Сергей Кузнецов - Серенький Волчок

– Секс - прекрасная вещь, - радостно сказала Света. - Открывает каналы, наполняет энергией. Я же не имею ничего против мужчин. То есть, я могу спать и с женщинами, но это всегда большая ответственность, мы же все-таки сестры. А мужчина - это как ключ, чтобы открыть чакры. Но разве мне есть дело до чувств ключа?

Бедный Абросимов, подумала Маша. Так влюбиться в женщину, для которой ты - всего лишь ключ.

– Я больше всего люблю такие связи, которые не обязывают ни к чему, - продолжала Света, - когда мужчина тоже понимает свое место. Вот, например, Федор Поляков - фактически, он мой любовник. Но он женат, у него дети, разводиться он не собирается. Иногда мы вместе делаем любовь, он хорош в постели и ни на что не претендует. Но он недалекий человек, у него нет чувства своего пути.

– То есть?

– Вот была прекрасная история. Несколько лет назад Федор сделал себе специальную красную книжечку, чтобы показывать гаишникам и не платить денег. Типа он член какого-то элитного подразделения ГАИ. На корочке, как и положено, было написано "МВД". И вот однажды Федор пришел на важные переговоры, к какому-то конкретному клиенту… ну, вроде как бандиту или бывшему бандиту, неважно. Страхует роскошный особняк под Москвой, миллиона за три-четыре. Он тогда еще сейлом работал. Бандиты, надо сказать, довольно редко страхуются, потому что боятся, что их кинут. Но на этот раз клиент был уже почти готов, дело шло к подписанию бумаг, и тут Федор нагибается к своему кейсу и роняет удостоверение из кармана. Клиент видит буквы "МВД", меняется в лице, Федор смеется, все объясняет, показывает, все тоже смеются - но договор не подписывают. Ссылаются на какую-то формальность, отправляют Федора восвояси, завтра не могут, послезавтра не могут, как-нибудь на той неделе, вообще в другой раз.

– Грустная история, - улыбнулась Маша.

– Федор расстраивается, говорит, лучше бы он все эти годы платил гаишникам, а тут получил бы такой процент, что покрыл бы все с лихвой. И через месяц выясняется, что этот бандит застраховался-таки в "Возрождении", а через две недели дом сгорел, причем когда хозяина вообще не было в России. Справки из милиции, все, что положено. Не подкопаться. Пришлось им выплачивать эти четыре миллиона. Гена, когда об этом услышал, едва землю не начал целовать. И что ты думаешь? Федор так ничего и не понял. Считает - ему просто повезло, книжечку оставляет в машине, чтобы не дай бог снова не подставиться. Я бы на его месте всегда носила с собой, как предмет силы.

Маша рассмеялась. Ей показалось, что это история совсем о другом: один раз вступив на путь фальсификации и обмана, ты обречен вечно находиться в этом круге. И слава богу, если минус на минус случайно дает плюс.

Она попыталась представить себе Федора и Свету вместе. Они, наверное, хорошая пара: оба невысокие, крепкие, мускулистые, с древней, звериной силой, рядящейся в одежды русского бизнеса и нью-эйджевского викканства.

– А ты к его жене не ревнуешь? - спросила Маша.

– Нет, зачем? Какая разница, сколько дверей открывать одним ключом? Ревность - это мужское чувство, у настоящей женщины нет инстинкта собственницы.

– Мне говорили, - заметила Маша, - что ты с Таней рассорилась из-за Сережи. Что вы даже не разговариваете с ней.

– Я с ней разговариваю, - сказала Света, - это Таня со мной не разговаривает. Почти не разговаривает.

– А каким был Сережа? - спросила Маша.

– Каким он был любовником? - спросила Света. - Ты сама должна знать: превосходным. В нем было вот это ощущение волны, о котором я говорю. Когда я была с ним, мне казалось, моя связь с миром усиливается в сто раз. Словно мы не просто входим в резонанс со Вселенной, но амплитуда этого резонанса возрастает, оттого что нас двое. У него было прозвище "Волк", ты знаешь. Очень верное прозвище, в нем было что-то звериное, нутряное, интуитивное, что у мужчин встречается очень редко. Хотя, если говорить честно, я никогда его не любила. Это был просто секс - очень хороший секс, но не больше.

Света задумалась на минуту, что-то вспоминая.

– Мне приятно, что ты так спокойно спрашиваешь, что ты тоже не ревнива, - сказала она. - Его уже нет, но ты должна знать, что мы все, кто был с ним, все равно связаны через его дух, мы - сестры вдвойне. Ты, я, Таня, Лиза и множество других. Мы чувствовали в нем это внутреннее родство нашей природе - и от этого теперь мы только ближе друг другу.

– Таня была у него ночью перед убийством, - сказала Маша. - Говорят, она могла его убить.

– Ерунда, - сказала Света. - Сережа мне ночью звонил, часов в одиннадцать, сразу после того, как Таня ушла. Так что она его не убивала.

– А она точно ушла?

– Да. Я перезвонила ей домой.

– Постой… вы же не разговариваете?

– Я сказала, что она со мной не разговаривает. Собственно, и тогда она тоже бросила трубку.

– А ты что хотела ей сказать? - спросила Маша.

– Какая разница? - ответила Света. - Все это - прошлое. К чему смотреть назад, надо учиться быть здесь-и-сейчас. Вот, смотри, - она взяла опустевшую чашку и раскрутив ее, опрокинула на блюдце, - вот, например, гадание. Оно всегда происходит в данный момент. И хотя считают, что оно имеет отношение к прошлому и будущему, это не так. Гадание сообщает нам лишь о прошлом и будущем, заключенных в настоящий момент в нас самих. Мы можем только лучше узнать то, что знаем и без того.

Света поставила чашку на столик, посмотрела на Машу и прибавила:

– Послушай, давно хотела сказать: у тебя бретельки от лифчика все время торчат из-под майки. Ты купи себе такой, знаешь, без лямок, красивее будет.

– Да нормально, - сказала Маша. - У нас все так носят.

Теперь Маша говорила с Горским каждый день. Голова шла кругом, и постепенно она втягивалась в этот круг, круг бесконечных разговоров и воспоминаний, все лучше понимала, что? связывает этих людей, знавших Сережу Волкова и с ним работавших. Но сам Сергей оставался неуловим, образ его дробился на множество мелких осколков, и ни один не напоминал Маше того мальчика, с которым она когда-то встречалась в Крыму, того мужчину, что окликнул ее на Староместской площади в Праге. Она беседовала с Горским часами - и, кстати, по мере того, как рос доллар, международные звонки дешевели, и Гена сказал, что оплатит все счета из отеля, я свое слово держу, раз сказал - так и сделаю. Маше нужно было выплеснуть на кого-то все, что скапливалось за день, - а Горский был внимательным слушателем и задавал неожиданные вопросы. Так, вдвоем, они и пытались постичь запутанную сеть отношений, которая была сплетена вокруг опустевшего центра - Сережи Волкова.

Маша говорила себе, что ее не волнует, кто убил, но понемногу вопросы Горского вынуждали задумываться все чаще и чаще: один из тех, с кем она пьет бесконечный кофе и ест экзотическую еду в "Гималаях" или "Храме Луны" - Сережин убийца.