Сергей Кузнецов - Подобно тысяче громов

– А если подарков не брать? - спрашивает Альперович.

– Нельзя, - говорит Лера, - западло. Тогда ты проиграл.

– А если стрелки перевести? Кому-нибудь передарить?

– Тоже западло, - вдруг говорит Сидор, до этого слушавший молча. - Я считаю, надо брать, что дают. Нельзя отказываться. Иначе - какой ты вождь? Или там - коммерсант.

Да, она всегда брала, что давали. Это точно. Мальчики могли бы ею гордиться. Она, на свой манер, тоже неплохой коммерсант. Понять бы только, что она продает. Вряд ли - свое тело.

Женя идет через весь зал к стереосистеме, вечернее платье, обнаженные плечи, длинные ноги мелькают в разрезе. Тридцатник, а фигура как у двадцатилетней. Пусть смотрят, пусть любуются. Она включает музыку, кричит Пойдемте танцевать!

– ОМолодость-молодость! - орет Поручик. - Членом туда, членом сюда. "Бони М" и "АББА".

Поручик обнимает Лерку, они танцуют. Боже мой, думает Женя, почему так? Почему Лерка всегда в центре внимания? Ведь еще со школы… а теперь посмотреть на нее - что осталось? Она чувствует: от недавней бодрости нет и следа.

– У тебя отличный дом! - кричит Сидору Лерка.

– Скажи спасибо Альперовичу! Его находка!

Интересно, думает Женя, Сидор помнит, как мы трахались в подъезде, когда Брежнев умер? Или забыл? Она смотрит на него: теперь он стал грузным и тяжелым. Вероятно, так приходит к мужчинам старость.

– А почему сам не взял? - спрашивает Роман.

– Зачем мне? - ответил Андрей. - У меня нет гигантомании. Мне бы чего поменьше.

– Восемнадцатый век, не хрен собачий! - кричит Сидор. - Красота! Главное - подоконники широкие.

Все-таки помнит, думает Женька. Подоконники широкие! Смешно, ей-богу. Сколько нам лет тогда было? Брежнев умер - кто мог знать, что будет дальше? Знали бы - может, с самого начала бы жили по-другому? Женя чувствует, что вот-вот заплачет.

Заиграл "One Way Ticket", Поручик кричит, подпрыгивая и размахивая руками:

– Ромка, помнишь новогоднюю дискотеку?

А что там было на новогодней дискотеке? думает Женька. Уже и не вспомнить. Напились? Заблевали всю школу? Трахнули Таньку из "Б" класса? Боже мой, это же было полжизни назад.

Сидор поет:

Синий, синий иней лег на провода

В небе темно-синем синяя звезда

Только в небе, в небе тёмно-синем.

УУУУ…

Поручик не в такт подпевает:

УУУУ… Пиздец!

Билет в один конец!

Пиздец, думает Женя. Как я устала от всего. Одна и та же музыка полжизни, одни и те же шутки, одни и те же мужчины. Все по кругу, все одно и то же. Кольцо Сатурна. Вечное повторение. Надо что-то сделать.

Она возвращается к своему стулу, открывает сумочку, вынимает прозрачный конверт. Маленький клочок бумаги, в самом деле - как лепесток. Даже рисунок похож. Что она сейчас увидит? Альперович говорил Леньке: это лучший способ измениться.

Сердце стучит в груди, будто перед прыжком в воду, будто перед первым самостоятельным поступком в жизни.

– Эй, - кричит Женя, - марка ЛСД! Это мой последний лепесток!

Все замирают. Глаза вновь прикованы к ней. Она с удовольствием видит: от былого веселья нет и следа. Сидор смотрит с недоумением, Леня - с восторгом, Рома - с раздражением, Андрей - с ужасом, а Лерка - с одобрением.

Женя быстро бормочет стишок ( … возвращайсясделавкруг…) и повторяет:

– Последний лепесток!

– А с ума ты сейчас не сойдешь? - спрашивает Сидор.

Хотела бы я знать, думает Женя.

– Здоровым людям, - отвечает Лера, - это только полезно. Да и доза небольшая.

Женя кладет бумажку на язык, успевает подумать: желание-то она забыла загадать! Что же попросить, Господи, что попросить? Что-то, о чем забывала все эти годы, что-то самое сокровенное, настоящее, главноеНе про деньги, не про приключения, не про удачу. Может быть - про несбывшуюся любовь? Она видит как перепуганный Альперович бросается к ней, круглый холл, семь дверей, семь лепестков, припев "One Way Ticket" навязчиво звучит в ушах, семь лепестков, так мало: две девочки у телевизора, луна в проеме окна, бритая голова Сидора, колечко с цветком, чучело орла над прилавком, самолет посреди танцпола, а потом все закружилось, и Женя понимает, что такое билет в один конец , понимает, что круг сделан, что пора вернуться - и в этот миг ее тело падает на ковер, а душа летит ввысь, навстречу семи неведомым существам с нерусскими именами.

Ах, блядь! сказал Поручик. Альперович вскочил, опрокинул стул, а Сидор выхватил пистолет и замер, не зная, куда целиться. Лера первая взбежала по лестнице, и ее крик подстегнул всех. Через мгновение они уже толпились в Жениной комнате. Леня Онтипенко лежал на полу, рука сжимала пистолет, кровь, пульсируя, вытекала из раны.

– Что говорят-то в таких случаях? - пробормотал Поручик.

– Ashes to ashes, прах к праху, - ответил Альперович. - Впрочем, не знаю.

Пожал плечами, отошел.

– Черт, - сказал Роман, - это я все…

– Откуда он взял пистолет? - спросил Сидор, вынимая оружие из мертвой Лениной руки.

– Не трогай! - крикнула Лера, - милиция же…

– Мы не будем вызывать милицию, - сказал Сидор. - Как-нибудь уж сами разберемся.

– Ты уже однажды это говорил, - крикнул Поручик, - и вот, посмотри!

– Здесь был тайник, - сказал Роман, - ты об этом знал?

Он показал на секретер: небольшой провал в боковой стенке. Антон засунул руку и вынул записку - ту самую, которую тщетно искал в прошлый приезд. Теперь ее смысл абсолютно ясен: под уже знакомым стишком ( лишь коснешься ты земли, быть по-моему вели) нарисован знак Сатурна, схематичный рисунок, несколько стрелочек. Крестик, как на детских пиратских картах.

– Как он положил сюда пистолет? - спросил Поручик.

– Он был здесь несколько недель назад, - сказал Антон, - я с ним почти столкнулся. Думал, он пришел забрать записку, а оказывается, он заодно спрятал пистолет.

– Идиот, - сказал Поручик, - настоящий идиот.

Лера заплакала, и ее плач напомнил Антону, как рыдала в его объятьях Алена, оплакивая подругу, которую так глупо предала. Сидор по-прежнему вертел в руках пистолет, Альперович и Роман поднимали мертвое тело - не то положить на кровать, не то - просто чтобы не стоять неподвижно. Поручик утешал Леру, гладил по спине.

Антон подумал, что сцена выглядит зеркальным отражением той, месячной давности. Тогда завязка произошла в Жениной комнате, а развязка - в зале, на этот раз - наоборот. Из одного и того же ящика появились и марка, и пистолет.

– Идиот, - повторил Альперович, присаживаясь на кровать рядом с трупом Лени. - Он всегда был идиот. Еще со школы. На нашем шаре жив еще пиздец. Он всем растрепал тогда, помнишь, Поручик?

Антон подумал: это очень хорошая строчка - чтобы ни значила и откуда бы ни взялась.

– А я его, наверное, любил больше всех, - сказал Альперович, и в голове Антона как будто что-то взорвалось. Снова заиграл "Shamen", тот же голос сказал ты же знаешь, я люблю только тебя . На секунду все исчезли, комната снова опустела. Темная фигура положила пистолет в ящик и обернулась. В этот раз Антон увидел лицо: это был Андрей Альперович.