Эдуард Тополь - Русские на Ривьере

А после этого концерта Баба Новрузович сказал, что он теперь приглашает нас к себе на дачу. Мы сели в машины и поехали в Зегульбу, самое фешенебельное дачное место под Баку, где находятся виллы всех местных шишек. И там же была дача Бабы Новрузовича. Он привез нас туда и стал показывать нам свою коллекцию оружия, украшенного золотом и драгоценными камнями. Это были древние клинки дамасской стали, которые стоили немыслимых денег. И сами клинки, и рукояти, усыпанные драгоценными камнями, производили оглушительное впечатление. А потом он попросил нас дать еще один маленький концерт для его девочки. Оказалось, что у Бабы Новрузовича есть дочка, ей было 15, у нее порок сердца, она прикована к постели и не может ходить. И для этой больной девочки – она была очень бледненькая, явно больная, но ради этого встала, – для нее народные артисты дали концерт. Только для нее, лично! Это было так трогательно. Девочка была счастлива, но самым счастливым человеком на земле был в этот день Баба Новрузович.

– На Ленинградском телевидении у меня была замечательная помощница. Ее должность называлась по-разному. На одном фильме она была помощником режиссера, на другом – ассистентом, на третьем – администратором, на четвертом – директором фильма. Но вне зависимости от того, какую должность она занимала, это был настоящий боевой товарищ. Звали ее Катька, она была женой какого-то трижды Героя Социалистического Труда, десять раз лауреата всех мыслимых и немыслимых премий, академика, ведущего космического конструктора и человека, который был значительно старше ее по возрасту. Но с мужем она демонстративно не жила, поскольку у них произошла какая-то трагедия, связанная с гибелью ребенка. И для того, чтобы забыть об этой истории, она пошла работать на телевидение и вся отдалась работе. Работник она была просто исключительный. Любое поручение, которое я как режиссер давал ей даже на лету или по телефону, она выполняла досконально и точно в срок. Невыполненных поручений не было никогда, я даже останавливал ее, когда она начинала отчитываться. То есть работник она была идеальный, и все в ней было хорошо, за исключением одного – была она антисемитка.

Но какая!

Самым мягким выражением по отношению к представителям твоей великой нации у нее было слово «жид». Все остальные выражения родного языка были прилагательными к этому слову. А поскольку работала она на телевидении, куда нередко приглашали для выступлений именитых писателей, ученых и музыкантов с «пятым пунктом», то Катька, которой по должности приходилось встречать их и провожать, не упускала возможности вступить с ними в политическую дискуссию относительно того, сколько вы отняли у нас земли на Синайском полуострове, сколько вы выпили нашей кровушки и так далее. Это у нее было жизненной необходимостью. Однажды произошел такой эпизод. Я сдавал начальству полнометражный документальный фильм о режиссере Григории Козинцеве, о том, как он создавал фильмы «Гамлет», «Король Лир», и вообще о его творческой деятельности. В нашем фильме снимались люди, которые хорошо знали Козинцева, – его ученик Эльдар Рязанов, его друзья и выдающиеся режиссеры Сергей Герасимов и Сергей Юткевич, оператор Йонас Грицюс, актер Олег Даль и режиссер Иосиф Шапиро, который всю жизнь проработал у Козинцева вторым режиссером. Фильм этот я снимал с большими производственными сложностями, но результат был хороший. И когда худсовет и представитель обкома партии посмотрели картину, все говорили о ней очень положительно и комплиментарно, несмотря на то, что в фильме было несколько смелых по тем временам эпизодов. Там, например, было упоминание Козинцева о том, что его самым любимым поэтом является Борис Пастернак и что он поставил «Гамлета» и «Короля Лира» только потому, что мы имеем эти произведения на русском языке в переводах Пастернака. А Пастернак был тогда персоной «нон грата» и числился главным врагом советской власти за свой роман «Доктор Живаго». Мы же в этом фильме показали письма Пастернака и включили в него фонограмму знаменитого стихотворения «Ночь», которое читал сам Борис Леонидович. Я очень боялся, что мне этот эпизод вырежут. Но, видно, фильм был настолько художественно убедителен, что это не вызвало никаких нареканий и – один из редчайших случаев – он был принят худсоветом и обкомом без единой поправки. И все уже стали друг друга поздравлять, как вдруг раздался голос сидящей за моей спиной Катьки:

– А можно мне сказать несколько слов?

И Катька под веселый говор членов худсовета начала свой монолог. Она сказала:

– Я много крови потратила на этот фильм, и сделан он Сашей, моим любимым режиссером, с которым я давно работаю. Но я не могу не выразить свое возмущение тем фактом, что фильм этот является явной сионистской пропагандой.

После слов «сионистская пропаганда» все разом замолчали, наступила гробовая тишина, и представитель обкома партии довольно громко спросил у своего соседа, председателя Ленинградского комитета по телевидению и радиовещанию:

– Это кто?

Председатель ничего определенного сказать не мог, потому что о существовании этой Катьки даже не знал. Тем не менее, Катька продолжала свою речь.

– Нет, вы подумайте! – сказала она. – Это что ж такое получается? Восемь жидов без удержу хвалят девятого жида! Хоть бы один русский человек появился на экране и сказал что-нибудь!…

Тут я пришел в себя от первого шока, повернулся к ней:

– Катька, ты с ума сошла? Что ты несешь? Какое имеет значение национальность выдающихся людей? Это народные артисты! Эльдар Рязанов с телеэкрана не слезает. Юткевич фильм о Ленине снял. Сергей Герасимов – вообще главный советский режиссер.

Но Катька уже вошла в раж и продолжала:

– Ладно мне говорить, что Юткевич и Рязанов русские люди! Жиды это! Это и на мордах у них написано, что они жиды. А вот что касается Сергея Герасимова, которого все вы так любите, так я досконально выяснила, что мама у него жидовка. А если мама жидовка, то и он жид. И может, между прочим, на этом основании совершенно запросто покинуть нашу любимую советскую родину и переехать в свое сионистское государство Израиль…

На Катьку стали уже не только я, но и другие шикать. С главным редактором политического вещания случился обморок, стали искать воду для того, чтобы ее отпоить. Короче, произошел полный скандал. И тогда битый в боях за коммунистическую идеологию человек – председатель Комитета по телевидению и радиовещанию – сказал:

– Товарищи, это сигнал серьезный. Я не знаю, кто эта женщина, какую она занимает должность, но выступает она, как настоящая патриотка. И мы, как руководители, должны отреагировать. Я думаю, решение мы примем такое. Мы одного жида, то есть, я извиняюсь, еврея, то есть одного, извиняюсь, персонажа, отсюда сократим. И фильм, который у вас сейчас имеет подзаголовок «Восемь мнений об одном режиссере», думаю, ничего не потеряет, если будет называться «Семь мнений об одном режиссере». А самого яркого представителя этой нации мы вырежем.