричали обступившие их солдаты.

– Ну, это-то назначение вы, надеюсь, одобрите? – с просветленным лицом обратился Филипп к священнику. – Лимпиас испытан всеми родами смерти и, кажется, любим и почитаем солдатами.

– Пожалуй, чересчур любим и слишком почитаем, – чуть замявшись, ответил падре Тудела.

– Не говорите загадками, прошу вас! Объяснитесь!

– Вы совершили ошибку, взяв к себе в заместители Вельзера, а теперь допустили новую, ибо назначили на ответственнейшую должность человека завистливого и вздорного, проведшего в здешних краях полтора десятка лет и имеющего на солдат такое влияние, какого не имеет никто.

– Не могу взять в толк ваши речи, падре! Вельзер юн и неопытен – это плохо; Лимпиас стар и умудрен – опять нехорошо!

– Крайности одинаково пагубны, а стремиться надобно к золотой середине. Люди, которых вы сделали своими ближайшими помощниками, – это порох и вода. По самой их природе неминуемо возникнет соперничество, и стоит лишь одному сказать «да», как второй тотчас скажет «нет»!

– Так ведь не в том ли заключается искусство политика, как вы сами мне внушали, чтобы подчиненные недолюбливали друг друга?

– Во всем нужна мера. А разница между несмышленышем немцем и седобородым кастильцем так велика, что вам не поставить ее себе на службу, как не вычерпать моря.

– Почему вы загодя так уверены, что Вельзер не уживется с Лимпиасом? Они ведь даже не знакомы?..

– Насколько я понимаю, лебедь тоже не водит знакомства с ягуаром. Но сведите их нос к носу и посмотрите, что получится.

Педро Лимпиас проворно сновал по лагерю, отдавая последние распоряжения. Войско было уже готово выступить. Падре Тудела сказал Филиппу сущую правду: помощники не ладили между собой. Испанцу и в голову не приходило спрашивать у Вельзера совета, прежде чем отдать распоряжение, и напрасно пытался юноша дать почувствовать свою власть: солдаты прекословили ему, а то и вовсе не желали повиноваться.

– Сначала узнаю у маэсе Лимпиаса, надо ли, – дерзко ответил Алонсо Пачеко, когда Вельзер приказал ему идти в дозор.

– То есть как это «узнаю»? – взорвался юноша. – Лимпиас – мой подчиненный!

Алонсо с вызовом поглядел на него и, отойдя на несколько шагов, замысловато выбранился.

Лимпиас на рожон не лез, открытого столкновения избегал, но, когда Вельзер, с каждым разом горячась все сильней, отдавал ему какое-либо распоряжение, глядел на него непонимающе. И вот однажды Варфоломей, видя, что старик и не думает выполнять приказ, потерял голову от ярости:

– Вы оглохли, маэсе Лимпиас?! Что, черт вас побери, происходит?!

Лимпиас с живостью поворотился к нему, глаза его вспыхнули:

– Не смейте кричать! Я вам в отцы гожусь! Не родился еще человек, которому бы я дозволил поднять на себя голос!

Вельзер неминуемо сцепился бы с ним, если бы не падре Тудела, который вовремя вмешался и почти силой увел юношу, что-то ему нашептывая.

– Чертовы немцы! – пробормотал Лимпиас, с ненавистью глядя ему вслед.

Гуттен, сидя на поваленном дереве, раздумывал об этих распрях. Лимпиас еще шагов за двадцать стал бочком подбираться к нему.

– Что заботит вашу милость?

– Да так, ничего особенного, – ответил Филипп, указав ему на место рядом с собой.

– Ведомо ли вам, что за неделю до отъезда я получил письмо от Франсиско Веласко?

– От Веласко? – переспросил, не веря своим ушам, Филипп.

– Да-да. Фортуна ему улыбнулась. Он теперь в Кубагуа, разбогател на жемчуге.

Филипп почувствовал дурноту, представив, как Веласко будет погребен под толщей воды на дне морском.

– Пишет, что нам бы надо плюнуть на Эльдорадо. Состояние можно сколотить только в Кубагуа. Я думал-думал и вот решил рассказать вам…

Гуттен нахмурился.

– Так вы предлагаете идти в Кубагуа?..

– Нет, ваша милость! – поспешил возразить тот. – Я всего лишь имел в виду, что если вы перемените решение, то я, как всегда, буду готов выполнить любой ваш приказ…

Гуттен, раздосадованный известием, а еще больше – подозрительными речами Лимпиаса, приказал:

– Озаботьтесь, чтобы все было готово к походу. Выступаем завтра утром. Больше вас не задерживаю.

Лимпиас, побагровев, двинулся обратно.