Джеймс Хайнс - Рассказ лектора

Нельсон вошел в аудиторию. На второе занятие студентов пришло побольше, в том числе двое из тех, кто должен был рассказывать о пережитом моменте озарения. Трепетная девушка по имени Мелани озаглавила свой рассказ «Кровь на дороге». Со слезами на глазах она лепетала про раздавленного енотика — случай, совершенно перевернувший ее восприятие реальности. Нельсон, сидевший у несчастной за спиной, строго смотрел на студентов, чтобы не прыскали слишком громко. Он свернул обсуждение и отправил Мелани домой успокаивать нервы. Разбитная общежитская девица объявила, что пережила момент озарения в десятом классе, когда, вернувшись домой, застукала своего бойфренда в постели с мамочкой. Нельсон не был уверен, что рассказ отвечает заданной теме, но по крайней мере группа проснулась, только усилиями преподавателя обсуждение не перешло ток-шоу Джерри Спрингера [48]. Палец болел нестерпимо, Нельсон весь вспотел. Студенты незаметно посмеивались, думая, что его бросило в жар от обсуждаемой темы.

Ледяная кока-кола превратилась в единственную цель жизни. Сжимая бумаги здоровой рукой, он попытался запихнуть правую в карман, чтобы средним и указательным пальцами вытащить мелочь. Повязка не пролезала, потому он сунул бумаги под мышку правой руки и попытался залезть в карман левой.

— Вам помочь, профессор?

Нельсон поднял глаза и увидел девицу, у которой мать увела бойфренда.

— Давайте я помогу вам достать деньги! — Девица участливо шагнула вперед.

Нельсон вырвал руку из кармана, едва не уронил бумаги, краснея, отпрянул назад и налетел на кучку студентов.

— Все в порядке! Мне надо… мне правда пора… Я порезался, когда брился! — судорожно выкрикнул он, увлекаемый студенческим потоком.

В кабинете Нельсон бросил бумаги на стол, запер дверь и опустил жалюзи. Его трясло, как наркомана во время ломки, все мысли были только о кока-коле. Он скинул ботинки, не развязывая шнурков, расстегнул ремень, молнию и сбросил брюки. Разумеется, в тот самый миг, когда он, подняв их с полу, вынимал из кармана деньги, в двери щелкнул ключ, и Нельсон выронил мелочь. Он поднял глаза и увидел свою соседку по комнате, Биту — та с открытым ртом смотрела, как Нельсон стоит посреди кабинета в рубашке, носках и тpycax. Монеты со звоном катились по линолеуму. Нельсон прижал брюки к животу.

— Вита! — завопил он. — Не входите!

Она пулей вылетела в коридор и захлопнула дверь. Нельсон видел ее сквозь матовое стекло. Он расстелил штаны на полу и кое-как натянул их одной рукой.

— Можно заходить! — крикнул он наконец, запихивая рубашку под ремень. — Я оделся!

Вита приоткрыла дверь и в щелку опасливо оглядела Нельсона, опущенные жалюзи и мелочь на полу. Нельсон пробормотал что-то про холодную колу, автомат и таблетки, потом рухнул в кресло и показал бинты.

— Вита! — выговорил он, чуть не плача. — У меня только одна рука!

Вита вошла и закрыла дверь. Это была маленькая полноватая застенчивая особа, одевавшаяся как можно более скромно и незаметно. Она носила бесформенные брюки, обвислые свитера и туфли без каблука, все исключительно в серо-коричневой гамме. Темно-русая челка и очки в черепаховой оправе сливались в маску; получалась Жанна д'Арк инкогнито. Часто, заходя в кабинет, Нельсон видел, как она сидит, обхватив руками макушку, как будто хочет, чтобы волосы лежали еще глаже.

— Что случилось? — Вита замерла у двери, прижимая к себе сумочку.

Из друзей на факультете у Нельсона осталась одна Вита Деонне. Она периодически выплескивала на него свои профессиональные переживания и частенько заходила к ним с Бриджит домой. Судя по всему, у нее тоже не было на факультете других друзей.

Нельсон решительно не понимал Виту. Из его знакомых ее больше всех захватили проблемы тендера, и при этом он еще не встречал столь несексуальной особы.

С одной стороны, в работе она была просто одержима всем, что связано с полом. Она писала про операции по уменьшению и увеличению груди, удлинению члена, лицевых подтяжках, исправлению носа, эпиляции и липосакции. Она с медицинским бесстрастием живописала случаи обрезания, кастрации, клитерэктомии, гистерэктомии и мастэктомии; приводила леденящие душу подробности татуировок, художественного шрамирования, пирсинга бровей, губ, пупка, сосков, языка, клитора и пениса. А когда она не перечисляла различные ритуальные и медицинские формы надругательства над человеческим телом, то в немыслимых деталях описывала половые извращения, о которых Нельсон постеснялся бы рассказывать жене: садомазохизм и скотоложство, промискуитет, копро— и некрофилия. О некоторых он никогда не слышал, некоторые не мог вообразить. Совокупление с домашними и сельскохозяйственными животными, растениями и набивными игрушками, секс в самолетах, вездеходах и подводных лодках, публичный секс, сатанинский секс, тантрический секс; семяизвержение в ботинки, парики, нижнее белье, мелкую кухонную утварь и ручной электрический инструмент; соитие с курами — живыми и мертвыми, ощипанными и неощипанными, консервированными и замороженными.

С другой стороны, Вита фанатично прятала свой пол, разве что чадры не носила, и краснела, как девочка, когда Нельсон и Бриджит робко спрашивали, были ли у нее увлечения. Когда Вита приходила к ним в гости и смотрела с малышками видео, даже самый невинный намек на чувственность вгонял ее в краску. Когда Леди и Бродяга ели макаронину с двух концов, она под любым предлогом выбегала из комнаты.

— Я принесу девочкам еще сока! — кричала она из кухни.

Единственной сплетней, которую Нельсон слышал о Вите, была история про теоретический семинар. Якобы Вита порывисто и неумело поцеловала аспирантку Вирджинию Даннинг. Поцелуй не был обоюдным, а Вита немедленно покинула семинар; вскоре после того Даннинг защитилась и уехала в Техас. Нельсон никогда не слышал, чтобы Вита о ней вспоминала. Из мужчин она при Нельсоне упоминала только своего брата Роберта в городе Орландо, и то один раз. Когда Биту посадили с Нельсоном, она поставила на стол фотографию ладного улыбающегося юноши в футболке и шортах. Прическа, ухоженные усы и бородка навели Нельсона на мысль, что юноша голубой. Он спросил Биту, не ее ли это близнец, и первый раз получил в лицо полную порцию паранойи.

— Почему вы так подумали? — вскричала она, сразу подобравшись. — Я кажусь вам мужеподобной?

— Что вы! — запротестовал Нельсон. — Просто семейное сходство.

— Это Робин Брейвтайп, — сказала Вита, хватая фотографию со стола. — Мой брат.

Нельсон не успел даже спросить, почему у них разные фамилии. Она была замужем? У них с братом разные отцы?

— Я ничуть на него не похожа, — объявила Вита, задвигая снимок в ящик стола. На следующий день на ее столе красовалась фотография Оскара Уайльда в костюме Саломеи. Больше Нельсон ее о брате не спрашивал.