Мигель Сильва - Пятеро, которые молчали

— Три пикапа — в арьергард!.. Автобус — за мной… Сигналы отставить…

Джип указывал путь между безликими домишками пригорода. Миновали трубы фабрики. Выехали на широкую дорогу — сперва она вползла на холм, потом, спустившись, влилась в просторную авениду, вдоль которой стояли навытяжку вековые деревья. Внезапно, как перепуганная корова, из переулка на авениду шарахнулась мотоциклетная коляска прачечной.

— Стой! — завопил лейтенантик со своего дозорного поста.

Колонна, скрипнув тормозами, резко остановилась. Из задних машин выскочили агенты с автоматами на изготовку. Окаменев от ужаса, рассыльный, иммигрант-португалец, не мог сдвинуться с места или хотя бы выговорить слово. Он, похоже, даже не дышал, пока офицерик, сообразив наконец, что перед ним не террорист с бомбой, а всего лишь рассыльный с выстиранным бельем, не приказал колонне продолжать путь по кольцевой дороге к аэропорту.

На взлетной дорожке их уже ждала эта огромная птица с двумя моторами и бьющими в глаза черными буквами по борту: YVC-ALI. Офицерик не щадил горла, не скупился на воинственные выкрики, чтобы в должной форме завершить ответственейшую операцию, — он был так горд, неизмеримо горд руководить ею! За тарелкой супа, и, быть может, уже сегодня вечером, он поведает об этой миссии своей молодой жене, и та откроет рот от восхищения: «Ты знаешь, сегодня я переправлял пятерых опаснейших политических преступников из Карсель Модело [2]в аэропорт…-«

Последним поднялся в самолет агент с ящиком. Пока пилот прогревал моторы, он деловито открыл ящик, вынул наручники и, не говоря ни слова, даже ни на кого не глядя, надел их на руки арестованным.

— Пояса застегнуты, можно лететь, — усмехнулся Врач, когда металлический щелчок соединил его руку с рукой Парикмахера.

— Разговаривать громко запрещено! — Начальник конвоя бросил на Врача угрожающий взгляд,

— «Разговаривать громко запрещено», — передразнил Журналист, склонившись к уху Бухгалтера. — Что за кретин! Зная свое полицейское дело, он должен был бы сказать: «Разговаривать шепотом запрещено!»

Все это происходило до того, как поднялись в воздух. А теперь уже более часа они летели на юго-восток. В иллюминатор Капитана уже видны были черепичные крыши домов и зеленые пятна садов, замелькали выходы серой гранитной породы в окрестностях, появилась человеческая фигурка верхом на лошади, державшая путь к югу.

— Это Матурин, — громко, не обращая внимания на запрет, сказал Капитан.

— Очевидно, нас везут в тюрьму Сьюдад-Боливара.

Экипаж YVC-ALI состоял из пилота и его помощника. Им обоим хотелось как-то выразить свое сочувствие заключенным, подчеркнуть, что отнюдь не по доброй воле они везут их закованными в своем самолете. Помощник пилота в синей летной форме вышел из кабины с приготовленными сандвичами на подносе и направился к узникам.

— Назад! — остановил его начальник конвоя. — общаться с арестованными категорически запрещено.

Он загородил проход, сжимая своей единственной рукой пистолет. Летчик смерил его презрительным взглядом, не торопясь повернулся и вошел в кабину с нетронутой пирамидой сандвичей.

На гладкой равнине темнели распластанными пауками небольшие рощицы. Впереди светилась нежно-зеленой — травой плоская возвышенность, по ее ровному откосу стекало золото предвечернего солнца. У юной саванны будто приподнялись холмики-груди. По подолу ее скользнула влажная ящерица; Врач не мог определить, ручей это или блеснувшая на солнце кремнистая тропинка.

— Ни разу в жизни не видел Ориноко, — вымолвил Врачу Парикмахер, не отрывая глаз от сигнальных надписей, которые советовали им, словно вольным в своих поступках пассажирам: «Застегните пояса», «Не курите».

— Хотелось бы взглянуть на Ориноко, — почти в ту же минуту сказал Бухгалтер Журналисту.

И Врач и Журналист с радостью уступили бы соседям места у иллюминаторов, но цепочки наручников не позволяли пересесть. Из дальней тучи свисало серебристое упругое кружево — там шел дождь. Дождь какой-то обособленный и высокий — этакая призрачная башня, раскачиваемая ветром,

— Мы уже близко от реки, — пояснял Врач Парикмахеру. — Я тебе скажу когда. Ты придвинься ко мне, наклонись и увидишь.

— Что за удовольствие смотреть на нее сверху? — одновременно говорил Журналист Бухгалтеру. — Хочешь познакомиться с Ориноко, поезжай по ней на пароходе. Отсюда она ничем не отличается от обычной грязной речушки.

YVC-ALI врезался в гору хлопка — в кучевое облако, плывшее навстречу. Стекла иллюминаторов заволокло белым, самолет затрясся на невидимых ухабах. Парикмахер вцепился рукой в сиденье.

— Черт тебя дери! — с досадой выругался он. — Еще согрешишь тут со страху… прямо на головы ангелам!

Но самолет уже вынырнул из облаков, внизу после равнины показались первые горы. Река возникла огромной, тусклой лентой с пятном рыбацкой деревушки. Целый мир мутной воды взмыл косо к шедшему на снижение самолету. Две скалы на стрежне качнули мшистыми боками. Мелькнула моторная барка с флажком на корме. А самолет уже летел над другим берегом. Великая река появилась так внезапно и так быстро исчезла, что Журналист даже почувствовал нечто вроде жалости к своему напарнику:

— Я же тебе говорил, дружище. Бог создал реку Ориноко не для того, чтобы над ней летали в самолете, а чтобы плавали по ней в лодках.

Самолет снижался над разбросанными ранчо, над могучими деревьями, над яркой зеленью трав. Почти под колесами пронеслись черепичные, в мазках плесени, крыши города, взбиравшегося по склону горы, которую венчало ослепительно-белое кладбище. Как бы не доверяя земле, самолет притронулся к ней колесами раз, второй, третий, затем пробежал, недовольно подпрыгивая, и наконец остановился посреди импровизированного летного поля, обнесенного колючей проволокой.

В иллюминаторы видно было, как под цинковым навесом забегали охранники и полицейские агенты в штатском. Первым спустился по трапу Капитан, уже без наручников. На ходу он обернулся к следовавшему за ним Бухгалтеру и вкратце его информировал:

— До тюрьмы совсем близко.

До тюрьмы действительно было не более трехсот метров утрамбованного песка. Это расстояние они проехали в крытых грузовиках — под прицелом винтовок и автоматов. Когда въезжали в тюремный двор, над высокими серыми стенами опускались сумерки, невидимая в кроне далекого дерева, застонала лесная голубка.

Все спустились на землю. Начальник конвоя первым прошел в тюремные двери и зашагал вдоль полутемной крытой галереи. В середине галереи, рядом с небольшим садиком, где среди стелющихся растений возвышалось корявое апельсиновое дерево, был вход в контору начальника тюрьмы. В ожидании вновь прибывших царь и бог заключенных сидел за канцелярским столом, держа перед собой раскрытую книгу в черном переплете. Рядом — только протянуть руку — на отдельном столике лежал пистолет. Пахло винным перегаром.