Рената Литвинова - Обладать и принадлежать

Молчание.

Рита: Алле!..

Женский голос: Как у вас похожи голоса, даже обманулось материнское сердце!..

Рита: Что вы… Спасибо.

Женский голос: Это правда, не ты, Ривочка?

Рита: Это правда. Я не Рива. Правда.

Женский молящий голос: Рита, девочка моя Рива ушла три дня назад в булочную и не вернулась, может, она звонила вам?

Рита: Я не видела ее два месяца с тех пор, как она уехала на родину… К вам.

Голос заплакал: Убили мою девочку, уже прошло три дня… – И связь прервалась.

Рита спустила ноги на зашуршавшие газеты, покатилась пустая бутылка.

Железнодорожный вокзал этой же ночью. Рита стояла у головного вагона, когда грязный поезд причалил к платформе. Рива, девушка лет двадцати пяти, появилась среди последних пассажиров. Подпрыгивающей походкой как-то набок и наискось она прошла мимо. Ростом почти вполовину ниже Риты, в руках – только прозрачная сетка, набитая палками копченой колбасы. Еще сбоку блестели ключи. Лицо трагическое, шагами она не попадала в такт толпе. Странность добавляли домашние туфли на ногах в сочетании со старомодной норковой шубой.

– Рива! – Рита радостно позвала. Та вздрогнула, медленно разворачиваясь к ней. – Здра-вствуй-те!

– О, Рита… (Нерадостно, голосом интеллигентной девушки.) Что ты здесь делаешь, Рита?

– Я вычислила тебя!

– Как ты узнала… я никого не предупреждала. Тут вообще такая история… (Возвращается потерянное выражение лица.)

– Твоя мама позвонила и сказала, что ты пропала три дня назад.

– Да?!! (Пронзительный голос и пронзительный взгляд.)

– Я сразу подумала, что поезд от твоего города идет как раз три дня, и вычислила тебя! А твоя мама думает, что тебя убили.

– О, не напоминай мне, а то я сейчас умру.

Рита дает подруге сигарету, огонь. Та жадно затягивается.

Идут. Их разговор:

Рива: У меня с собой только паспорт и деньги. Я всем сказала дома, что пошла за хлебом, а сама взяла все деньги из шкатулки… Вот, вышла в тапках, еще сама точно не зная, что со мной будет. Ах!.. А сама я пошла на вокзал. Это было как наваждение. И как раз в те полчаса, что я там оказалась, отходил поезд на Москву. Я купила билет, причем я купила все купе, чтобы меня никто не спрашивал… чтобы быть совсем одной! Мне стало ужасно уже часа через три, когда поезд разогнался и не было никакой возможности ни сойти с него, ни позвонить… Он не сделал ни одной остановки более пяти минут!!! На одной станции я только успела бросить телефонистке в окошечко номер мамы и деньги, чтобы позвонила… Что ей стоило позвонить!..

Рита: Она не позвонила.

Рива (словно оправдываясь): …А поезд имел такие короткие остановки, и не успевала позвонить ни на одной станции. Я сидела одна в этом купе и куда-то ехала-ехала-ехала!..

Рита: Ты же уже пропадала два раза, может, мама привыкла… (Пытаясь утешить.) Наверно, ты знала, что поедешь, потому и надела эту шубу.

Рива: Это мамина… Она ее только один раз надела, чтобы не завидовали. Видно, что старый фасон?

Рита: Ты решила вернуться к нему?

Та молчит.

Рита: Он уже один раз погубил тебя!

Рива: Я сама от него ушла.

Рита (показывая на колбасу): А это что, все ему? Он же и так стал толстый! Я его тут недавно видела – он даже не поздоровался. А до этого я его видела, он так насмешливо разговаривал со мной. «Не понимаю, – все время говорил мне, – не понимаю твою жизнь…» А сам рассказывал, как его нанимают воры стоять под домом, как водителя, пока они выносят вещи, а он делает вид, что не понимает.

Рива: Да?.. (Пауза.) В поезде не знала, какие подарки купить… пополам разделю, половину – тебе, половину… его маме, она хорошая и живет в бедности, гордая… Хочешь, возьми всю колбасу?

Неожиданно чужая женщина подошла к ним сбоку, как из-под платформы вылезла, и стала предлагать пирожки.

– С мясом, – сказала она. – Покупайте пирожки с мясом!

– А у вас нет с яблоками? – спросила Рита.

– Вот с мясом хорошие же!

– Да я не хочу с мясом, у меня и так все горит внутри. Они хотели пройти мимо.

– А вы не сдаете квартиру? – Проницательно и целеустремленно спросила продавщица.

– Нет, не сдаю. А что, похоже, что я сдаю квартиру? – спросила Рита.

Продавщица: А что-то мне показалось, что вы сдаете комнату?!!

Рита: Нет, не сдаю. И никогда не сдавала.

Продавщица: Вы же здесь где-то неподалеку живете?

Рита: Да. Вон мои окна можно увидеть в том доме. Но я не сдаю квартиру. Почему вы решили, что я сдаю?

Продавщица: Моей дочери с мужем так нужна комната, чтобы недорого!

Рита: Нет, я не сдаю.

Продавщица: Может, сдадите? (Заканючила.)

– Не нойте, женщина, не нойте!.. – приструнила ее Рива.

Продавщица помолчала, опять начала: У меня есть шторы, вам не нужны шторы дешевые?

Рита: А стаканы, высокие, из белого хрусталя, на свадьбу у вас есть?

Рива: На какую свадьбу? Ты женишься?

Рита: Да. Я тебе сейчас все расскажу.

Продавщица: Есть. Завтра могу принести. В это же время. Я на этом месте каждую ночь.

Рива: А какого цвета шторы, не пронзительно-древесно-коричневые, чтобы были теплого цвета?

Продавщица: Я своей родной сестре купила – ее город как раз пасмурный, всегда дожди, и я купила ей «согревающие».

Рива: Какой цвет?

Рита (осуждающе): Это ты ему хочешь? Я так против!

Продавщица: Такой… желтый, как будто в комнату вошло солнышко!

Рива: Нет, наоборот, хочется, чтобы они отгораживали от солнца!

Продавщица: Дайте мне свой телефон. Мне не разрешают давать свой телефон. Давайте вы свой. И я вам позвоню!

Рита: А кто вам не разрешает?

Продавщица: Мои хозяева мне не разрешают. Не мой телефон, не могу дать.

Рита написала ей свой номер телефона. Та, тяжело вздыхая, отошла.

Рита (неуспокоенно): Неужели у меня такой образ, будто я сдаю комнаты? – И откусила пирожок. – Эй, смотри, у меня внутри пирожка стекло, а у тебя?

Рива: Плюнь-плюнь!

Рита послушно плюнула на платформу осколок зеленого бутылочного стекла – разбившись, зазвенел. Продавщица пропала.

Рива (выплевывая свой чебурек): Они все набиты стеклом!

Рита: Не надо было ей давать телефон!

Девушки обошли вокзал и завернули за угол, где двое мужчин, один в засаленном белом халате и другой – просто в гражданском, пронесли мимо них носилки с телом, покрытым белой простыней. Видны были худые нестарые ноги.

– Какие бедные у него ботинки, – сказала Рива.

Ветер приподнял несвежую простыню, показав худой живот.

Рита: Худой – мало ел. И непожилой-немолодой, и бедно одетый…

Рива: Нет, все-таки молодой!..

Ветер сильнее дернул, и они увидели, что у тела не было еще и головы.

Рита (сочувствуя, пронзительно): А где его голова?

Тот, что был в конце носилок, с пронзительным взглядом, спросил ее:

– Тебе это надо?